Книга Я украду твой голос - Сергей Бакшеев

— Понятие нормальности — это бытовой и, в некоторой степени, социологический термин. Для хорошего врача и хирурга каждый человек индивидуален.

— Так в чем же индивидуальность этого типа?

— Хм-м. Я вижу, что юноша перенес серьезную травму горла в раннем детстве. Этот факт, несомненно, сказался на развитии всего голосового аппарата. В силу физических особенностей диапазон его возможностей весьма широк. Я нарисую вам все видимые отличия. Но чтобы объяснить феномен особо низкого голоса, мне надо заглянуть внутрь.

— Так заглядывайте, черт возьми!

— Прямо сейчас? Для этого мне потребуется располосовать и вывернуть наизнанку нос, горло и гортань молодого человека. А затем произвести тщательные измерения. Вы этого хотите?

— А это возможно?

— Что, простите?

— Ну, чтобы потом…, всё обратно.

— После такой операции путь один — в морг, — засмеялся профессор.

Генерал посчитал шутку неуместной, а Марк запомнил слова профессора и сделал вывод, что разорванных щек оперной певицы для постижения тайны ее голоса было явно недостаточно.

Бурмистров нервно оборвал смешок профессора:

— Хватит! Раз вы закончили, можете идти. Если понадобитесь, с вами свяжутся.

Генерал надеялся с помощью медиков разгадать феномен уникального голоса Ривуна и привить эти способности нескольким тайным агентам. Чистенькое убийство инфразвуком, не оставляющее никаких следов на теле, что может быть лучше для спецслужбы? Доведение до самоубийства, как в случае с Кимом, тоже неплохой вариант. Жаль, что медицина оказалась бессильна. Но раз не получается из агентов сделать копии Ривуна, надо Марка Ривуна превратить в суперагента. Бурмистров в нетерпении потирал руки от захватывающих перспектив.

Пока продолжалось лечение и обследование, Композитор изучал и фиксировал в памяти звуковую картину здания, в котором находился. Дальнейшее пребывание здесь ничего хорошего ему не сулило. И он задумал побег из тюрьмы, из которой еще никому не удавалось сбежать.

По шагам охранников, разговорам, позвякиванию ключей Марк быстро разобрался в системе коридоров подвала и верхних этажей тюрьмы, определил возможные выходы как во внутренний двор, так и на соседние улицы. Вскоре он имел представление обо всех дверях, перегораживающих проход, знал, сколько замков в них, и где хранятся нужные ключи. От его тонкого слуха не ускользали любые реплики охранников, он изучил график их службы и время смены караулов. Он рассчитал свой будущий побег по минутам. Оставалось только дождаться подходящего случая.

Однажды вечером звякнула щеколда, откинулась створка металлического окошка в двери и на нее опустилась алюминиевая тарелка.

— Ужин! — привычно выкрикнул охранник. — Забирай, не спать!

Марк понял, что настал тот самый долгожданный момент. Всё совпало. Охранник был один. Его напарник Швыдко с расстройством желудка засел в туалете. На поясе охранника позвякивали две связки ключей: одна от перегородок в коридоре, другая от камер. Второй по инструкции быть не должно. Из-за подтрунивания над напарником, охранник забыл оставить ключи на вахте.

Всё это Композитор успел осмыслить в течение мгновения, когда охранник только остановился у двери и протянул руку, чтобы открыть окошко. Предстояло действовать быстро. Когда тарелка опустилась на откидную створку, Марк уже лежал головой на полу, ногами на нарах. Он заговорил голосом беспомощного ребенка, нуждающегося в сострадании:

— Я упал и не чувствую тела. Не могу встать. Не могу повернуться. Это паралич. Врача. Нет, не успеете… Голова затекла. Кровоизлияние в мозг. Передайте вашему генералу, что я согласен… Нет, уже поздно. Он не успеет. Меня надо поднять. В глазах темнеет. Включите свет поярче! Мне страшно… Если поднимете, может продержусь, и успею сообщить генералу… Помогите… Это очень важно. Для страны… Генерал вас наградит. Помогите…

