Книга Зачем тебе любовь? - Наталья Потемина

– Это яблоко только что пообедало облаком, – прошептала себе под нос Ленка.

– Пожалуйста, – не расслышал ее слов Эдик, – но для обеда с водкой одного яблока маловато.

– Ладно уж, – махнула рукой Ленка, – наливай, раз пришел.

Эдик открыл бутылку и разлил водку по стаканам.

– Разрезать бы... – Она протянула ему яблоко.

Эдик взял его, крякнул и разломил на две равные половинки.

– Ни фига себе! – восхитилась Ленка. – А что ты еще умеешь?

– Я много чего умею, – неопределенно ответил он, возвращая ей пол-яблока, – тебе будет что вспомнить.

– А почему обязательно мне, – улыбнулась Ленка, – а не Курочкиной, например?

– У твоей Курочкиной ярко выраженное бешенство матки, – хрустнув яблоком, произнес Эдик, – а бешенство, как известно, не лечится.

– Зачем ты так? – В Ленке вдруг проснулась женская солидарность.

– Ну хорошо, пусть не бешенство, – миролюбиво согласился Эдик, – но тяжелое обострение шизофрении явно имеет место.

– Ши-зо-фре-ни-я матки... – по слогам произнесла Ленка. – Это новое слово в науке, не находишь?

– Нам что, кроме гинекологии, больше не о чем поговорить?

– Ты первый начал, – обиделась Ленка.

– А ты нашла кого защищать! – вспылил Эдик. – Твоя Курочкина кого хочешь достанет!

– Где же справедливость? – усмехнулась Ленка. – Если женщина всех подряд достает, то у нее шизофрения матки, а если мужчина хочет отыметь все, что движется, то он, разумеется, мачо.

– Все верно, у нас с вами, бабами, разные ролевые функции. Мы должны осеменить вокруг себя как можно большее количество самок. А у вас за всю жизнь должен быть один-единственный самец, и тот для продолжения рода.

– Тебе не кажется, что у тебя с математикой что-то не совсем в порядке? – Ленка растопырила пальцы на обеих руках. – Если на земле мужчин и женщин приблизительно поровну, то и количество партнеров у них должно быть тоже одинаковым. Фифти-фифти, понимаешь?

– Ну не скажи! – не сдавался Эдик. – Не может оно быть одинаковым! Просто у кого-то всегда пусто, а это значит, что есть такие сучки, у которых, как бы густо ни было, им всегда мало.

– Да не мало им! – взорвалась Ленка. – Это ж сколько терпенья надо, чтобы всю эту копошащуюся кучу мужиков перелопатить, чтоб наконец найти его, одного-единственного.

– А испачкаться не боитесь?

– Жемчуг от навоза, не испачкавшись, не отделить.

Ленка вздохнула устало, как будто всю ночь занималась сортировкой и тут же улыбнулась:

– А все-таки хорошо жить!

– Ну наконец-то! – расслабился Эдик. – Убрала свои шипы.

– Не шипы, а колючки, – поправила его Ленка. – Шипы у розы, а я обыкновенная верблюжья колючка.

– Которая носится по всей пустыне и не может найти покоя?

– Скорей не покоя, а живительной влаги.

– А у нас с собой было! – Эдик протянул Ленке стаканчик с водкой. – За что будем пить?

– За мачо и мачалок! – произнесла тост Ленка.

– А может, за любовь? – предложил он.

– Пошла она... – Ленка неопределенно махнула рукой и, сделав глоток, добавила: – К какой-нибудь Фене.

– Зачем так жестоко?

– А как она со мной, так и я с ней.

– Наверное, тебя кто-то здорово обидел? – Эдик наклонился к Ленке и осторожно отвел прядь с ее лица.

У Ленки на глазах тут же выступили слезы.

– За любовь! – воскликнула она. – Хочешь за любовь, так выпьем за любовь, что нам сделается?

– По последней, – сказал Эдик, – у меня еще сегодня выступление.

