Книга Операция `Ребенок` - Сьюзен Дай

— Камерон!

Он стоял посредине кухни, с удовлетворением осматриваясь. Пол был застелен бело-голубым линолеумом, на стенах — свежие цветастые обои. Лекси появилась в дверях с необычайно серьезным видом.

— Ну, как тебе? — спросил Камерон, обводя взглядом кухню.

— Здорово, — ровным голосом ответила она.

По ее интонации он сразу понял, что она чем-то расстроена.

— Что случилось?

— Я не беременна. Недавно я сделала тест, и вот…

Лекси сама удивилась, что так расстроилась. Поначалу ей даже не хотелось сразу забеременеть — ведь так она могла еще целый месяц быть с Камероном.

И все же ей хотелось знать, что у нее под сердцем живет его ребенок. Ей так нужен был этот черноволосый, голубоглазый малыш с ямочками на щеках, от которых у нее замирала душа.

Вдруг сильные руки Камерона обхватили ее и прижали к себе.

— Прости, — прошептал он, уткнувшись в ее волосы, и крепче обнял ее. Мы будем пробовать дальше, — сказал он. Лекси улыбнулась. — У нас впереди еще целый месяц.

Земля ушла у нее из-под ног.

Еще месяц. Его планы не изменились. Улыбка застыла у нее на лице. Только не показать ему, как она разочарована!

Он по-прежнему хотел оставить ее.

Камерон устроился поудобнее, наслаждаясь мерным покачиванием гамака и легким вечерним ветерком. Незаметно пролетел первый месяц отдыха.

До дня рождения Иды оставался всего один день. Мысли Камерона перенеслись к Гарри Тэйту. Этот тип оказался крепким орешком. После того как они с Лекси ушли от него не солоно хлебавши, он начисто отказывался встречаться с ними.

Впрочем, у Лекси и Камерона было много других занятий: Лекси работала над своей книгой (а также часто загорала), Камерон же закончил ремонт в коттедже и наконец-то выкроил время, чтобы полежать в гамаке Иды. А еще они занимались любовью, снова и снова…

Да, Фил просто добрый гений, подумал Камерон. Отпуск был как нельзя кстати. Лекси — это то, что ему надо.

Он резко открыл глаза. Откуда взялась эта мысль? Ну да, конечно, он хотел выяснить, как бы это было, если бы он остался с Лекси много лет назад. И он выяснил. Это было радостно, невероятно, захватывающе, умопомрачительно… Он влюбился в Лекси.

Нет. Это просто мимолетное увлечение, мираж страсти.

У Камерона так закружилась голова, что он чуть не упал с гамака. Он больше не верил сам себе. Он любит Лекси.

Она тоже когда-то любила его. Но ей никогда не понять, что он не способен ни дать любовь, ни принять ее. Он только снова причинит ей боль, как когда-то.

Его взгляд упал на маленький желтый домик, стоявший поодаль, за забором. Старый дом его матери.

— Камерон!

Оторвав глаза от дома своего детства, он увидел Иду, трусцой приближавшуюся к нему. Ее седые кудряшки задорно подпрыгивали, а на носу прилипло немного теста.

— Я договорилась с одной парой, что они приедут взглянуть на дом через час, — отдуваясь, заговорила она, приблизившись к гамаку. — Я имею в виду маленький дом. А я так завозилась с этими пирогами, что буквально ничего не успеваю. И как назло я не была в этом доме с тех пор, как его отремонтировали после отъезда старых жильцов. Ты не окажешь мне услугу? Сходи туда, посмотри, все ли в порядке. У этого джентльмена такой приятный голос, а в Блоссоме нелегко найти клиента, сам знаешь.

Камерон растерянно заморгал.

— Сделаешь это для меня? — тараторила Ида. — Ты такой славный мальчик.

С этими словами она развернулась и затрусила обратно через лужайку.

Он посмотрел ей вслед, испытывая щемящую боль в груди. Затем медленно зажмурился и вновь открыл глаза. Перед ним были все те же изумрудно-зеленая лужайка, длинная веранда дома Иду, цветущая вдоль забора цинния.

А чуть подальше — маленький желтый дом, где он вырос. Это всего лишь дом, напомнил он себе. И ничего больше.

Отогнав от себя непрошеные воспоминания, Камерон соскочил на землю, оставив пустой гамак раскачиваться между деревьями. Он пересек лужайку и через небольшие ворота вышел к переднему крыльцу желтого домика.

В своих легких кроссовках он почти неслышно поднялся по стертым деревянным ступеням. Дверь была не заперта, как он и ожидал. Ида никогда в жизни не пользовалась ключами.

Потянув за ручку, Камерон вошел внутрь. Полоска света пересекла пустой коридор. Жилище встретило его гулкой тишиной. В отличие от коттеджа этот дом Ида сдавала без мебели.

Оставив дверь открытой, Камерон прошел дальше. Почему-то ему не хотелось оставаться закрытым в этом доме.

Вот здесь стоял старенький синий диван, а рядом — небольшая тумбочка.

В углу стоял маленький черно-белый телевизор. Камерон почти никогда его не смотрел. Ему больше нравилось играть на улице. Честно говоря, он вообще предпочитал находиться вне дома.

Камерон постарался взять себя в руки и осмотреть комнату с практической точки зрения. Паркет сиял, будто новый.

Затем Камерон вошел на кухню, и сердце его забилось сильнее. Здесь все было таким же, как при нем, — те же старая плита и холодильник, тот же деревянный стол. Тот же оранжевый цветастый линолеум.

Камерон быстро отступил в холл, чуть не споткнувшись о небольшой порог. Ну вот почти и все. Остались только две спальни и ванная. Один беглый взгляд на них — и он сможет с чистой совестью сказать Иде, что все в порядке.

Камерон глубоко вдохнул, пытаясь справиться с нахлынувшими чувствами. Еще не хватало, чтобы эта старая боль снова мучила его. Надо успокоиться. Он может это. Разве прошедшие годы ничего не значат?

Первая спальня, в которую он зашел, принадлежала его матери. Тут было пусто и сумеречно.

Чисто, подумал он. И быстро закрыл дверь.

Крошечная ванная также была безупречна.

Оставалась вторая спальня. Его спальня. И на этом он закончит осмотр. Он толкнул дверь.

Комната была маленькой и пустой. Узкое окно пропускало скудный предвечерний свет, едва проходящий через густую листву персикового дерева. Его кровать была когда-то здесь, у окна. А вот в том углу — письменный стол. А там — книжные полки.

Камерон вновь оглядел комнату, задержался взглядом на окне. Вот отсюда он смотрел на мир, когда был мальчиком. Сколько часов он провел здесь, задумчиво глядя в окно и гадая, как выглядит его отец, которого он никогда не знал, думая — вот сейчас он придет за ним и заберет его с собой…

Он знал, что был похож на своего отца. Мать неоднократно указывала ему на это злополучное обстоятельство. В ее бессвязных рассказах о его отце неизменно звучало ожесточение, она не уставала повторять, что любовь к нему разрушила ее жизнь. Любовь к этому человеку перешла у нее в ненависть, и иногда, уединившись в своей комнате, Камерон думал, что, может быть, мать ненавидит и его тоже.