Книга Сокровище семи звезд - Брэм Стокер

Глава XI ГРОБНИЦА ДОЧЕРИ ФАРАОНА (продолжение рассказа мистера Корбека)

На предстоящее путешествие мистер Трелони возлагал большие надежды — ничуть не меньше, чем я. Ему свойственно большее постоянство, чем мне, и целеустремленность, которая преобразует надежду в веру. По сравнению со мной он не так подвержен взлетам и падениям настроения, резким переходам от радости к отчаянию.

Иногда в душу мне закрадывались сомнения, что таких рубинов может быть два или что приключения Ван Хайна не что иное, как выдумка путешественника, основанная на редкости, приобретенной в Александрии или Каире, Лондоне или Амстердаме. И все же мистер Трелони никогда не колебался, тем более что нам встречалось много такого, что отвлекало наши мысли от веры и неверия.

Египет[14]— место небезопасное для путешественников, особенно если они англичане. Но Абель Трелони — бесстрашный человек, а временами мне казалось, что и я не трус. Мы собрали группу арабов, которых один или другой из нас знал в прежние времена, во время предыдущих поездок в пустыню, то есть им можно было довериться; точнее, мы не настолько им не доверяли, как другим. Нас было достаточно, чтобы защититься от каких-нибудь мародерствующих банд, и мы взяли с собой оружие и боеприпасы, а также заручились согласием и пассивным содействием властей. По поводу последнего обстоятельства вряд ли стоит добавлять, что основную роль сыграло благосостояние мистера Трелони. Добравшись до Асуана, мы наняли у местного шейха несколько арабов, причем его сын Хамаль согласился сопровождать нас, и отправились в пустыню.

После долгих блужданий среди бесконечной череды холмов к вечеру мы наконец подошли именно к такой долине, какую описывал Ван Хайн, — с высокими, крутыми скалами, сужавшейся к середине и расширявшейся к востоку и западу. Днем мы уже стояли перед скалой, на которой достаточно высоко от поверхности земли можно было заметить отверстие; иероглифы и различные изображения рядом с ним явно предназначались для маскировки.

Но символы и знаки, озадачивавшие Ван Хайна и людей его времени, не были загадкой для нас. Целая плеяда ученых, посвятивших этим исследованиям долгие годы, прорвалась в таинственную темницу египетского языка. На отесанной поверхности скалы мы, также изучившие эти тайны, смогли прочесть послание фиванских жрецов, написанное почти пять тысячелетий назад. В том, что его авторами были жрецы, причем враждебно настроенные к погребенному человеку, сомнений не возникало.

«Сюда боги приходят не по всякому призыву. „Безымянная“ оскорбила их и навеки будет в одиночестве. Не приближайся, иначе тебя испепелит их месть!»

Использованные символы также добавляли значения тому, что было сказано. «Навеки» с помощью иероглифов выражается как «миллионы лет». Этот символ был повторен девять раз, в трех группах по три, и после каждой группы шли символы Верхнего Мира, Нижнего Мира и Неба. Так что для этой женщины невозможно было воскресение ни в мире солнечного света, ни в мире мертвых, ни в обители богов.

Это предупреждение, должно быть, обладало невероятной силой в те времена, когда оно было написано, и сохранило ее тысячи лет спустя, когда его слова превратились в непостижимую тайну для людей, проживавших теперь на земле Египта.

Ни мистер Трелони, ни я не осмелились перевести текст нашим спутникам. Хотя они и не верили в богов, чья кара могла настигнуть их — по грозному утверждению этой надписи, — но все же были достаточно суеверными и могли покинуть нас, узнав, о чем здесь шла речь. Тем не менее нас оберегали как их невежество, так и наша сдержанность. Мы расположились лагерем неподалеку, но все же за выступом скалы, немного дальше по долине, чтобы эта надпись не была постоянно перед глазами. Что там говорить, даже название этого места — Долина Мага — пугало их и соответственно вселяло в нас некоторую тревогу.

При помощи привезенных с собой досок мы соорудили лестницу; на балке, укрепленной на выступе скалы, располагавшемся почти на самом верху, соорудили блок для поднятия тяжестей. Воспользовавшись лестницей, мы добрались до большой каменной плиты, закрывавшей отверстие. Эта неуклюже поставленная на прежнее место своеобразная дверь была зафиксирована несколькими камнями. Было, однако, много свидетельств того, что плита вращалась на железных петлях и ее предполагалось запирать изнутри. Нам пришлось втолкнуть ее внутрь и пройти рядом с ней. Кстати, у входа действительно находилась большая цепь, которую описывал Ван Хайн.

Я и Абель Трелони прошли в склеп, захватив с собой дюжину фонарей — их предполагалось закреплять на стенах по мере того, как мы будем продвигаться вперед. Сначала нам хотелось бегло осмотреть все, а затем перейти к исследованию деталей убранства склепа. Незабываемое, скажу вам, зрелище! До сих пор мы не видели ничего подобного этому захоронению. Искусно сделанные скульптуры и рисунки свидетельствовали, что гробницу в этой пещере сооружали еще при жизни той, для кого она предназначалась. Усыпальница располагалась высоко над сыростью разливов Нила, и ее убранство поражало яркостью и свежестью — словно художники только что закончили свою работу.

В первой пещере — ее создали и человек, и природа — располагался портик с массивными семигранными колоннами, чего мы не встречали в других египетских усыпальницах. На его архитраве наше внимание привлекла скульптурная группа: лодка Луны, в которой находилась Хатхор с головой, увенчанной рогами коровы, между которыми находился солнечный диск вместе со столь почитаемым древними египтянами собакоголовым Анубисом.[15]Лодка направлялась на север Гор-па-хердом,[16]о чем свидетельствовали изображения Полярной звезды и созвездия Большой Медведицы. Звезды, образующие ковш, были сделаны из золота, так что в свете фонарей они сверкали особенно ярко. Пройдя через портик, мы обнаружили две смежные камеры.

Находившаяся на западной стене первого зала стела из лазурита, вся испещренная иероглифами алого цвета, показалась нам настолько примечательной, что мы задержались около нее, вместо того чтобы отправиться на поиски саркофага с мумией. Текст на плите начинался следующими словами: «Тера, властительница Обеих Земель, дочь Интефа, царя Верхнего и Нижнего Египта, дочь Солнца — Ра, увенчанная коронами Севера и Юга, покровительница искусств».

Дальше излагалась история ее жизни и правления, причем с большим количеством подробностей. Пшент — двойная бело-красная корона Верхнего и Нижнего Египта — была вырезана с особенно изысканной точностью. Как правило, в Древнем Египте ее мог носить только фараон.

Вы даже представить себе не можете, какое впечатление произвела на нас эта надпись. Не мы первыми увидели эти иероглифы, но мы оказались первыми из тех, кто мог их прочитать с тех пор, как эту плиту установили здесь почти четыре тысячи лет назад. Нас избрала судьба (или эта женщина), чтобы мир мог узнать о Тере, которая воевала против древних богов, заявив, что может подчинять их себе, хотя в то время только жрецы считали себя единственными посредниками между людьми и богами. Надписи на стенах обоих залов, кроме надписей на стеле, были окрашены синевато-зеленой краской.