– Ну да, – встрепенулась Ленка, – мы же не абы кто, мы же еще герои-любовники, менестрели, блин, поэты, барды...

– А ты сама-то кто такая? – запоздало поинтересовался Эдик.

– А я просто так, мимо пробегала, – захихикала Ленка, – дай, думаю, загляну, пописаю.

– Что с тобой? На старые дрожжи, что ли?

– Типа напилась?

– Ну да.

– А тебе что, завидно?

– Чего завидовать? – усмехнулся Эдик. – Я тебя к ночи все равно догоню.

Ленка взяла бутылку с водкой и сделала большой неловкий глоток прямо из горлышка:

– И не надейся!

Эдик встал на ноги и протянул Ленке руку:

– Ладно, пошли, а то автобусы без нас уедут.

Ленка оглянулась и увидела на поляне едва заметное оживление. Перспектива повторного бегства от реки в поисках города ее совершенно не привлекала, и она, опираясь на руку Эдика, тяжело поднялась с земли.

Не успели они выйти из своего укрытия на поляну, как к Эдику подбежала его подтанцовщица, а к Ленке – незабвенная Курочкина.

– Лена, ну где же ты была? – запричитала Любка. – Меня здесь никто не любит, никто не приголубит...

– А ты бы на болото, – продолжила в ее тоне Ленка, – отведать жабуляк.

– Какая же ты все-таки черствая, циничная, продажная... – едва сдерживая обильные пьяные слезы, проговорила Любка. – И за что только тебя мужики любят?

– А они меня и не любят, – успокоила ее Ленка и, обняв Курочкину за талию, повела к автобусам.

Всю дорогу та прорыдала на Ленкином плече:

– Лена, объясни мне, за что? За что мне все это? Что я такого плохого сделала? Или что хорошего я не сделала? Мужики бегут от меня все, как лоси от пожара. Слышишь? Земля дрожит, сучья трещат. Мыши-свиньи врассыпную. Как противно жить, Лена! Я же не для себя! Я же для будущих поколений! Кто-то же должен увеличивать народонаселение страны! Так это – я! Я буду хорошей матерью, Лена! Самой-самой-самой хорошей! Мне так мало надо. Только глоток нежности и внимания. Пригоршню ласки и доброты. Пожалейте меня, поучаствуйте в моем бесконечном и бескрайнем одиночестве! Не пинайте, не отталкивайте, не называйте дурочкой! Я же, Лена, от страха дурею. От страха, что так и умру, не поднеся к груди младенчика. Я же щедрая, Лена! Я же с себя все сниму и отдам! И отдамся! Любому, кто подарит мне хотя бы лучик надежды! Я же старательная, Лена! Я же в лепешку расшибаюсь! Я все-все исполняю, что ни попросят. Я же талантливая, Лена. Я такие чудеса в постели вытворяю, мало не покажется!

– Бедная моя, – не выдержала Ленка, последняя фраза произвела на нее особое впечатление, – дай хоть я тебя пожалею.

Она обняла Курочкину за плечи и с удивлением обнаружила, что не так-то уж велика и непреодолима бездна, пролегающая между ними.

– Куда мы идем, Лена? – продолжала Курочкина. – В мире мужчин мы, женщины, – бедные, растерянные, потерявшиеся трамвайчики. Без рельсов, без шпал, без парусов и ветрил плывем в море-океане абсолютной жестокости в поисках единственного заповедного островка, где нас ждет любовь. И что обидно, весь этот путь без конца и начала не всем суждено преодолеть и стать победительницами. Сколько наших сестер пало на поле брани! Сколько загубленных судеб, жизней и даже, не побоюсь этого слова, карьер! И все ради чего, Лена? Ответь мне, не солги. Ты добрая, смелая, честная, скажи мне прямо... – Любка набрала побольше воздуха в легкие и что есть мочи выдохнула: – Лена, ответь мне, любовь есть?