Книга Белль и Себастьян - Николя Ванье

— Какой же ты красивый!

Но псу уже надоело купаться. Он выпрыгнул на берег и принялся так энергично отряхиваться, что брызги полетели во все стороны. Приведя себя в порядок, он улегся на разогретый солнцем камень и вздохнул от удовольствия. Когда с его шерсти сошел многомесячный слой грязи, ее, казалось, стало в два раза больше.

Себастьян начал быстро раздеваться. Стуча зубами, словно кастаньетами, он скинул курточку, ботинки, штаны и свитер, однако рубашку снимать не стал. Расстелив одежду на камнях, сел возле собаки, дрожа как осиновый лист.

— Если вернусь домой мокрый, Лина с дедом рассердятся и начнут кричать. Тебе хорошо, на тебя никто не кричит…

Пес вместо ответа помахал хвостом, закрыл глаза и перевернулся на бок. Себастьян осмотрел его живот, как учил Сезар. Возглас удивления был таким громким, что собака даже немного привстала.

— Получается, ты никакой не мальчик! — Очарованный этим новым открытием, он радостно засмеялся. — Ты — девочка! Красивая девочка! Все в округе думают, что ты злая Зверюга, а ты — самая ласковая на свете девочка!

Собака, конечно, ничего на это не ответила. К Себастьяну вдруг вернулась серьезность. Он обхватил собачью голову руками, словно бы помогая осознать всю важность момента.

— А я, я тебя нашел! Знаешь, как называют тех, кто находит сокровище? Первооткрыватели! Получается, я тебя открыл! — Себастьян задумался. — Теперь, полагаю, надо выбрать тебе имя. Скажи, моя красавица, ты хочешь, чтобы мы выбрали тебе имя?

В ответ собака лизнула его лицо.

— Белль![10]Я буду звать тебя Белль!

И он поцеловал ее в лоб. От собаки крепко пахло землей и мокрой шерстью. Себастьян прижался к ней и заснул, спокойный и счастливый, под теплыми лучами солнца.

— Сезар, послушай, ты же знаешь, я испытываю к тебе огромное уважение! Ты честный человек. Иногда, правда, чересчур упрямый, но ты никогда не перекладываешь ответственность на других, ты остаешься верен своим принципам. Это очень ценное качество, особенно в нынешние времена…

— Хватит красивых слов! Говори прямо.

Неприятные подозрения старика насчет того, что ему предстоит услышать, похоже, оправдаются с лихвой. Он повернулся к Гийому и Лине спиной, присел и поманил к себе козленка. Малыш тут же отошел от приемной матери и принялся лизать предложенный Сезаром кусок соли.

— Нельзя позволять Себастьяну целыми днями гулять в горах! Сезар, это слишком опасно, особенно если вспомнить, что там бродит та жуткая псина. Да и бошей в регионе очень много. Чем активнее действуют партизаны-маки, тем боши становятся злее. Всех подозревают, всех проверяют…

Старый пастух принялся ощупывать козленку ножки, как если бы Гийома с Анжелиной и не было в овчарне. Он приподнял животному хвостик, провел пальцами по шерстке в поисках паразитов, осмотрел зубы и глазки.

— Как только он перестанет сосать матку, то уйдет к своим. Ничего не поделаешь — зов природы.

— Себастьяну тоже пора «примкнуть к стаду»! Гийом прав. Нужно отправить мальчика в школу. Уверена, его мать этого бы хотела.

Анжелине были хорошо знакомы эти периоды молчания, которые иногда длились не один день, но на сей раз они не оставят Сезару выбора, ему придется их выслушать!

— Себастьяну восемь, а он даже читать еще не умеет! Или ты хочешь, чтобы он так и остался неграмотным? — усилил давление Гийом. Он хотел добиться от Сезара хоть какой-то реакции.

И результат не заставил себя долго ждать. Сезар выпрямился так стремительно, что козленок испугался и пустился наутек. Старик подошел к своим «обвинителям» и, с вызовом вздернув подбородок, смерил их взглядом.

— Я был лучшим в своем классе, мне разрешили сдать экзамены раньше положенного возраста, и в итоге я получил сертификат о начальном образовании, когда мне было всего одиннадцать! Учитель уговорил моих родителей в тот год оставить меня в школе на весь июнь. Я думал, мой отец лопнет от злости, ведь в это время мы обычно уже были на летних пастбищах. И все же он меня оставил. Меня отвезли в главный город департамента сдавать экзамены. Это было первое в моей жизни путешествие. И что? Я оказался самым младшим из экзаменуемых не то что в кантоне,[11]но и в целом департаменте! Я, сын крестьянина из горной деревни! Но это ведь не помешало мне оказаться в 1914-м по колено в грязи и с ружьем в руках, а, доктор?

Он произнес слово «доктор» с явной злостью, как оскорбление. Но Гийом не обиделся. Эта ярость старых вояк не была ему в новинку. Его отец был таким же. Та война слишком многим сломала жизнь — хорошим людям и плохим, образованным и не очень. Целое поколение было принесено в жертву… Сезар, скорее всего, понятия не имел, что такое пацифизм, однако войну он ненавидел каждым фибром души. Если бы старик решил выступить на митинге, его прямота и правдивость воспламенили бы толпу, в этом Гийом не сомневался.

Гийом и Сезар смотрели друг на друга. Анжелина сказала:

— Значит, ты хочешь, чтобы он стал таким, как ты? Старым отшельником, отрешившимся от мира?

Сезар нахмурил брови, но промолчал. Гийом решил смягчить ситуацию. Ему была неприятна мысль, что Сезар может решить, будто они его осуждают. Дело ведь не в нем, а в мальчике. Необходимо заставить старика понять: мальчику нужно получить образование и научиться общаться со сверстниками. Проводить время в горах интересно, познавательно, и все же это не даст Себастьяну тех знаний, которые дает школа. Но как подобрать слова, как его убедить?

— Никто не знает, где он бродит целыми днями. Тебе, например, известно, что он делает в горах?

Гийом понимал: на данном этапе главное — добиться, чтобы мальчик как можно реже бывал в той части гор, где могут так или иначе оказаться люди. Дождавшись, пока Сезар поднимет на него глаза, он сказал серьезным тоном:

— Пойдет ли он в школу или нет, об одном я тебя прошу, Сезар: не отпускай его в одиночку к перевалу Гран-Дефиле. Слишком много там ходит народу. И зеленых мундиров, и серых, если ты понимаешь, о чем я. Может случиться беда.

— И к тропе Глантьер пусть тоже не ходит, пока эту Зверюгу не убили! — добавила Анжелина.

Сезар смотрел то на доктора, то на приемную дочь и молчал. Лоб у него покраснел — верный знак, что он волнуется или сердится.

— Подои ее вечером, — сказал он Анжелине, указывая на овцу. — У меня сегодня другие дела.

Тяжелой поступью старик пошел прочь, оставив их посреди стада.

От реки Белль и Себастьян направились к маленькой заброшенной хижине, расположенной на скалистом отроге горной цепи на расстоянии часа ходьбы от овчарни. Солнце закатилось за гору, и, несмотря на то что погода стояла ясная, в тени уже было довольно-таки прохладно. Себастьян думал о надвигающихся холодах. Еще совсем недавно его радовала мысль о скором снеге. Он любил жарить каштаны и засыпать перед очагом под неторопливую беседу дедушки и Анжелины. Однако теперь у него была Белль. Как они смогут видеться в самые холодные дни или когда начнутся метели? Что, если Сезар перестанет отпускать его в горы одного? Как тогда он будет ее кормить?