Книга Солнце и луна, лед и снег - Джессика Дэй Джордж

Ласси выяснила, что минотавр родом с маленького островка у побережья Греции, а Эразм — с другого греческого острова. А мадам Грей потому кажется вытесанной из камня, что на самом деле из него сделана, и порой она целыми днями просиживает на крыше дворца, не шевелясь и даже не дыша, и погода ее совершенно не волнует.

Но ничто из этого не помогало ласси понять, как слуги попали сюда. Правда, кто-то из саламандр раз обмолвился, что причиной падения Фионы послужило ее тщеславие. В отличие от истории возлюбленной Эразма, Нареллы, истории других не вызвали у троллей желания запечатлеть их на стенах дворца. Ни у троллей, ни у Ханса Петера.

— Я помню вашего брата, — заявил однажды один из саламандр. — Он был очень высокий.

Саламандры доходили ласси только до колена, поэтому она предположила, что для них все высокие, но в данном случае он был прав.

— Да, он высокий.

— Он что, жив? — Саламандра был явно изумлен.

— Да, конечно. — Ласси вздрогнула, представив иной вариант.

— Ой, как интересно!

Повар юркнул обратно в большой кухонный очаг, и вся троица оживленно зашипела между собой.

— Как интересно, — повторил он, снова выбираясь из огня.

— Что еще ты помнишь про моего брата? — И тут до нее кое-что дошло. Она-то думала, только Эразм знал, что Ханс Петер приходится ей братом. — Откуда ты знаешь, что мой брат здесь был?

Саламандры хитренько переглянулись.

— Нам фавн рассказал, — заявил второй, тоже выбираясь из очага. Ласси с трудом их различала, но это их, похоже, не беспокоило. — Но мы больше никому не сказали.

— Да, это небезопасно, — согласился первый. Он огляделся, но в кухне они были одни. — Эразм знал, что мы не проболтаемся.

— Вы очень добры. Так что еще вы помните? Что-нибудь… интересное?

— Он любил читать при любой возможности и вырезать. Изучал книги в библиотеке, а потом вырезал всякие штуки на каминной полке. Но не на колоннах.

— А кто покрыл резьбой колонны?

— Кое-что было там всегда, даже дольше нас, — сказал третий саламандра. У него голос был повыше и помягче, чем у остальных, и ласси подозревала, что это девочка. — А прочие знаки вырезало то или иное несчастное человеческое создание.

Двое других саламандр зашикали на нее, и все трое метнулись обратно в огонь. Больше они разговаривать не желали, и ласси отправилась к себе наверх.

Каждое утро после завтрака она писала отцу и Хансу Петеру, а те писали в ответ. В то утро, когда она открыла книжку, ее уже ждало сообщение, на сей раз от Йорунн.

«Дорогая сестрица, — говорилось в нем, — мне горько тебе об этом писать, но папа серьезно ранен».

Ласси ахнула и поднесла книжечку ближе к глазам, словно это могло помочь ей читать быстрее.

«Вчера он рубил дерево, и оно на него упало. Правая нога и рука просто в лепешку. Он работал недалеко от фермы Харальдсонов, их старший его и обнаружил. Здешний доктор мало что смог поделать, поэтому Ханс Петер повез отца в Христианию. У папы началась лихорадка. Я тоже хотела поехать, но мне совсем скоро рожать. Тордис уехала с ними на своих санях.

Я знаю, ты не можешь приехать, но я хотела тебе сказать, чтобы ты молилась за папу.

Со всей любовью, Йорунн».

Некоторое время юная ласси в полном оцепенении сидела за изящным письменным столиком. Вскоре пробудился от утренней дремы Ролло и подошел узнать новости. Когда он ткнулся мокрым носом в ее раскрытую ладонь, она вздрогнула и посмотрела на него.

— Кажется, папа умирает, — произнесла девушка еле слышным шепотом. Она сглотнула, подавилась, закашлялась и начала всхлипывать. — Папа умирает!

Она схватила книжечку и побежала по дворцу. Она пронеслась сквозь библиотеку, сквозь комнату, набитую прялками, сквозь комнату маслобоек, по большой галерее, заполненной инструментами, картинами и печатными станками. На бегу она выкрикивала:

— Исбьорн! Исбьорн!

Глупо, конечно, было звать его так. Раньше отсутствие имени у белого медведя не казалось ей странным — в конце концов, свое она ему тоже не назвала, но теперь ее больно кольнуло, что он ведь и не спрашивал.

— Исбьорн! Исбьорн!

— Что такое? — Он несся ей навстречу по длинному коридору, где располагались неиспользуемые спальни.

Зареванная и запыхавшаяся, она протянула ему книжечку, не заботясь о том, как глупо выглядит.

— Папа умирает, — всхлипнула она.

Исбьорн прищурился, глядя на неразборчивый почерк Йорунн, и сел. Посмотрел на картину, висящую на стене над ними, — там резвились некие существа с лошадиными ногами и человеческими телами, — а затем на ласси, на ее помятые и сбившиеся юбки синего бархата.

— Мне надо домой, — всхлипнула она.

— Нельзя.

— Пожалуйста, — взмолилась девушка. Она вцепилась в мех на шее медведя и развернула его голову к себе. — Пожалуйста. Я вернусь. Мне бы только его повидать.

Он испустил один из свойственных ему печальных раскатистых стонов, так похожих на коровье мычание.

— Ты вернешься?

— Да, если ты по-прежнему будешь нуждаться во мне.

— Ты нужна мне, — отозвался он. — Я отвезу тебя к родне сегодня же, но ты должна обещать мне, что вернешься. Ты должна прожить здесь год.

— Да, конечно. — Она вытащила обшитый кружевами носовой платок и утерла лицо. — Спасибо тебе, огромное спасибо!

— Ты должна пообещать мне кое-что еще, — сказал медведь сурово.

— Все, что угодно!

— Обещай мне, что никому не расскажешь о тайнах дворца.

— Что? — Ласси перестала сморкаться и уставилась на него. Она и не думала, что ему известно о ее открытиях. — Ты имеешь в виду, про тр…

— Тсс! Нe выдавай ни одной из наших тайн. Никому.

— Ладно. — Надежда скоро увидеться с родными придала ей силы. — Пойду собираться. — И она чуть ли не бегом отправилась к себе.

Ролло вошел несколько минут спустя.

— Где ты была? — спросил он, тяжело дыша.

— С исбьорном разговаривала. А ты где был?

С громким треском она оторвала юбку от лифа уродливого желтого платья. Затем разложила юбку на кровати и принялась складывать на нее платья и сорочки. В старый ранец новая одежда не влезла бы, а ласси не желала являться в Христианию замарашкой.

— Я тоже искал исбьорна, — надулся Ролло. — А вместо него нашел мадам Грей. Затем медведь проревел тем, кто в кухне, что мы отправляемся в Христианию, и я пришел тебе сказать.

— Я знаю. И пытаюсь сложить вещи. — Она добавила к куче несколько пар туфель.

— Вот, госпожа. — Мадам Грей вошла с большим кожаным ранцем в руках.