Книга Хватит ныть. Начни просить - Аманда Палмер

– Можно я дам тебе свой диск? Я создаю музыку в своей спальне. Я пою а капелла и записываю песни на телефон.

Ответ всегда один: «Да, да, да, да и да». Я смотрю на эти диски как на нечто большее, чем просто попытку местного подростка раскрутить свою группу. Это как благодарственные письма, способ общения двух артистов, как два маяка, светящиеся в темноте – часть непрекращающегося постоянно циркулирующего подарка.

И ты не отказываешься от этого подарка, никогда.

* * *

Готов ты или нет, но частью работы, которая за ней следует из-за того, что ты автор откровенных песен, является твое становление психиатром по умолчанию. Кроме того, у тебя нет красивого тихого офиса: ты делаешь это в шумных клубах с плохим освещением, в темных аллеях у гастрольного автобуса и в туалетах за кулисами. С одной стороны мне приятно, что фанаты доверяют мне, но с другой стороны, я впадаю в депрессию, когда кто-то притягивает меня близко и говорит:

– Я больше никому не могу об этом рассказать… – и продолжает рассказывать о тайном аборте, изнасиловании или психическом заболевании.

В ту минуту нашего глубоко личного разговора, я хочу удочерить или усыновить каждого подростка, родители которого/которой выгнали его/ее из дома, когда узнали, что он/она нетрадиционной сексуальной ориентации. Я хочу остаться и выслушать об их выздоровлении, я хочу остаться и проследить, чтобы родился каждый ребенок, чтобы зажила каждая рана и каждое сердце. Но я этого не делаю. Я не могу. Каждую ночь я уезжаю.

* * *

– Ты принимаешь двадцать пациентов каждую неделю. Как ты справляешься с таким количеством боли от незнакомцев? – спросила я однажды Энтони по телефону, лежа на кровати в доме друга в Монреале. Автограф-сессия очень затянулась, я вымоталась, но уснуть не могла.

– Ты когда-нибудь слышала о «пожирателе грехов»?

– Нет, – ответила я. – Расскажи мне.

– Это когда местный праведник или гуру берет на себя грехи и страдания общества, открываясь тем, кто страдает, и пропускает боль и страдания через себя. Он берет на себя весь эмоциональный мусор и сквозь свое тело, свою любовь и умение оставаться верным себе он превращает боль в сострадание. У многих религий есть своя версия этого понятия. Иисус был им для христиан.

– В сущности, он исповедовал общество, – сказала я.

– Ха. В сущности. В Англии были профессиональные пожиратели грехов. Молодой человек за деньги приходил, съедал хлеб с тела покойного, чтобы очистить его от грехов перед тем, как он отправится в рай. Это также и волшебство, и загадка нашего ремесла – если нам удается это сделать – в психотерапии. Мы берем на себя страдания других, перерабатываем их и преобразовываем.

– А артисты? – спросила я. – Звучит как искусство.

– Ага, хорошие артисты тоже так могут. Знаешь, «артист» и «знахарь» раньше был одним и тем же человеком. «Музыкант» и «шаман» в какой-то степени были одной личностью. Наши с тобой работы не так уж и отличаются. Я видел тебя на твоих автограф-сессиях. Я наблюдал за тобой. Ты принимала боль. А потом отдавала ее назад в качестве любви.

– Можно спросить у тебя кое-что?

– Спрашивай, – сказал он.

– У тебя бывают такие дни, когда ты просто не можешь все это принять и тебе становиться слишком грустно?

– Да, красавица. Это происходит постоянно.

* * *

Иногда очередь за автографами спасает меня от одиночества.

Иногда она напоминает мне, что эта работа касается не только меня, а всех.

В большинстве случаев она помогает почувствовать связь с людьми.

Мне необходимо видеть их лица.

Иногда мне кажется, что эти автограф-сессии важнее для меня, нежели для них.

Я замечаю различия, если мы не общаемся с фанатами после выступления. Я чувствую одиночество.

Отсутствие общения с людьми после выступления можно сравнить с ситуацией, когда ты приводишь незнакомца к себе, занимаешься с ним страстным сексом, а потом смотришь, как он встает с постели, одевается и уходит сразу после оргазма. Мне нужны посткоитальные[17]объятия, немного времени, когда ты смотришь друг другу в глаза, как бы подтверждая, что, да, это случилось. А теперь давай хотя бы позавтракаем и поговорим о мирских деталях наших жизней, даже если мы скорее всего больше не увидим друг друга.

Я ненавижу, когда люди не остаются на ночь.

* * *

Майкл Поуп и я решили снять музыкальное видео – он был режиссером, моим соседом и одним из моих лучших друзей. Это было логично – мы выбрали самую популярную песню нашей группы Girl Anachronism, написали сценарий на моем кухонном столе, потом неделю превращали мой дом в киностудию. Мы попросили друга-фото-графа Энтони Рона одолжить нам денег на пленку (на настоящую пленку для фильмов!). Мы попросили Ли помочь украсить верхний этаж, мою соседку Зею – сделать нам костюмы, а фанатов – поработать за кадром. Мы кормили всех пиццей, поили пивом и снимали целых двенадцать часов (мы не могли позволить себе арендовать оборудование больше, чем на один день), используя почти каждую комнату в the Cloud Club, а также задний двор и крышу в качестве съемочной площадки. К тому времени, как мы закончили монтаж и выложили его на своем сайте (тогда еще не было Youtube), каждый в нашем сообществе принял участие в создании видео тем или иным образом. Ли находился в экстазе: он всегда представлял, что его дом будет использоваться именно так. Мы продолжили снимать клипы у нас дома, в доме моих родителей, в доме у Рона, в моей школе, привлекая актеров-студентов. Благодаря нашим просьбам мы создали наше сообщество. Это работало именно так.

* * *

Количество нашей публики росло. Мы отправляли сотни посылок сотням звукозаписывающих компаний. Никто не хотел нас брать. Наконец мы решили, что нам пора завязывать записывать диски на моей кухне и что пора сделать настоящий студийный альбом. Своими силами, без компаний. Если бы мы сделали несколько тысяч копий, то все обошлось бы нам в двадцать тысяч долларов, включая работу в студии, а в итоге у нас были бы диски высокого качества со всеми нашими песнями, и мы могли бы продавать их на концертах и таким образом вернуть деньги.

Но у нас не было столько денег. Мы зарабатывали несколько сотен долларов от концертов, но даже если соединить их с нашим доходом от стриптиз-клуба, Невесты и продажи мороженого, то получится не больше нескольких тысяч долларов, и при этом нам надо было платить ренту и есть.

У нас была растущая фанбаза и жесткая рабочая этика, и я решила, что это залог гарантированных персональных кредитов. Я составила небольшой список людей и одним за другим просила их: Рон Нордин – лучший друг Энтони, фотограф и большой творческий энтузиаст, мои родители, каучсерферы из Нью-Йорка Джош и Алина, щедрый дядя из Лос-Анджелеса. Мы также спросили Тома и Стива, гей-пару, которая ходила почти на все наши концерты, жила в доме и имела настоящую работу. Я спросила у каждого, могут ли они одолжить нам до пяти тысяч долларов на запись альбома с обещанием вернуть долг в течение года или раньше, если это будет возможно.