Книга Пиковый интерес - Валентина Демьянова

Я села на постели вся в холодном поту. Страх, преследовавший меня во сне, когда я проснулась, не прошел, как это обычно бывает после ночного кошмара, а, наоборот, усилился. Голос деда продолжал звучать в ушах, вызывая безотчетную тревогу. В спальне было по-прежнему темно и душно, от этой духоты жутко разболелась голова. Я выбралась из кровати и, хватаясь за стену, побрела в комнату. Из распахнутой двери приятно тянуло прохладой, и я шагнула на балкон. Влажная от пота рубашка противно липла к разгоряченному телу, я передернула плечами и облокотилась на перила.

Солнце еще не взошло, но короткая летняя ночь уже кончилась, и на улице было светло. Город спал, за распахнутыми настежь окнами и балконными дверями москвичи досматривали последние сны. Скоро они проснутся, высыпят на улицы и окунутся в суетный, жаркий день. А пока улицы были еще пусты, только поливальная машина, сверху похожая на большого жука, медленно ползла вдоль тротуара, разбрызгивая во все стороны блестящие веера воды, да иногда тихо шурша шинами, проносился одинокий автомобиль. Обычно, мне нравилось смотреть на город в такие вот ранние предрассветные часы, но только не теперь. Меня не покидала безотчетная тревога, из головы не шел дурацкий сон.

Я вернулась в комнату и набрала номер деда. Конечно, звонить ему в такую рань было большим свинством с моей стороны, но я ничего не могла с собой поделать. Одна надежда была на то, что дед вставал с рассветом, так что в это время он вполне уже мог сидеть за столом и писать мемуары.

Телефон прозвонил несчетное количество раз, но трубку так никто и не взял. Я осторожно, словно она была стеклянной, положила ее на аппарат и замерла рядом, не имея сил отойти. Я не могла понять, что происходит и в моем встревоженном мозгу возникали самые разные предположения, одно страшней другого.

Я подождала немного, снова набрала знакомый номер и принялась считать монотонные гудки. Не слышать звонков дед не мог, спал он очень чутко, а телефон стоял рядом с диваном. Если же он уже проснулся и пошел пить чай, за то время, что я названиваю, все равно уже успел бы вернуться в кабинет и взять трубку. Подержав еще немного трубку около уха и послушав длинные гудки, я окончательно испугалась. Должна быть очень серьезная причина, чтобы дед не подошел к телефону после устроенного мной трезвона. Услужливое сознание стало рисовать мне страшные картины: деду плохо, он лежит на диване, не может дотянуться до лекарства на столе; дед оступился, упал, лежит беспомощный на полу, не может дотянуться до телефона; и еще сотню не менее достоверных и оттого очень страшных картин. Швырнув трубку на рычаг, я бегом кинулась в спальню одеваться. Не знаю почему, но уже на выходе из квартиры, я вдруг поддалась внезапному порыву и набрала номер Антона. Трубку подняли после третьего гудка, и хриплым от сна голосом пробурчал:

― Алло, говорите.

Я не разобрала, кому принадлежал голос, потому спросила:

― Антон, это ты?

― Антона, нет, позвоните завтра, ― ответил голос и сладко зевнул.

Я испугалась, что сейчас он положит трубку и заторопилась:

― Димка, это Наташа. Извини, что разбудила тебя, но у меня тут проблемы...

Путаясь в словах и бесконечно извиняясь, я поделилась с ним своими страхами и в ответ услышала то, что хотела:

― Сейчас буду! Дай мне пять минут на сборы.

Действительно, через пять минут в дверь позвонили, и на пороге возник заспанный Димка.

