Книга Навеки твоя - Кэтлин Харрингтон

Лахлан с довольным видом наблюдал за тем, как Уолтер занял место на мате и прицелился, готовясь бросить свой первый шар. Дядя, двигаясь спокойно и размеренно, выбрал правильную стойку, так как был опытным игроком.

Но в самый последний момент Уолтер, который вместо того, чтобы сосредоточиться и выбрать точное направление для броска, неожиданно скосил глаза и посмотрел на синьору Грациоли. Эта дама, положив вязание на колени, смотрела на здоровяка шотландца с нескрываемым презрением.

В результате красный шар, брошенный Уолтером, отклонился от правильной траектории далеко влево и, бешено вращаясь, приземлился возле канавки, не долетев до белого флага добрых девять футов. Но в пределах игрового поля он все-таки остался.

Тысяча чертей!

Заключая пари, Лахлан был уверен, что его команда одержит победу. И это будет красивая победа. Он слишком поздно понял свою ошибку, которая заключалась в том, что он не учел одну маленькую деталь: присутствие няни.

Синьора Грациоли, судя по всему, люто ненавидела всех мужчин, которые осмеливались приблизиться к ее горячо любимой графине. Враждебно настроенная и острая на язык нянька даже не скрывала того, насколько сильно она ненавидит трех шотландцев.

Когда Уолтер в первый раз услышал, как та ругается на непонятном языке, то почему-то решил, что она произносит магические заклинания, пытаясь наслать на них порчу. Лахлан объяснил своему дяде, что черноглазая дама просто говорит по-итальянски. Уолтер язвительно отметил неважность того, что именно бормочет старая ведьма, потому что это все равно определенно какие-то гадости.

Лахлан вынужден был согласиться с ним. Несмотря на то что леди Франсин разговаривала со своей служанкой на итальянском языке, он понимал каждое произнесенное ими слово. Ему часто приходилось бывать при королевских дворах Неаполя, Рима и Венеции, куда король Джеймс посылал его в качестве представителя шотландской короны. Однако об этом он решил не рассказывать прекрасной графине.

Кое-какие факты о себе все же лучше держать в секрете.

После неудачного броска Уолтера леди Франсин, посмотрев на Лахлана, блаженно улыбнулась. В своем ярко-желтом платье, с блестящими на солнце вьющимися волосами, которые создавали светящийся ореол над ее головой, она была похожа на прекрасного ангела. Сверкнув глазами, она одарила его таким дерзким, таким вызывающим взглядом, что ему захотелось сжать ее в объятиях и, впившись губами в эти упрямые губы, поцеловать ее так, чтобы она забыла обо всем на свете. Даже если бы она потом надрала ему уши, он все равно отважился бы на такой поступок.

Но вместо этого Кинрат галантным жестом пригласил ее занять его место за флагом. Тем временем Колин снова стал на коврик.

Своими широченными плечами и устрашающим видом лейрд Кинрат наводил на Франсин ужас. «Я не позволю ему запугать меня» — подумала она.

— Колин, представьте, что здесь никого, кроме вас, нет, — крикнула она, обращаясь к ведущему игроку своей команды, стоящему на другой стороне площадки. — Постарайтесь сосредоточиться и думать только об игре.

— О да, Колин, — прощебетала Диана нежным голоском, желая подбодрить его. Она стояла возле боковой линии, — Вы такой высокий и такой сильный. Я знаю, что вы принесете нашей команде победу. Я просто уверена в этом!

— Да тихо ты! Не стоит так громко кричать, — остановила ее Франсин. Однако было уже поздно.

Колин бросил второй шар, и тот, описав длинную дугу, улетел далеко влево и выбил его первый шар в канавку.

— Дьявольщина, — едва слышно пробормотал шотландец.

Пока Уолтер готовился к броску, Франсин, улучив момент, схватила Диану за руку и оттащила к скамейке, на которой, наблюдая за игрой, сидели Анжелика и ее няня.

— Сиди возле синьоры Грациоли, — приказала она своей подруге, — и не смей разговаривать с Колином до тех пор, пока он не сделает свой последний бросок.

Повернувшись, Франсин увидела, что Кинрат, глядя на нее, улыбается так радостно, словно был уверен в своей победе.

— Дамы, как только вы будете готовы, — сказал он, насмешливо приподняв брови, — мы продолжим игру.

— Мы готовы. Можете продолжать, — ответила она холодновато-равнодушным голосом.

Второй шар Уолтера, описав такую же невообразимо странную дугу, как и первый, приземлился прямо за ним.

Мужчина решительным шагом направился в дальний конец площадки, туда, где стоял Лахлан.

— Черт бы побрал эту старую ведьму, — подбоченившись, возмущенно прошептал он и, подняв голову, посмотрел поверх плеча капитана в сторону дубовой рощи. — Разве можно сделать хороший бросок, когда эта старуха, словно зловредный гном на липкой поганке, сверлит тебя своими черными глазищами?

— Можно. Если ты будешь смотреть на площадку, а не на няньку, кстати, она совершенно безобидная женщина, то сможешь наконец бросить свой следующий шар ближе к флагу, — ответил Лахлан, не скрывая раздражения.

— Ах ты, боже мой! — возмутился Уолтер. — Да мы, похоже, обиделись.

Без леди Пемброк, которая, пытаясь поддержать Колина, слишком бурно выражала свои эмоции, он выполнил третий бросок просто безупречно. Шар, описав красивую дугу, пролетел через площадку и приземлился слева от флага, не долетев до него примерно восемь футов.

Франсин едва удержалась, чтобы не запрыгать от радости, как Анжелика, и, обращаясь к партнеру по команде, восхищенно крикнула:

— Так держать, Колин! Вы просто молодец!

Она повернулась, чтобы посмотреть на капитана команды соперников.

— Джентльмены, как только вы будете готовы, мы продолжим игру, — сказала она, копируя Кинрата, и так же насмешливо приподняла брови.

Не удержавшись, он все-таки улыбнулся. Его лицо оживилось, и в глазах загорелись веселые огоньки. Ему явно понравилось, насколько точно ей удалось воспроизвести его мимику. В лучах яркого утреннего солнца его густые рыжевато-каштановые волосы, стянутые кожаным шнурком, блестели, как отполированный стальной шлем. Этот мерзкий пират был красив, как мифический бог. И наверное, так же, как он, грозен и опасен.

Франсин посмотрела прямо в глаза лейрду Кинрату. Вспомнив его обнаженные мускулистые плечи и широкую грудь, она почувствовала, как к ее щекам приливает кровь. Никто из них двоих никогда не упоминал о том, как страстно они целовались в его спальне во дворце Колливестон. Однако иногда женщина ловила на себе его взгляд. Горец смотрел на нее, едва заметно улыбаясь, и она была уверена, что в этот момент он вспоминает их поцелуй.

— Думаю, что мы готовы, миледи, — сказал он и махнул дяде, приглашая того занять свое место.

Совершая последний бросок, Уолтер Мак-Рат сумел взять себя в руки. Забыв о синьоре Грациоли, он красивым и точным движением уложил шар возле флага. Тот упал немного ближе, чем шар, который бросил его сын.

После этого броска счет в игре сравнялся.