Книга Сын Сумерек и Света - Олег Авраменко

Бронвен покачала головой:

— Так называемое сумасшествие Брана Эриксона — один из самых нелепых мифов королевского двора. Бешеный барон вовсе не бешеный, его действия были продиктованы не безумием, как все думают, а трезвым расчётом. Теперь у него больше нет причин преследовать Дейдру.

— А раньше эти причины были?

Бронвен поднялась с кровати и подошла к окошку. Положив левую руку на подоконник, она пристально вгляделась в Кевина.

— Ты действительно хочешь знать?

— Да, хочу.

— А не пожалеешь? Ведь порой неведение — благо.

Сердце Кевина сжалось от дурных предчувствий.

— Только не для меня. Я должен знать всё, что касается Дейдры.

— Что ж, ладно. Только сначала ты должен пообещать, что будешь молчать обо всём услышанном. Что бы ты ни узнал, никому не расскажешь.

Требование Бронвен показалось Кевину более чем странным, а её мрачный тон тревожил и настораживал. Видя его колебания, она предупредила:

— Это непременное условие. Без его выполнения можешь не рассчитывать на мою откровенность.

Кевин вздохнул и опрометчиво решил, что лучше знать на таких условиях, чем не знать вообще.

— Хорошо. Я даю тебе своё слово.

Бронвен не спеша прошлась по комнате и остановилась позади Кевина, облокотившись на спинку его стула.

— Даже не знаю, с чего начать, — ровным, бесцветным голосом заговорила она. — Эта тема причиняет мне боль.

— Почему?

— По многим причинам. В частности потому, что Эриксон старался для моего брата Эмриса.

— Для Эмриса? — Кевин хотел было повернуться, чтобы заглянуть Бронвен в глаза, но затем почему-то передумал. — Что за глупости?

— Это не глупости. Я говорю серьёзно. Эриксон только прикидывался сумасшедшим, да так мастерски, что сумел одурачить всех. На самом же деле он был в сговоре с Эмрисом и действовал исключительно в его интересах. Лично ему было глубоко плевать на Дейдру и её гульки. Он убеждённый мужеложец, женщины его совершенно не трогают, даже со своей женой он спит от случая к случаю, отдавая предпочтение молоденьким мальчикам… Фу, какая гадость! — Бронвен негодующе фыркнула, а Кевина передёрнуло от отвращения. — Теперь же Эмрис лишён всех прав на престол и отправлен в ссылку, королём стал Колин, он женится на Дане, у них, безусловно, будут дети, а значит, у Эриксона больше нет мотива для дальнейших убийств.

— Всё равно ничего не понимаю, — озадаченно произнёс Кевин. — Какой прок был Эмрису от… от всех тех убийств?

— Власть, престол — в этом всё дело. Эмрис глуп, как индюк. Он не принимал в расчёт Колина и думал, что единственным препятствием между ним и короной является Дейдра, вернее, её будущие дети. Физически устранить её он не решался, памятуя о горькой участи нашего отца, поэтому сговорился с Эриксоном, чтобы… То есть идея, как я понимаю, первоначально принадлежала Эриксону, сам Эмрис до такого не додумался бы… Короче, они наслали на Дейдру чары бесплодия.

— Что?! — воскликнул Кевин и попытался встать, однако не смог сдвинуться с места — его будто парализовало.

— Извини, — отозвалась за его спиной Бронвен. — Я должна была это сделать, чтобы ты не начал буянить.

— Отпусти меня! Я убью их!

— Не кричи, повторяю, — голос Бронвен стал жёстким. — Иначе мне придётся лишить тебя речи. Успокойся, возьми себя в руки и выслушай меня. Эмрис и Эриксон наслали на Дейдру чары бесплодия, но они требовали много времени, чтобы закрепиться, — от шести до двенадцати месяцев. Кроме того, для успешного воздействия заклятия необходимо было оградить её от мужчин, что Эриксон и сделал.

— Но я… — начал Кевин, подобно утопающему, хватаясь за соломинку.

— Ты появился слишком поздно, — с горькой усмешкой ответила Бронвен. — Ты вызволил Дейдру из рук похитителей, но разрушить чары уже не мог. А что касается других, что были до тебя… то они были недолго. Для закрепления чар требовалось постоянное присутствие у Дейдры чувства неудовлетворённого желания, чего Эриксон и добился, устроив свой террор. И в конце концов чары закрепились.

Кевин громко взвыл. Бронвен обошла его и, остановившись перед ним, строго произнесла:

— Я вовсе не шутила, когда обещала отнять у тебя дар речи. Клянусь, я так и сделаю, если ты будешь плохо вести себя. Будь умницей, Кевин, не заставляй меня пожалеть, что я доверилась тебе. Мужайся, прими достойно этот удар судьбы.

— Ты всё это выдумала! — заявил Кевин, с опозданием вспомнив, что людям свойственно отрицать даже очевидные факты, если они расходятся с их пожеланиями. — Всё это ложь!

— Увы, нет, — покачала головой Бронвен. — Это правда, горькая правда — но такова жизнь. Эмрис и Эриксон добились своего. Дейдра уже не сможет иметь детей. Никогда.

— И ты знала это?! Знала и молчала?!

— Не кричи. За кого ты меня принимаешь? Думаешь, я позволила бы им сотворить такое? К сожалению, я узнала об этом слишком поздно, уже после смерти дяди Бриана. Мне Эмрис рассказал. Я пригрозила уличить его в причастности к покушению на дядю, и он с испугу признался во всех своих преступлениях.

— Значит, он всё-таки повинен в смерти короля?

— Самым непосредственным образом. Когда произошло покушение, я сразу заподозрила Эмриса и подслушала его разговор с Эриксоном. Они, глупцы, считали, что их защиту нельзя обойти, а я…

— Что ты услышала?

— Эмрис жаловался Эриксону, что дело не выгорело. Мол, король умирает, убийца, как и было задумано, скончался от яда, но оказалось, что совсем недавно дядя Бриан втайне изменил завещание в пользу Колина…

— То есть, — снова перебил её Кевин, — ты узнала достаточно, чтобы обоих казнили. Почему же тогда молчала?

Бронвен тяжело вздохнула и ответила:

— Дядю Бриана это всё равно не воскресит, а Эмрис — мой брат…

— Он преступник! — гневно воскликнул Кевин.

— Да, он преступник и заслуживает смерти. Но он мой брат, и я люблю его… Не так, как Колина, иначе, но всё же люблю. У тебя нет ни братьев, ни сестёр, Кевин МакШон, и тебе трудно понять мои чувства.

В мозгу Кевина промелькнула дикая мысль, что он, пожалуй, смог бы собственноручно убить Александра (да! однажды он чуть было не сделал это), но хладнокровно отправить родного брата на эшафот у него точно не хватило бы духу. Отчаянные попытки вспомнить, кто такой Александр, вызвали у Кевина сильную головную боль, а спустя секунду он и вовсе позабыл, о чём только что думал. Мгновенное озарение ушло, оставив лишь воспоминание об острой беспричинной боли…

— Ошибаешься, Бронвен, — сказал Кевин. — Я понимаю твои чувства и уважаю их. Ты не можешь сообщить о преступлении своего брата, ладно, тогда это сделаю я.