Я неслась на максимальной скорости, выжимая из моей старой машины все, на что она была способна. Солнце хоть и взошло, но его лучи еще не успели прогреть воздух, и от мокрой травы и листьев тянуло сыростью и прохладой. Тротуары были безлюдны, только дворники в оранжевых форменных куртках неторопливо орудовали метлами, готовя город к следующему трудовому дню. Машин на улицах практически не было, и я позволила себе забыть о правилах уличного движения и не обращать внимания на светофоры. Расстояние до дедовского дома я преодолела за рекордно короткий срок, бросила машину у подъезда, взлетела на второй этаж и нерешительно замерла перед дверью. Всю дорогу меня гнала тревога за деда и желание увидеть его, а теперь, когда я уже стояла на площадке перед квартирой, вдруг стало страшно войти туда и столкнуться с чем-то непоправимым. Наконец, я взяла себя в руки и надавила кнопку звонка. С замиранием сердца ждала, что за дверью раздадутся знакомые шаркающие шаги, но ответом на дребезжащую трель была тишина.

― У тебя есть ключи? ― услышала я голос Димки над ухом.

Я полезла в карман куртки и вытащила связку ключей. Хотя дед практически не выходил на улицу, я на всякий случай всегда таскала с собой ключи от его квартиры и вот теперь такой случай представился. Трясущимися руками я начала совать ключ в замочную скважину, но все время промахивалась и от того еще больше нервничала. Димка осторожно отстранил меня в сторону, взял из рук ключ и через мгновение раздался мягкий щелчок, оповещающий, что путь свободен. Я толкнула дверь, она медленно, с противным скрипом отворилась и нашим глазам предстала картина жуткого разгрома.

Стеллажи вдоль стен зияли пустыми полками, а их содержимое беспорядочно громоздилось на полу коридора. Дверь в кабинет была отворена, и там горел свет.

Не решаясь войти в квартиру, я громко позвала:

― Деда, дедушка!

Мне никто не ответил, тогда я робко шагнула через порог и, стараясь не наступать на книги, стала пробираться к кабинету.

Я добралась до двери и замерла на пороге, сдерживая рвущийся из груди крик. Здесь был тот же разгром, что и в коридоре, а посреди комнаты на истертом ковре лежал дед. С высоты моего роста его тело выглядело неестественно длинным и худым. Шторы на окнах были задернуты, горела только лампа на столе, и в ее приглушенном свете лицо казалось безжизненным, а закрытые глаза выглядели темными провалами. Я сделала несколько шагов вперед и упала на колени рядом с дедом. Рот его был слегка приоткрыт, из груди вырывалось слабое затрудненное дыхание. Я осторожно взяла деда за руку и тихонько позвала:

― Дедуля!

И тут вдруг заметила темное пятно на ковре у него под головой, которое раньше в полумраке не бросилось мне в глаза. Я осторожно дотронулась до него пальцем и с ужасом поняла, что это кровь, в панике повернулась к Димке и увидела его с телефонной трубкой в руках. Сурово нахмурив брови и решительно выдвинув челюсть вперед, он ожесточенно крутил диск телефона. Перехватив мой взгляд, пояснил:

― Нужно срочно вызывать «Скорую» и милицию.

Я машинально кивнула и снова повернулась к деду.

Я плохо помню, как долго мы ждали, пока приехали вызванные Димкой «Скорая» и милиция. Он потом сказал, что приехали они довольно быстро. Все это время я провела на коленях рядом с дедом, не выпуская его руки из своих ладоней. Мне казалось, что пока я держусь за него, он не умрет и не покинет меня одну. Я очнулась, только когда в комнате вдруг началась суета. Первой приехала «Скорая», и двое врачей в белых халатах тут же оттеснили меня в сторону. Затем кабинет наполнился незнакомыми людьми, которые деловито сновали, что-то говорили друг другу, пытались задавать мне вопросы. Я не понимала, чего они хотят, и не могла отвести взгляда от деда, около которого хлопотали врачи. Димка осторожно взял меня под руку и вывел из комнаты. Я попыталась сопротивляться, мне не хотелось оставлять деда с чужими людьми, но он нежно сжал мою руку и сказал: