Книга Рыцарское слово - Кэндис Коул

Шарлотта покачала головой и улыбнулась:

– Неправда.

– Нет, правда!

– Глупости! Ты ведь любила нашего отца Джорджа Брента. И отчима Эдварда тоже. И дедушку Озрика любишь, хотя и боишься лишний раз это показать.

– Но ты говоришь о родственниках, Лотти… – Шарлотта пожала плечами:

– Не все ли равно? Ведь они тоже мужчины. А мужчины, как нам говорили в монастыре, все одинаковы.

– Очень жаль. Родственников мы не выбираем, их дал нам Господь. А вот муж должен быть особенным – добрым, заботливым, в общем, таким, от которого хочется иметь детей.

– По-твоему, сэр Люсьен к особенным не относится? – При этих словах у Адриенны кольнуло сердце, но она упрямо продолжала:

– Быть может, другая женщина и посчитает его особенным, но только не я!

Шарлотта с ней больше не спорила и на эту тему не заговаривала. Но это вовсе не означало, что она поверила в разглагольствования Адриенны. На взгляд Лотти, умствования сестры были далеки от истины, в особенности когда она рассуждала о мужчинах.

Озрик и Уилфред сидели в большом зале и, не обращая внимания. на суетившихся вокруг них слуг, накрывавших столы к ужину, вели вполголоса беседу.

– Ну, что скажешь? – спросил Озрик приятеля.

– Об Эйншеме? Что ж, готов признать, ты основательно его перестроил. Теперь замок укреплен куда лучше, чем в те дни, когда мы брали его штурмом. Во времена Гандольфа и стены были пониже, и деревня, что с ним рядом, поменьше и победнее. Теперь же на всех постройках, в том числе и деревенских, лежит отпечаток заботливой руки рачительного хозяина, который, не жалея трудов, укрепил свое гнездо и расширил владения. Я уже не говорю о твоей дружине, которая числом и выучкой не уступит королевской.

– Да, пришлось немало потрудиться, – удовлетворенно кивнув, произнес Озрик, глотнув из стоявшего на столе кубка. – Но мне своих трудов не жаль. Как ты знаешь, у Гандольфа осталось три сына, и каждый из них может навербовать себе войско и попытаться отобрать у меня Эйншем.

– Я слышал, сыновья Гандольфа недурно устроились. Их мать теперь замужем за могущественным графом Фортенголлом, а это что-нибудь да значит. К чему этим парням начинать войну, когда они выстроили себе замки и получили по протекции графа недурные имения от короля? – Уилфред единым духом опустошил свой кубок и со стуком поставил его на столешницу.

– Насколько я понимаю, это относится лишь к младшим сыновьям Гандольфа. Что же касается его старшего сына, то о нем никто ничего толком не знает.

– Это верно, – кивнул Уилфред. – Не приходится, однако, сомневаться, что старший, если он еще жив, тоже исхлопотал себе теплое местечко. Прошло много лет, и он наверняка выбросил из головы мысль завладеть Эйншемом – если даже такие планы у него и были.

– Мне потребовалось больше десяти лет, чтобы подготовиться к захвату Эйншема.

– Тоже верно. Но повторяю, этого человека, возможно, давно нет на свете. Быть может, он нашел смерть в чужом краю, за Ла-Маншем, сражаясь на стороне какого-нибудь француза, – произнес Уилфред, упираясь затылком в резное изголовье кресла. – Кстати, не помнишь, как его звали?

– Кажется, Гандольф называл его не то Люсьен, не то Луи… Точно не помню.

– Люсьен? – Уилфред снова наклонился к Озрику. – Стало быть, его зовут так же, как того рыцаря, который проводил твоих внучек до дома?

Озрик нахмурился и некоторое время молчал, обдумывая слова приятеля.

