Книга Близнецы. Сыскное бюро Ерожина - Андрей Анисимов

– Я тебя люблю. – Сказал он, млея в ее объятьях и засыпая. Услышав легкий храп «милого», и убедившись, что старик уже спит, Нора быстро поднялась, потушила лампу, тихо вышла из номера и направилась к себе. В ее спальне, возле постели горел свет.

– Сколько тебя можно ждать. У меня уже член дымится. – Сообщил Гундас с легким литовским акцентом. Он лежал без трусов, сбросив одеяло, и Нора, оглядев своего приятеля, убедилась, что он говорит правду.

– Я, мой милый друг, не прхлаждаюсь, а работаю. Можешь и подождать. – Жестко ответила она и, скинув с себя платье и тоненький браслет трусов, осталась только в длинных серебристых перчатках.

* * *

Ерожин проснулся рано и привычным движением потрогал постель справа от себя. Постель была пуста. Подполковник удивленно приподнялся, протер глаза и вспомнил, что жены в доме нет. Часы показывали без десяти семь. Он снова улегся и попытался уснуть. Но сон пропал. Первым желанием Петра Григорьевича было одеться, сесть в машину и гнать в Самару. Но теперь, когда он сам раскопал настоящего отца Нади, ревновать ее к Алексею становилось смешно. Жена до этого всего один раз гостила у своего настоящего отца. С другой стороны, без Нади в доме пусто и тоскливо. Посидеть несколько дней на Волге в уютном домике Алексея и Шуры, он бы и сам не прочь. Но уезжать, не закончив расследование, Ерожин не имел права.

Окончательно проснувшись, сыщик встал, принял душ, какой любил, пуская попеременно, то горячую, то холодную воду, затем, заставил себя побриться и поплелся на кухню. Готовить себе одному завтрак ужасно не хотелось. Подполковник открыл холодильник, вытянул коробку кефира, налил пол стакана и, морщась, выпил. Поставив стакан в мойку, огляделся и пошел одеваться.

«Почему Надька удрала? Неужели почуяла о его романчике с диспетчером?» – Размышлял Ерожин. Он знал, что его жена имеет зверскую интуицию. «Но не до такой же степени».

«Ладно, будем работать». – Приказал себе Ерожин. Усевшись за письменный стол, в своем кабинете, и разложив все свои записи, сыщик задумался. Прошло почти две недели, а назвать убийцу Кирилла Андреевича Понтелеева он пока не мог. Из всех, кого подполковник хотел опросить, остались только двое. Вдова академика и его друг Вишневский. С вдовой Петр Григорьевич тянул. Он и себе не мог объяснить, почему каждый день откладывает встречу с женщиной. Но подполковник никогда ничего не делал через силу. «Значит, бабулька не созрела». Успокаивал себя Ерожин. Просмотрев еще раз все свои бумаги, Петр нарисовал себе план действий на предстоящий день, и снова глянул на часы. Стрелки показывали начало девятого, и он позвонил в Самару. Трубку взяла Шура.

– Спит твоя красавица без задних ног. Как прилетела, Алексей ее встретил, так и спит. Будить?

– Не надо, я днем позвоню. – Попросил Петр Григорьевич.

– А сам то не приедешь? Алешка был бы рад. Тут и Халит с Дарьей о тебе чуть не каждый день вспоминают. Халит за тебя своего Бога молит. Благодарит, что ты его друга нашел. Когда приедешь? – Интересовалась Шура.

