Книга Кочегарка - Бентли Литтл

Девушка прошла в ванную комнату, пустила горячую воду, разделась и бросила одежду на пол, а не в контейнер. В том месте, где труп схватил ее в первый раз, она увидела на коже темное пятно. Не царапина – больше всего это было похоже на плесень или гниль. Сначала она заметила его в зеркале, а потом, сев на стульчак, вывернула руку так, чтобы поднести ее как можно ближе к глазам. Пятно по форме не походило ни на пальцы, ни на всю руку, как того можно было ожидать; больше всего оно напоминало бесформенную амебу. Анджела дотронулась до него и попыталась подцепить ногтем, но, хотя пятно и напоминало краску или чернила, ей так и не удалось отскрести его с кожи. В ду́ше она использовала очиститель «Комет» и терла изо всех сил, но ей опять не удалось убрать пятно или сделать его светлее. Кожа вокруг стала воспаленной и красной, но пятно осталось на месте.

Анджела была озабочена и испугана. Она подумала, что об этом надо рассказать Крисси, что ей надо немедленно обратиться в больницу, но вместо этого, вопреки логике, решила лечь спать, убедив себя в том, что утром все будет в порядке и жизнь опять станет прекрасна. Закончив душ, Анджела надела пижаму, бросилась в спальню и заперла дверь, прежде чем забраться под одеяло.

– Спокойной ночи! – крикнула она Крисси.

– Анджела!

– Спокойной ночи!

– Ты…

– Я устала и уже легла! Завтра поговорим!

Наутро черное пятно на ее коже исчезло, но темная плесень появилась на каждом из четырех углов простыни, которой укрывалась Анджела, и имела она все ту же амебообразную форму. Была эта плесень толще, чем пятно на коже, казалась покрытой какими-то волосками и выглядела, если можно так сказать, более злобно, чем раньше. Испуганная Анджела с отвращением сбросила простыню на пол и выбралась из постели. Она быстро накинула халат, отперла дверь и позвала Крисси, которая бегом влетела в ее комнату, услышав, по-видимому, ужас в ее голосе.

– Что случилось? – спросила подруга, но поняла причину, еще не закончив фразы. Глаза ее расширились при виде черных углов простыни. – Боже мой!

– Не прикасайся! – крикнула Анджела.

Но было слишком поздно. Половина простыни лежала на полу, а половина – на кровати вместе с пуховым одеялом. Крисси протянула руку к ближайшему к себе углу. Ее пальцы дотронулись до черной плесени – и немедленно отдернулись. Лицо Крисси перекосилось от отвращения, и она отскочила к двери, как будто на нее медленно наступал маньяк с ножом в руках.

– Вчера пятно было у меня на коже, – объяснила Анджела. – Черное. Мне надо было сказать об этом тебе и отправиться в больницу. Надо было… ну я не знаю что. Как ты думаешь, что это? Похоже на плесень. Может быть, стоит отнести простыню в…

– Сука! – крикнула Крисси, захлопывая дверь.

Какого черта? Анджела поторопилась вслед за подругой, открыла дверь и вышла в гостиную.

– Крисси?

Девушка обернулась, и Анджела увидела на ее лице гнев и угрозу.

Туча, подумала она. Про такой взгляд говорят «смотрит тучей».

Она уставилась на указующий палец Крисси, стараясь рассмотреть на нем плесень, но палец был чистым.

– Держись от меня подальше, тупая мокроспинная[38]сука, – приказала Крисси, и ее голос был полон непритворного яда. Она пролетела мимо Анджелы и скрылась в своей спальне.

Дверь захлопнулась.

В замке повернулся ключ.

Глава 11

Беар Флэтс, штат Калифорния.

На кухне пахло ветчиной, яйцами и… алкоголем.

Джолин так сжала челюсти, что мускулы под ушами заболели – она с детства помнила этот запах. Ее мать сидела на своем обычном месте, макала тост в остатки желтка на тарелке, улыбалась и что-то негромко напевала себе под нос. Это тоже напомнило Джолин ее детство – она всегда думала о таких моментах, как о «хорошем» времени. Ма была в своей лучшей форме: не слишком пьяная, чтобы ругаться, и не слишком трезвая, чтобы жалеть себя, – алкоголя было достаточно как раз для того, чтобы чувствовать себя спокойной, уверенной и расслабленной. Если б мать могла оставаться в таком состоянии весь день, то жизнь в доме была бы не так уж и плоха. Но, к сожалению, данное состояние было переходным между двумя крайними точками, и хотя это был лучший период цикла, он же был и самым коротким.

– Поторопись и заканчивай свой завтрак, – сказала Джолин Скайлару. – У нас сегодня много дел.

Мальчик молча сел за стол, и Джолин поставила перед ним тарелку с беконом. Сын все еще стеснялся и чувствовал себя неловко в присутствии бабушки, и хотя Джолин и притворялась, что ничего не замечает, она все видела.

И была благодарна за это Богу.

Она не хотела, чтобы мальчик чувствовал себя с бабушкой слишком комфортно и становился с ней слишком близок. Это только может ранить его в будущем.

– Вот, – сказала Джолин, ставя тарелку. – Апельсиновый сок или молоко?

– Молоко, – ответил Скайлар.

Сегодня она наконец попытается записать его в третий класс начальной школы в Беар Флэтс. Было странно осознавать, что он будет ходить в ту же школу, в которую она сама ходила в его возрасте. Мальчик же был в ужасе, потому что это означало, что речь идет не о каникулах или пропуске школы, а о переезде на постоянное место жительства – у нее по этому поводу тоже существовали определенные сомнения.

Если уж они действительно серьезно решили переехать сюда, то не пора ли ей всерьез задуматься о работе? Казалось, что мать прочитала ее мысли.

– Знаешь, – было видно, что она хочет помочь, – если ты хочешь приносить пользу обществу, то Анна Мэй Картер говорила недавно, что ей нужен помощник в историческом обществе. Тео Фрай все-таки сбежал от нее после всех этих лет, а новый музей должен открыться через несколько месяцев. Не знаю, сколько за это платят, но это все-таки работа…

Джолин уже слышала о новом музее. О нем говорил весь город, хотя непонятно было почему.

Беар Флэтс совсем не относился к туристическим достопримечательностям или историческим местам. В большом мире перенос музея из небольшого помещения в центре города в старую резиденцию Уильямсов был столь же незначительным событием, как покраска туалета в ресторане «Тако Белл»[39]в Тусоне. Но здесь, в Беар Флэтс, все жители были взволнованы тем, что их история будет теперь располагаться в более подходящем для этого помещении.

И хотя ей было стыдно в этом признаться, Джолин тоже чувствовала гордость за то, что исторические артефакты их местности будут теперь располагаться в резиденции единственного миллионера, которого эта местность вырастила. Она, наверное, была бо́льшим энтузиастом своего города, чем это себе представляла.