– Да, этого парня зовут Люсьен, – кивнув, сказал он наконец. – Но в Англии Люсьенов не меньше, чем Джорджей и Джонов. Кроме того, будь этот молодой рыцарь отпрыском Гандольфа, вряд ли у него хватило бы мужества въехать в ворота Эйншема среди бела дня. Опять же он ничуть не похож на Гандольфа. Мой кузен был темен как ночь, к у этого парня зеленые глаза и рыжие волосы. Не забывай также и о моих внучках. Они врать не приучены. И если сказали, что знают этого рыцаря с детства, значит, так оно и ость. – Озрик схватил кубок и сделал большой глоток. – Я достаточно осторожен. Но нельзя же шарахаться от каждой тени и видеть врага в любом человеке, с которым сводит тебя судьба.

– Ты, видимо, убежден, что твои внучки лгать не способны, – произнес Уилфред, упираясь руками в столешницу и еще ближе наклоняясь к Озрику. – Но откуда такая уверенность? Они ведь не твоей крови, твой покойный сын Эдвард был их отчимом, не более того.

– Я сам учил их говорить правду, когда сделал своими наследницами. Они хорошие девочки. И красавицы – любо-дорого посмотреть, и душой чисты, как голубицы. Кстати, – спросил Озрик, прищурившись, – они тебе понравились?

Уилфред сплел пальцы под подбородком и сказал:

– Как ты совершенно верно заметил, Шарлотта и Адриенна настоящие красавицы. Ты поступил мудро, сделав их своими наследницами, – ведь твой единственный сын не оставил потомства. Но с девочками тебе повезло – ничего не скажешь.

– О каком везении ты говоришь? – осведомился Озрик. – Я бы предпочел, чтобы мой сын был в добром здравии и произвел на свет потомство. Но я не жалуюсь. Надеюсь, девочки меня не подведут и родят мне правнуков, которым и достанется все мое богатство, когда я умру.

– Хоутон тоже нуждается в наследниках, – сказал Уилфред, – как и ты, из-за этой проклятой чумы я лишился своих отпрысков и всей родни. Мне нужны дети, которым я мог бы передать свое поместье и замок. Только…

– Что «только»? – поинтересовался старый лорд.

– Не могу взять в толк, Озрик, почему после смерти Эдварда ты не женился и не попытался произвести на свет еще одного сына?

– Миллисент умерла много лет назад, – покачав головой, промолвил Озрик. – И я давно свыкся со своим одиночеством. Кроме того, пока был жив Эдвард, я надеялся, что он подарит мне внуков. Когда же он умер, выяснилось, что я чересчур стар, чтобы жениться на молоденькой, а женщина пожилая вряд ли способна родить. Но ты, – Озрик ткнул в Уилфреда пальцем, – ты младше меня на десять лет и еще можешь нравиться молодым. Уверен также, что у тебя все в порядке с мужской оснасткой и ты способен не только вспахать борозду, но и засеять ее. Итак, которая из моих внучек приглянулась тебе больше?

Уилфред облизнулся, как гурман, перед которым поставили блюдо с зажаренным до золотистой корочки поросенком.

– Я только что познакомился с юными леди и пока ничего не могу сказать. Хотелось бы узнать девочек… хм… поближе.

Глава 10

Люсьен вошел в большой зал незамеченным. Склонившись друг к другу, Озрик с приятелем обсуждали какую-то важную проблему, слуги же были заняты приготовлениями к ужину. Адриенны и Шарлотты нигде не было видно. Таким образом, Люсьен получил возможность несколько минут понаблюдать за происходящим.

Еще раз обведя взглядом помещение, Люсьен окончательно убедился, что до большого зала у Озрика руки все-таки дошли. По крайней мере сейчас здесь было куда больше порядка, чем при Гандольфе. Порядка, чистоты и уюта. Поесть и выпить Гандольф любил, но на комфорт не обращал никакого внимания. Да и с какой стати? За столом у него угощались такие же грубые вояки, каким был он сам. Эти мужланы не имели представления о комфорте и хорошем тоне. Они дрались, горланили песни, упивались до того, что без чувств валились под стол, и не считали для себя зазорным блевать там, где их заставал Морфей.