Книга Дитя падшего бога - Барб и Дж. С. Хенди

Взгляд его метался по книжным полкам. Чейн помотал головой. Все эти книги, свитки, фолианты, рукописи — он просто не в силах бросить их здесь. И унести все тоже не сможет. Как же ему выбрать, что взять с собой, если столько придется оставить?

Впрочем, время не ждет.

Чейн выдернул с полки одну книгу, за ней другую. Он выбирал те, которые уже осмотрел раньше, со смутно знакомыми названиями, а еще те, что потолще и с убористым шрифтом, а стало быть, содержащие больше знаний. Он туго набивал книгами холщовый мешок, позаимствованный в кабинете. Даже когда мешок был уже набит доверху, Чейн все еще лихорадочно обшаривал взглядом оставшиеся сокровища. И наконец, развернувшись, бросился бежать из этого царства мертвой тишины.

Снаружи Вельстил внимательно наблюдал за тем, как шестеро его подопечных, раздевшись донага, обтираются снегом. Затем он велел им надеть чистые рясы и привесить к поясам кухонные ножи либо топорики. Курчавый мужчина вооружился, как дубинкой, железным шкворнем.

— Берите поклажу, — приказал Вельстил, и дикие вампиры пришли в движение, задергавшись, точно марионетки на ниточках.

При виде этого Чейна передернуло — он-то знал, каково им сейчас. Именно так отдавал приказы Торет, его создатель, когда Чейн не спешил повиноваться. Когда Дитя Ночи сотворяет себе подобного, новый вампир обречен вечно покоряться любому приказу своего создателя.

Вечно, вернее, до тех пор, пока создатель не будет уничтожен.

Чейн не сводил глаз с Вельстила, который направился к ведущей вниз тропе, бросив лишь мимолетный взгляд на туго набитый мешок в руках своего младшего спутника.

— Очень скоро в твоем распоряжении будут все книги, какие только пожелаешь, — заметил он и ступил на первый поворот тропы.

Дикие вампиры потрусили вслед за своим повелителем. Чейн дождался, пока они пройдут мимо, и хотел двинуться следом, но в последний раз оглянулся на обитель, высеченную в стене ущелья. Входная дверь так и осталась распахнутой.

Чейн взялся за дверную ручку и, с силой потянув дверь на себя, постарался закрыть ее поплотнее. Если бы только он мог так же легко захлопнуть дверь за всеми воспоминаниями об этом месте… как если бы никогда сюда не приходил.

— А еще когда-нибудь ты займешь подобающее место среди своих возлюбленных Хранителей! — крикнул Вельстил.

Зверь, живущий внутри Чейна, возбужденно заметался в цепях, словно пытаясь схватить зубами некий лакомый кусочек.

— Исполняй свое обещание, — прибавил Вельстил. Голос его, казалось, поднимался из темноты. — И тогда я исполню свое.

При этих словах внутри Чейна словно что-то с громким хрустом сломалось.

Зверь, живущий в нем, настороженно попятился в угол. Он не увидел в руке своего господина сочной косточки с мясом. То, что ему предлагалось, не могло утолить его неистовый голод. Он услышал только посулы, всего лишь слова.

Содрогнувшись, Чейн резко обернулся и впился взглядом в верхний зигзаг тропы.

Такого с ним никогда прежде не бывало. Он растерялся, даже запаниковал.

* * *

Спустя полмесяца после начала плавания, на рассвете, Авранверд слонялась недалеко от носа корабля. Она наблюдала за Сгэйльшеллеахэ и черноволосой бледной женщиной.

Опершись на фальшборт, Сгэйльшеллеахэ указал вперед и проговорил что-то на уродливом гортанном наречии, из которого Авранверд не понимала ни слова. Впрочем, она и так знала, что говорит анмаглахк. Корабль дошел до полуострова и теперь вдоль восточного побережья поплывет на юг.

Бледное лицо женщины просияло от безмерного ликования. Сгэйльшеллеахэ кивнул, словно и сам радовался, что сумел сообщить ей такую приятную весть.

Его репутация среди Ан'Кроан так чиста и безупречна. Пускай Сгэйльшеллеахэ не так почитаем, как Бротандуиве или великая Эйллеан, все же он немало ходил по чужеземным краям и противостоял людскому коварству, дабы защитить и охранить всех Ан'Кроан. А теперь он стоит бок о бок с женщиной из этих варварских орд… И при этой мысли Авранверд судорожно сглотнула от омерзения.

Быть может, то, что он так старается ублажить эту женщину, — всего лишь притворство, и у Сгэйльшеллеахэ наверняка есть веская причина держаться именно так. Когда Авранверд станет анмаглахком, может быть, она поймет и это.

На горизонте засияли первые золотистые отблески зари. Авранверд глянула на хкомаса — тот стоял у руля, командуя экипажу менять паруса для поворота на юг. Девушка бесшумно проскользнула в ближайший люк за баком и, спустившись в трюм, отправилась подыскать укромное местечко в грузовом трюме. Громадные башмаки зацепились за нижнюю ступеньку, но она сумела удержаться на ногах.

Почти все матросы и кое-кто из «пассажиров» были на палубе. Авранверд задержалась в коридоре, не в силах оторвать взгляд от двери каюты, которую отвели людям и полукровке. Однако шарить там сейчас было бы слишком рискованно, а потому она двинулась по коридору правого борта к грузовому трюму. Оказавшись там, Авранверд забилась между бочек с питьевой водой и прижала к корпусу корабля свое словодрево.

— Ты здесь? — прошептала она.

Докладывай.

Голос, который звучал в мыслях Авранверд, был холоден и бесстрастен. Она даже не знала имени своего собеседника, знала только, что он — греймасга, а значит, она должна подчиняться ему с благоговением. И все же он обращался с ней не как с соратницей по общему делу, а как с нужным, но неодушевленным предметом, не более.

— Мы достигли полуострова и поворачиваем на юг. Команда меняет паруса.

Когда у вас следующая стоянка?

— Самое большее через четыре дня — обмен груза в Энвиройхе.

Что тебе удалось узнать об артефакте, который ищут люди?

Этот вопрос застиг Авранверд врасплох — прежде собеседник его ни разу не задавал.

— Я должна была слушать их разговоры? Но ведь я не знаю их языка.

Не рискуй навлечь на себя подозрения, но если что-то случайно услышишь — сообщай мне.

Авранверд поколебалась.

— Сгэйльшеллеахэ слишком опекает людей, как будто они ему не безразличны.

Греймасга молчал так долго, что Авранверд уже начала сомневаться, слушает ли он ее вообще. Но вот его голос снова прозвучал в ее мыслях, только на сей раз он был гораздо холоднее:

Тебе не должно отзываться о Сгэйльшеллеахэ с неуважением. Если не случится ничего непредвиденного, следующий доклад — через четыре дня.

Авранверд промолчала, не рискуя подавать голос после такого жесткого выговора. И молчала до тех пор, пока не поняла, что собеседник ушел.

Она прогневала греймасгу, а это было в высшей степени нежелательно. Когда для нее настанет время предстать перед Вельмидревним Отче, неудовольствие греймасги может ей повредить. Авранверд выпрямилась, сделала глубокий вдох.