Охранник сразу проникся симпатией к умирающему заключенному. Помирает, бедняга. Даже врач не успеет помочь. А говорит-то как ангельски. Видно, душа отлетает, с грешным телом прощается. А если ему помочь, положить по-человечески, может, протянет немного. Генералу что-то важное сообщит. К нему, и впрямь, сам Бурмистров наведывается. И врачи приходят. Неспроста это. Нужен он начальству. Надо помочь. Хоть и не положено камеру открывать, да что ж он плохого мне сделает. Только положу доходягу на нары и сообщу начальству.

Большой ключ скрежещет в старом замке, кирзовые сапоги топают к Марку, уверенные руки подхватывают худое тело. Марк прижимается к уху беспечного охранника, набирает полную грудь воздуха и ревет низкой ужасной сиреной. Охранник с испугу шлепается на пол. Марк дергает его за плечи и ударяет коленом в лицо. Тело обмякает, из разбитого носа струятся кровавые сопли.

Шустрый арестант облачается в форму охранника, прихватывает ключи и выскальзывает из камеры. Только сапоги оказались малы. Но без них лучше. В своей обуви Марк привык передвигаться бесшумно. Он прислушивается и быстро вычисляет количество и месторасположение каждого из охранников. Продвижение по коридорам идет успешно. Перегородки его не смущают. Марк по звуку определяет в связке нужный ключ, открывает решетчатую дверь и оказывается на шаг ближе к заветной свободе. Если впереди кто-то появляется, он сворачивает в соседний коридор. Запутанная система его не пугает. Он давно прочитал ее своими ушами.

Перед лестницей на верхний уровень Марк замирает. Сверху слышатся шаги. Это незадачливый Швыдко совсем некстати покинул туалет и направляется на помощь напарнику. Беглеца и охранника разделяет всего два коротких лестничных пролета. Марк оборачивается, за спиной длинный коридор. Он не успеет бесшумно добежать до угла. Напасть? Но огромный Швыдко, в отличие от утихомиренного напарника, со спины напоминает книжный шкаф. Его так просто не одолеешь. Будет шум, а главный пост охраны с четырьмя вооруженными бойцами располагается рядом с лестницей.

Марк невольно отступает. Рука сжимает связку длинных ключей. Это от камер. Можно укрыться в одной из них! Марк сканирует ближайшие помещения. Пустой камеры, как назло, нигде нет! Но вот в этой всего один лежащий человек. Марк устремляется к закрытой двери, вставляет ключ — не подходит. В предшествующие дни он не ставил себе целью запоминать звуки ключей от разных камер. Его интересовали только двери, перегораживающие коридор. Пальцы суют в замок следующий ключ — опять не тот!

Швыдко спускается медленно. Марк слышит, как тяжелые ноги отсчитывают каменные ступеньки. Он быстро перебирает ключи, но всё равно не успевает. Одна попытка по времени равна двум ступеням. Вот Швыдко одолевает первый пролет лестницы и поворачивает на следующий. Новый ключ юркает в скважину замка. Зацепил! Нет, не тот. Два шага по ступеням — и очередной ключ перекидывается в разряд использованных. Еще два шага — и снова неудачная попытка. Может, в этой связке вообще нет нужного ключа?! Остается три варианта и четыре ступени! Пальцы вцепляются в очередной ключ — мимо!

Перед охранником последние ступеньки до выхода в коридор. На ладони Композитора два ключа. Какой взять? Они все похожи и отличаются только несколькими бороздками. Чистая лотерея. Он сует правый. Нога Швыдко ступает на предпоследнюю ступень. Если дверь сейчас не откроется, беглец предстанет перед суровым охранником, как на ладони. Даже шанса затаиться и напасть на противника, у него теперь не осталось.