– Может, и приеду, если дело дожму. Но пока не могу. Работа. – Уклонился от приглашения Ерожин. Положив трубку, он вспомнил об азиатском друге Алексея и улыбнулся. Как давно это было. Заснеженная деревенька, куда он попал, чтобы найти тайник бандита Кадкова. А нашел не только тайник, а настоящего отца своей жены, и его азиатского друга, беженца Халита. Алексей Ростоцкий перетащил Халита с Дарьей из деревни Кресты под Новгородом, к себе на Волгу, присмотрел для азиата маленький домик в своей деревне, помог с деньгами и стройматериалами. Теперь друзья были вместе. Генерал Грыжин, через свои прежние связи, выправил Халиту документы, они с Дарьей расписались в загсе и жили в законном браке. Все это Ерожин знал из писем Алексея Наде. Иногда он сам говорил с Ростоцким по телефону. Как никак, Алексей доводился ему тестем, а родственников у Ерожина было не много.

Петр поднялся, прошелся по кабинету, собрал свои записи и понял, что до боли хочет оказаться там, рядом с Надей. Он надел куртку, спустился вниз и поехал к Вишневскому.

Физик Семен Яковлевич Вишневский жил в старых кирпичных домах возле метро Университет. В девять часов ученый был на ногах, и сразу открыл дверь. Ерожин увидел сухого, сутуловатого пожилого мужчину, в стеганной безрукавке, валенках и при очках, надвинутых на лоб. Отметив про себя, что для конца лета, доктор физических наук одет немного не по сезону, Ерожин поздоровался и, представившись, попросил разрешения войти.

– Садись, сынок, чай пить. – Предложил Вишневский, провожая гостя на кухню. Петр Григорьевич не отказывался. Пол стакана кефира его организм уже забыл и требовал завтрака. Усевшись за маленький кухонный стол, гость получил стакан чая и разрешение брать все, что видит. А видел сыщик порезанную на газете колбасу, остаток плавленого сыра и масленку с отбитой ручкой.

– Сервировка холостяцкая. – Улыбнулся Ерожин, оглядывая кухню. Тут так же, как и в квартире академика Понтелеева, все пространство занимали книги. Но если в доме покойного Валерия Андреевича оставались свободные плоскости, то у Вишневского было завалено все. Хозяин с трудом разгреб от книг и научных журналов четверть стола для завтрака.

– У меня попросту. Не желаю тратить драгоценное время на мытье посуды. Ем с бумажек. Их мыть не надо. – Строго пояснил физик, и принялся жевать бутерброд с колбасой. Ерожин кивнул и последовал примеру хозяина. Остаток плавленого сырка они по-братски разделили.

– Чем могу помочь? – Спросил ученый, когда на столе ничего не осталось.

– У меня к вам огромная просьба. Я хотел бы понять, что означают эти записи. Я предполагаю, что это научная работа, но ее содержание для моих милицейских мозгов не доступно. – Улыбнулся подполковник и достал из своего кейса синюю картонную папку, завязанную старомодными тесемочками. Вишневский взял папку, аккуратно развязал тесемки, затем опустил очки на глаза и углубился в записи.

– Это серьезная научная разработка какого то прибора. Я за пять минут ответить вам не смогу. Если вы хотите получить исчерпывающий ответ, оставьте мне эти записи на несколько дней.

– Конечно. Буду вам очень благодарен. – Кивнул Ерожин.

– Что-нибудь еще? – Спросил Вишневский, возвращая очки на лоб.

– Я хотел бы подробно выслушать историю на кладбище. Я знаю, что Кирилл Андреевич затеял там скандал с вдовой. – Сказал Ерожин.

– Откуда вы это все прознали. – Удивился физик.

– Некоторые свединя я получил у адменистратора академии Рогова. Но он только что вернулся из командировки и не имел времени со мной поговорить подробно.

– Рогов скользкий и непрятный тип. Он так и лип к Понтелееву последнее время. Кстати, не в какой командировке этот тип не был. Рогов женат на моей дальней родственницы и я точно знаю, что он последнии два месяца торчал под Москвой в ее шикарном доме на Красной Пахре. Делая какие то аферы с арендой наших помещений сомнительным фирмаочкам, этот тип от столицы далеко не отходит.

– Странно. Но именно он рассказал мне об инценденте на кладбище и уверял, что только что вернулся из командировки.