Книга ЦРУ. Правдивая история - Тим Вейнер

Эйзенхауэр считал, что сможет противопоставить упомянутому парадоксу секретные операции. Но бои в Восточном Берлине показали неспособность ЦРУ открыто противостоять коммунизму. 16 и 17 июня 1953 года на улицы вышли почти 370 тысяч восточных немцев. Тысячи студентов и рабочих яростно набрасывались на угнетателей, поджигали партийные здания, громили патрульные машины и пытались остановить советские танки, сломившие их моральный дух.

Восстание оказалось намного более крупным, чем поначалу думали в ЦРУ, но агентство не могло ничего сделать, чтобы помочь мятежникам. Хотя Фрэнк Виснер и раздумывал над тем, чтобы попытаться вооружить жителей Восточного Берлина, в конечном итоге он все-таки не решился что-либо предпринять. Его «освободительные армии» оказались никуда не годными. 18 июня он заявил, что ЦРУ «не следует предпринимать ничего, чтобы подстрекать восточных немцев к дальнейшим действиям». Восстание, естественно, было разгромлено.

В течение недели Эйзенхауэр издал приказ о том, чтобы ЦРУ занялось «обучением и снабжало всем необходимым подпольные организации, способные к крупномасштабным диверсиям или длительной войне» в Восточной Германии и на территории других союзников СССР. Приказ также обязывал ЦРУ «поощрять устранение ключевых марионеточных чиновников» в оккупированных Советами государствах. Устранение означало именно то, что и имелось в виду: физическое уничтожение. Но и этот приказ оказался пустым жестом. Для президента постепенно вырисовывались пределы возможностей ЦРУ. Летом того же года на застекленной террасе Белого дома Эйзенхауэр созвал людей, которым в вопросах национальной безопасности доверял больше всего; среди них были Уолтер Беделл Смит, Джордж Кеннан, Фостер Даллес и отставной генерал-лейтенант ВВС Джеймс Р. Дулиттл, отважный летчик, лично руководивший первой бомбардировкой Токио в 1942 году. Эйзенхауэр попросил присутствующих, чтобы они пересмотрели общую американскую стратегию по отношению к Советам. Идея остановить Россию посредством проведения секретных операций была объявлена несостоятельной. Для этого понадобилось пять лет тщетных усилий…

Президент начал предпринимать попытки перенаправить деятельность агентства. ЦРУ начнет сражаться с противником в Азии, на Ближнем Востоке, в Африке и Латинской Америке – везде, где трещали по швам и рушились колониальные империи. При Эйзенхауэре агентство предприняло 170 крупных секретных операций в 48 государствах мира; это были психологические и военизированные миссии в странах, где американские шпионы имели весьма поверхностные понятия о культуре, истории и языке местных народов.

Эйзенхауэр часто принимал первоначальные решения по той или иной секретной операции в приватных беседах с братьями Даллес. Ален Даллес, как правило, обращался к Фостеру с предложением провести ту или иную операцию, а Фостер продолжал эту тему уже непосредственно с президентом за коктейлем в Овальном кабинете. Потом Фостер возвращался к Аллену с одобрением и замечаниями президента. Братья разрабатывали ход секретной операции в частных беседах в соответствующих штаб-квартирах, по телефону или по воскресеньям в плавательном бассейне вместе с их сестрой Элеонор, ответственным чиновником Госдепартамента. Фостер твердо считал, что Соединенные Штаты должны предпринять все, что в их власти, чтобы изменить или упразднить любой режим, не являющийся явным союзником Америки. Аллен искренне соглашался с братом. С благословения Эйзенхауэра они вознамерились переделать карту мира.

«Быстро ухудшающаяся ситуация»

С первых дней пребывания на своем посту Аллен Даллес старался выставить имидж ЦРУ в лучшем свете, заискивая перед крупнейшими издательствами и радиостанциями Америки, добиваясь поддержки сенаторов и конгрессменов, всячески потакая газетным обозревателям. Он счел, что достойная публичность намного лучше, чем осторожное молчание.

Даллес поддерживал тесные контакты с людьми, которые руководили «Нью-Йорк таймс», «Вашингтон пост» и ведущими национальными еженедельными журналами. Он мог поднять трубку и внести поправки в текст передовицы, инициировать увольнение или перевод на другую работу назойливого иностранного корреспондента или воспользоваться услугами таких лиц, как, например, руководитель берлинского бюро журнала «Тайм» или представитель «Ньюсуик» в Токио. Вообще, Даллес был мастером сеять разные истории в прессе. В американских отделах новостей работало немало ветеранов военной пропаганды из Управления военной информации[13], являющегося когда-то частью сферы влияния Дикого Билла Донована. Среди людей, которые откликнулись на призыв ЦРУ, были Генри Льюс и его редакторы в «Тайм», «Лук» и «Форчун»; популярные журналы, такие как «Перейд», «Сэтеди ревю» и «Ридерз дайджест»; а также большинство крупных фигур в «Си-би-эс ньюс». Даллес построил целую пропагандистскую и пиар-машину, которая включала более пятидесяти служб новостей, добрый десяток издательств и личные поручительства от таких людей, как Аксель Шпрингер, самый могучий газетный магнат Западной Германии.

Даллес хотел прослыть утонченным мастером профессиональной шпионской службы. Пресса послушно отражала этот образ в своих публикациях и репортажах. Но архивы ЦРУ сообщают нам нечто иное…

Протоколы ежедневных совещаний Даллеса и его заместителей рисуют нам весьма нелицеприятный облик агентства, покачнувшегося на фоне международного кризиса и внутренних неурядиц: безудержного алкоголизма, финансовых злоупотреблений, массовых отставок. Что можно сказать об офицере ЦРУ, который убил своего британского коллегу и предстал перед судом? Почему совершил самоубийство бывший шеф резидентуры в Швейцарии? Что можно поделать с катастрофической нехваткой толковых кадров в рядах тайной службы? Новый главный инспектор агентства Лаймон Киркпатрик стал постоянным носителем плохих новостей о моральных качествах, обучении и работе сотрудников ЦРУ. Он предупреждал Даллеса, что сотни квалифицированных офицеров вооруженных сил, которых ЦРУ приняло к себе на службу во время корейской войны, теперь уходят и «очевиднее всего, что слишком значительная доля тех, кто покидает ведомство, испытывает к нему недружелюбное отношение».

В конце войны группа младшего и среднего офицерского состава ЦРУ, потрясенная невысоким моральным духом в штаб-квартире, потребовала провести внутренний опрос своих коллег, на что получила официальное разрешение. Они взяли интервью у 115 сотрудников ЦРУ и составили длинный и подробный отчет. Это произошло в конце первого года пребывания Даллеса на посту директора Центральной разведки. Они описали «быстро ухудшающуюся ситуацию»: повсеместное разочарование, смятение и бесцельность. Умных и патриотически настроенных людей принимали на службу, давая обещания захватывающей заграничной службы. Создав «абсолютно ложные представления», их затем назначили на бесперспективные должности вроде телеграфистов или курьеров-посыльных. Сотни офицеров возвратились из иностранных командировок, чтобы месяцами блуждать по штаб-квартире, безуспешно добиваясь улучшения своей карьеры. «Ущерб, наносимый агентству в результате инертных методов работы с персоналом, возрастает не в арифметической, а в геометрической прогрессии, – сообщалось в докладе. – На каждого способного сотрудника, которого Агентство теряет в результате недовольства или разочарования работой, найдется еще два или три компетентных человека (с таким же уровнем подготовки и профессиональными навыками), возможность использовать которых Агентству никогда не представится… Причиненный вред может оказаться непоправимым».