Книга До смерти здоров. Результат исследования основных идей о здоровом образе жизни - Эй Джей Джейкобс
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Правильно. Не умру.
Я избегал этого слова на букву «у». Но дети уловили суть.
Мальчики хорошо осведомлены. Близнецы заканчивают любую историю одной и той же фразой: «Потом все умерли. Конец».
О чем история – неважно. «Осьминог пошел в цирк. Там он увидел львов и тигров, поел сахарной ваты. Потом все умерли. Конец». Или: «Любопытный Джордж[103]залез на дерево за своим воздушным змеем. Он достал змея. Потом все умерли. Конец».
Не думаю, что это мрачное восприятие мира. Они лишь пытаются получше упаковать сложную проблему. И у них получается.
В то же время смерть начинает их беспокоить.
Несколько дней назад Лукас сказал мне: «Когда вырасту, хочу быть героем книги, чтобы никогда не умирать». Меня это так тронуло, что я захотел предостеречь Лукаса от его собственных историй.
Примерно в то же время Зейн упрашивал меня посадить его на плечи (он хотел потрогать потолок во всех комнатах). Я сказал, что не могу прямо сейчас и ему придется подождать до вечера, когда я вернусь домой. «А если ты умрешь и не вернешься?» – спросил он. Я посадил его на плечи. Он знает, как добиться своего, а я легко поддаюсь.
Сегодня во время нашего воскресного обеда (на столе были блюда китайской кухни, к которым я, конечно, не притронулся) Зейн задал мне страшный вопрос: что происходит с людьми после смерти?
Что я могу сказать? Я не хочу, щадя чувства детей, говорить им, что все мы попадем в рай, потому что в этом вопросе я агностик. Но и рассказывать о зияющей пустоте не хочу. Это может потрясти их слишком глубоко. У нашего друга есть сын, который в свои шесть лет переживает кризис надвигающегося небытия. Обычно он говорит что-нибудь вроде: «Я знаю: Бога нет, потому что он со мной не говорит. Когда я умру, меня не будет. А я не хочу, чтобы меня не было». И долго плачет после этого.
Я решил, что лучше всего просто признаться в неведении.
– Никто точно не знает, что происходит. Кто-то говорит, что умереть – это все равно что уснуть и не видеть снов…
Кажется, они обдумывают мои слова.
– …кто-то – что мы попадем в чудесное место – рай…
– Надеюсь, так и будет, – добавляет Джули.
– …а кто-то – что мы никогда не умрем.
Джули бросает на меня недоуменный взгляд.
– Этого человека зовут Обри де Грей, и у него дли-и-инная борода, – я провожу рукой вниз от подбородка. – И он ученый. И он говорит, что скоро нам удастся защитить свои клетки от старения. Клетки – это наши крошечные частицы, они производят отходы, и нам нужно справиться с этой проблемой. Тогда мы будем жить вечно.
– Как в игре Infinity? – спрашивает Джаспер.
– Да, – отвечаю я. – А другой ученый, Рэй Курцвейл, считает, что мы сможем загрузить содержимое своего мозга на компьютер и жить вечно таким образом.
Этот разговор кажется Джули безумием. Позже она скажет мне:
– Ты дал им ложную надежду. Ты кормишь их иллюзиями.
Возможно, она права. Но я сам погрузился в чтение книг о продлении жизни. Я читаю о теломерах[104]. И о том, что, по мнению некоторых ученых, скромный омар может хранить секрет бессмертия, поскольку его клетки не разрушаются с возрастом. Если не вмешаются внешние силы (болезнь или хищники), омар может жить на морском дне столетиями.
Бессрочное продление жизни перестает быть маргинальной затеей вроде поисков снежного человека или попыток осуществить холодный ядерный синтез. Сейчас эта идея уже не столь одиозна. В конце концов, что плохого в том, чтобы жить долго и счастливо, особенно если у вас за спиной последние достижения медицины?
Цель: меньше боли
На днях я повредил плечо. Повредил, когда выносил из дома лист гипсокартона. По крайней мере, я так это объясняю. Потому что не хочу видеть ухмылки в ответ на честный рассказ. Я повредил плечо, управляя байдаркой. На игровой приставке Wii.
Смейтесь, если хотите. Можете сколько угодно потешаться над моей спортивной неудачей. Это была даже не брутальная видеоигра вроде футбола или регби. Просто катание на лодке.
Слушайте, что такого? Я усердно работал веслами, чтобы сжечь побольше калорий, старательно обходил желтые буйки, а с этим чертовым пультом так трудно сохранить равновесие. И я растянул связки. И, позвольте добавить, я не единственная жертва Wii. Простой поиск в Google выдает десятки статей, одна из них написана хирургом-ортопедом, который рекомендует делать растяжку перед тренировкой на Wii.
В свою защиту скажу: плечо очень легко повредить. Плечо – шаровидный сустав, что означает широкий диапазон движения и особую уязвимость мышц, сухожилий и связок.
Травма побудила меня посвятить месяц изучению боли и избавлению от нее. Первый урок: слава богу, мы живем в эпоху обезболивающих. Большинство американцев привыкли жить без боли. Но в истории человечества это скорее исключение. Долгое время боль была нашей постоянной, страшной спутницей.
Только подумайте, какое жуткое зрелище представляла собой хирургия без анестезии. Читая захватывающую книгу Мелани Тернсторм The Pain Chronicles[105], вы узнаёте, что врачи отказывались говорить пациентам дату операции. Они просто появлялись в доме однажды во вторник или в четверг, чтобы сделать операцию неожиданно, опасаясь, что в противном случае пациент покончит с собой накануне. До того чудовищно это было.
Тернсторм цитирует Фанни Бёрни, английскую романистку, которой в 1810 году сделали мастэктомию[106](оперировал, кстати, главный хирург Наполеона). Бёрни оставила самый яркий рассказ об операции без обезболивания. Анестезия нужна, чтобы прочитать его.
Это был «ужас, который превосходит всякое описание… Когда жестокая сталь вонзилась в мою грудь, прорезая артерии, вены, плоть, нервы… я закричала и кричала непрерывно на протяжении всего того времени, пока делали надрез, и сейчас я удивлена тем, что этот крик больше не звучит в моих ушах!.. Когда надрез был сделан, а инструмент удален, боль нисколько не уменьшилась, поскольку воздух вдруг устремился в эту нежную часть тела множеством тонких, но острых кинжалов… Когда я вновь ощутила инструмент, описывающий дугу, преодолевая сопротивление плоти, достаточно сильное, чтобы утомить хирурга, – тогда я действительно подумала, что, наверное, умру».
