Книга Особо опасен - Джон Ле Карре

А твой отец, когда у себя дома, он какой? Вроде меня? Отвергаемый и презираемый — за дело? Если и любимый, то на расстоянии восьми тысяч миль? И все же он часть тебя, это чувствуется. По твоей самоуверенности, по ощущению собственной социальной значимости, даже когда ты спасаешь персть земли.

Исса, подумал он. Твой найденыш. Твой замученный взрослый ребенок. Твой «черножопый» получеченец, считающий себя чистокровным чеченцем и мечущий в меня свои иронические стрелы, как эти бородатые русские эмигранты, завсегдатаи Монпарнаса, все, как один, гении.

Вот кому следовало бы шататься по Эппендорфу.

Глава 5

Гюнтера Бахмана сначала раздосадовал, а затем встревожил вызов пред светлые очи господина Арнольда Мора, главы гамбургского отделения защитников конституции, в воскресенье, в 12 часов дня, когда Мор, добропорядочный христианин, по всем канонам должен был бы вести свое семейство в одну из лучших городских церквей. Бахман скоротал ночь, перелопачивая досье на чеченских террористов. Эти досье подготовила для него Эрна Фрай, которая, позволив себе редкую слабость, смоталась в Ганновер на свадьбу племянницы. Покончив с чтением, он подумал было о том, чтобы слетать в Копенгаген и пропустить пару кружек пива с тамошними ребятами из службы безопасности, вызывавшими у него симпатию, ну и, если те будут не против, поболтать с «хорошим братом», тем самым водителем грузовика, что контрабандой провез Иссу в Гамбург и подарил ему свое пальто. Он даже позвонил своему связному в Копенгагене. Без проблем, Гюнтер, ответил тот, мы вышлем в аэропорт машину.

А вместо этого он теперь в задумчивости вышагивал по кабинету в бывших конюшнях, пока Эрна Фрай, еще не успевшая переодеться после праздничной поездки, сидела с совершенно прямой спиной за компьютером, подбивая баланс расходов для головного офиса в Берлине.

— Келлер здесь, — проинформировала она шефа, не поднимая головы.

— Келлер? Какой Келлер? — раздраженно спросил Бахман. — Ганс Келлер из Москвы? Пол Келлер из Аммана?

— Доктор Отто Келлер, самый защитный из всех защитников, прилетел из Кёльна час назад. Если ты выглянешь в окно, то сможешь полюбоваться на его вертолет, загромоздивший половину автостоянки.

Бахман последовал ее совету, после чего с отвращением фыркнул:

— Что, черт подери, на этот раз понадобилось от нас дядюшке Отто? Мы проехали на красный свет? Или поставили прослушку в доме у его мамочки?

— Оперативное совещание повышенной секретности и особой срочности, — ответила Эрна Фрай, невозмутимо продолжая свою работу. — Это все, что мне удалось из них вытянуть.

У Бахмана упало сердце.

— Иными словами, они обнаружили моего мальчика?

— Если под «моим мальчиком» ты подразумеваешь Иссу Карпова, то, по слухам, они напали на его след.

Бахман в отчаянии шлепнул себя по лбу:

— Они не могли его арестовать. Арни поклялся, что полиция его не тронет, предварительно не поговорив с нами. Это твое дело, Гюнтер. Ты его ведешь, старина, и держишь нас в курсе. Таков был уговор. — Тут его осенила другая мысль, еще более страшная. — Только не говори мне, будто полиция арестовала его, чтобы показать Арни, кто тут босс!

Эрна Фрай оставалась невозмутимой.

— Мой «крот» по кличке Глубокое Горло с подачи такого же, как он, никудышного теннисного игрока из еще более никудышного отдела контрразведки Арни готов повторить: защитники конституции напали на его след. Этим информация «крота» ограничивается. Он сильно раздосадован поражением в двух сетах — 6:0, 6:0 и поэтому время от времени подбрасывает мне сплетни из кафетерия со словами, чтобы я тебе не передавала. Что я, естественно, и делаю.

Она снова вернулась к своим расчетам под неотрывным взглядом Бахмана.

— Откуда столько желчи с утра пораньше? — обратился он к ее спине. — Я всего-навсего занимаюсь своей работой.

— Ненавижу свадьбы. В них есть что-то противоестественное и вызывающее. Каждая свадьба — это поход еще одной бедной женщины к расстрельной стене.

— А как насчет бедолаги жениха?

— Бедолага жених и есть та самая расстрельная стена. С моей точки зрения. Келлер приглашает к себе только верхушку: ты, Мор и он.

— Без полиции?

— О полиции не было сказано ни слова.

Немного успокоенный, Бахман опять вперился в окно.

— Значит, двое на одного. Два «защитничка» в белых одеждах против изгнанной из стада черной овцы.

— Главное — помнить, что вы все воюете против одного врага. Вопрос только в том, кто из вас сегодня им окажется, — заметила Эрна Фрай ядовито.

Ее цинизм был как ушат холодной воды: она словно прочитала его мысли.

— Ты пойдешь на совещание со мной, — буркнул он.

— Не смеши меня. Я терпеть не могу Келлера, а он меня. Я вылезу некстати со своими возражениями и испорчу тебе обедню.

Но под его немигающим взглядом она уже закрывала рабочий файл.

#

У Бахмана были основания для озабоченности. Докатывавшиеся из Берлина слухи казались то совсем дикими, то обескураживающе убедительными. Похоже, старые границы размежевания между разными спецслужбами сошли на нет, и координационный комитет, перестав быть совещательным органом мудрейших, каковым он был задуман, превратился в обыкновенный гадючник. Распря между защитниками гражданских прав любой ценой и теми, кто вознамерился их ограничить во имя пущей национальной безопасности, кажется, достигла критической массы.

В левом углу офиса, если старые представления об иерархии еще что-то значат, восседал утонченный Михаэль Аксельрод из иностранной разведки, истинный европеец, арабист и, с некоторыми оговорками, наставник Бахмана. В противоположном углу сидел архиконсервативный Дитер Бергдорф из министерства внутренних дел, соперник Аксельрода в борьбе за кресло Царя после утверждения новой структуры разведслужб, откровенный друг-приятель вашингтонских неоконсерваторов и главный проповедник интеграции с американской разведкой.

А вместе с тем в ближайшие три месяца этим двоим, у которых не было решительно ничего общего, предстояло разделить властные полномочия и действовать сообща в режиме консенсуса. Расходились пути не только двух генералов, но и их армий, которые постоянно маневрировали, пытаясь запутать друг друга и тем самым добиться реальных или мнимых преимуществ. Поскольку Бергдорф был из министерства внутренних дел, а Мор и Келлер служили в контрразведке, по логике именно от представительного и откровенно амбициозного Бергдорфа они ждали для себя практических выгод; с учетом же того, что обходительный и чуть более старый Аксельрод возглавлял иностранную разведку, а Бахман был его коллегой и протеже, по логике последний должен был выступать как его преданный вассал. Однако при постоянно меняющихся границах между двумя ведомствами, при вмешательстве федеральной полиции, внесшей еще большую неразбериху, при том что контуры новой схемы еще никто в Берлине не начертил, о какой логике можно было говорить?