Книга Цветы на снегу - Дмитрий Грунюшкин

— Нет, не бросим! Да ваши подвиги на европейских ралли изучают все гонщики мира! А что вы творили в Монголии и Африке — даже не изучают, а рассказывают как легенды! Так получилось, что мы с Колей увлекались автогонками, поэтому среди нас вам скромно отмолчаться не получится.

— Так вы гонщик? — наконец сообразила Анна Петровна.

— У нас такой профессии не существовало, — поправил ее Кирилл. — Официально я был водителем-испытателем, последнее время числился на «АЗЛК».

— Кстати, он не только гонщик, — продолжил ликбез Борис. — Он и к кино некоторое отношение имеет. Профессии каскадера у нас тогда тоже не существовало, зато были так называемые исполнители трюков. Заполучить на съемки Кирилла Скрынникова было архисложным делом! Мне, например, так это ни разу и не удалось.

— Да уж, вырвать время в плотном графике гонок, тренировок и испытаний было непросто, — согласился Кирилл. — К тому же вы, киношники, народ довольно необязательный. Назначат съемку трюка на понедельник, а снимать его будут ближе к следующему воскресенью. И машину норовят дать постарее, чтоб не жалко было бить. А в ней, между прочим, человек сидит!

— Все! Хватит препираться! — подала голос Инна. — Я уже не могу смотреть на это изобилие! Я есть хочу!

Мужчины быстро разместились за столом. Анна Петровна с интересом поглядывала на Кирилла. Ей почему-то было очень приятно, что он оказался такой неординарной личностью с богатым прошлым. Ей всегда плевать было на регалии и звания, лишь бы, как говорится, человек был хороший. Но то, что Кирилл оказался настоящей «звездой» и за все время знакомства ни полунамеком этого не показал, ей чрезвычайно импонировало. Ну, чинил пару раз Высоцкому машину — подумаешь, подвиг! А оказался совсем не так-то прост.

— Друзья! — поднял свою рюмку с водкой враз посерьезневший Борис. — Не секрет, что мы собрались сегодня по печальному поводу. Как-то так получается, что с возрастом все чаще встречи происходят по таким грустным причинам. Давайте просто, без витиеватых слов, помянем наших ушедших друзей и близких. Леночку, Матвея, Сашку…

Он виновато посмотрел на Кирилла, но тот покачал головой:

— Мне есть кого помянуть, не обращай внимания.

Собравшиеся молча, не чокаясь, выпили.

— Удивительно, — задумчиво сказала Анна, — когда я пью за ушедших — мне совсем не грустно. В другие дни, когда я их вспоминаю, слезы наворачиваются. А вот в такие дни мне спокойно. Мне кажется, что они сейчас где-то тут, рядом, слышат нас, видят, улыбаются, зная, что мы их помним…

— Только переживают, что не могут попробовать твоих пирогов, — вставила озорная Майя.

— Да уж, с пирогами обратно на тот свет из увольнительной не заявишься, — подтвердил Николай.

— На таможне у Петра отберут и сами стрескают, — захохотал Кирилл.

Компания оживилась. Эти люди, как дети, не могли долго печалиться, в них кипела жизнь. Они едва знакомы были Кириллу, а казалось, что у него собрались старые друзья. С этими удивительно искренними людьми было очень весело и в то же время уютно. На душе был комфорт и спокойствие.

Борис, как и полагается «звезде», был самым шумным и, безусловно, лидировал в команде. Он шутил, рассказывал забавные истории, успевал и полицедействовать. Майя постоянно его перебивала, выкладывая свои варианты развития событий, на что Борис шутливо сердился. Инна редко влезала в разговор, но Кириллу показалось, что на самом деле именно она скрытый лидер компании. Иногда возникало ощущение, что весь этот балаган разыгрывался именно для нее. А может, Борису и Майе просто требовались благодарные зрители. Тем более что Коля, например, на благодарного зрителя не тянул. Скорее уж тогда на критика. Он вальяжно развалился в кресле с толстенной сигарой в зубах, делавшей его похожим на какого-нибудь Мистера Твистера или еще какого буржуина, ехидно улыбался и без малейшего пиетета перед своим знаменитым товарищем вставлял едкие замечания. Анна держалась просто, время от времени вклиниваясь в разговор, и всегда ее замечания были убийственно остроумны.

Дым в комнате стоял коромыслом — Коля не выпускал из зубов свою сигару, Борис прикуривал одну сигарету от другой. Женщин это, видимо, не напрягало. Поэтому Кирилл махнул рукой на свои сомнения, сходил за трубками и с удовольствием закурил.

— Анна, Майя, — я правильно догадался, что вы из одного театра?

— Да мы с Майей всю жизнь друг за другом, как ниточка с иголочкой.

— После театрального училища их в одну труппу взяли, только потом Майкин муж их выгнал, — прокомментировал Борис.

— Как это — выгнал? — не понял Кирилл.

— А вот так, запросто, — со смехом махнула рукой Анна.

— Аня у нас всегда рассудительностью страдала, собственным видением всего на свете и театрального искусства в особенности, — пояснила Майя.

— А также клиническим неумением «фильтровать базар», — вставила Анна.

— Господи! — оторопел Борис. — Откуда такая терминология, Анечка?

— У меня есть внук, которому скоро шестнадцать, — захохотала Анна. — У нынешней молодежи еще и не такого наберешься. Тебе ли не знать, старый ты лицемер! Сам-то в бандитских фильмах снимаешься вовсю!

— Может, и лицемер, но не такой уж и старый! — возмутился Борис.

— В общем, Кирилл, эти старики не дадут мне никогда рассказать об этом важном в нашей жизни событии! — перебила Майя. — Я тогда быстренько выскочила замуж за видного театрального деятеля двадцати с небольшим лет, считавшего себя гениальным режиссером. Гениальность его заключалась большей частью в родственных связях с другим видным театральным деятелем, на этот раз настоящим. На беду, в качестве поля для его экспериментов была выделена наша сценическая площадка, и он на нас экспериментировал, как Павлов над своими собаками. Анечка с ним не раз спорила. Отчаянно, не взирая на лица. А однажды она настолько была выведена из себя, что смогла пробиться на прием и высказать свои претензии самому влиятельному родственнику юного дарования. Тот подобного оскорбления снести не смог. И когда Анечка на следующий день появилась на репетиции, с порога ей заявил: «С этой минуты вы, Анна Петровна, в моем театре не служите!» Да-да, именно так и сказал — в МОЕМ театре.

— Ну, Майка и тут воспользовалась случившимся для решения собственных проблем, — вставила Анна.

— Злостная клевета! — всплеснула руками Майя. — Да как ты можешь? Ну да, я давно разлюбила этого человека. Ну и что?

— Очень уж удачно ты в ту же секунду соскочила со сцены со словами «А вы со следующей минуты поищите себе другую жену!» — лукаво прищурилась Анна.

— Вечно ты на меня наговариваешь! — надула губы Майя, но не выдержала и рассмеялась. — Ладно, убила двух зайцев, чего уж скрывать — и подругу поддержала, и с опостылевшим муженьком порвала. Вот только ревела я по-настоящему!

— Еще бы не реветь! Вылетели мы из театра быстрее стука собственных каблуков по проходу. И куда нам теперь деваться? Идем по городу, ревем белугами…