Книга Куда ведет соблазн - Адриенна Бассо

Она молча лежала, пока он обмывал ее бедра и ложбинку между ног, пораженная столь интимным действием. Неужели так бывает всегда? Неужели мужчины именно подобным образом ухаживают за своими партнершами по сексу?

Фиона села, натянув простыню до самого подбородка, и стала наблюдать за тем, что Гэвин будет делать дальше, но он просто залез обратно в постель, а потом повернул ее спиной к себе.

— Я обычно сплю спиной к стене, а лицом к двери, — заявил он, прижав ее к себе.

— Даже в собственном замке? — спросила Фиона, и ее охватило странное чувство жалости к нему за то, что ему приходится быть таким предусмотрительным. Неужели жизнь лэрда в такой опасности?

— Я знаю, что мне ничто не угрожает среди людей моего клана, но лучше следовать этой привычке всегда.

Гэвин прижался к Фионе еще крепче, и она почувствовала его твердую плоть.

— Я… мм. — Она хотела отстраниться, но у нее ничего не получилось.

— Не обращай внимания, ты меня вымотала, девочка, — пробормотал он ей в ухо. — Так что спи.

Фиона не была уверена, что она его вымотала, но не стала спорить. Ей тоже надо было поспать, но сон не шел. Закрыв глаза, она начала считать звезды, как когда-то ее научил Генри, но это не помогло.

Ее одолевали тревожные мысли. Главными были страх и неопределенность будущего.

«Правильно ли я сделала, что приехала сюда? Сдержит ли граф слово и защитит меня и моего сына? Я в это верю, но что будет, если не сдержит? Что тогда? Куда мы поедем? Что мне делать?

Хватит!»

Фиона пошевелилась. Ровное дыхание Гэвина тут же оборвалось, и она почувствовала, как он напрягся.

— Раз ты меня разбудила, тебе придется что-то с этим делать. — Схватив ее за руку, он положил ее на свой пенис.

«Ну что ж, еще немного, и я точно засну.» Фиона улыбнулась и обхватила ладонью восставшую плоть. Гэвин содрогнулся всем телом. Она опять улыбнулась и стала водить вверх-вниз по твердому стволу, удивляясь, какой гладкой была кожа.

Гэвин застонал и выгнул спину. Все еще не отпуская его жезл, Фиона повернулась и уткнулась подбородком в волосы на груди.

— Я с удовольствием займусь вами, милорд, — прошептала она, пораженная собственной смелостью.

* * *

Эван Гилрой стоял на вершине скалистого холма и смотрел, как в долине медленно садится солнце. Золотистый цвет постепенно превращался в ярко-красный. С этого расстояния крытые соломой домики внизу, сливаясь с лесным пейзажем, были еле видны. Гилрой выбрал именно это место, чтобы было где спрятаться.

Разве не смешно?

Чувство отчаяния редко посещало Эвана. Он смог побороть его даже в то страшное время, когда они с матерью были на грани голодной смерти. Но сегодня утром, когда он сообщал семьям своих людей, погибших в стычке с Гэвином, о том, что их близкие были убиты, в его голосе слышалось отчаяние. А когда Дженни — молодая вдова, беременная первым ребенком, — упала в обморок прямо у его ног, его охватило чувство безнадежности.

— Значит, здесь ты прятался.

Ему не надо было оборачиваться, чтобы узнать, кто это сказал. Голос был ему знаком, как свой собственный.

— Я не прячусь, мама. Я думаю.

— Будешь слишком много думать, лишишься аппетита, — сказала мать, похлопав его по руке.

Эван не стал возражать, зная, что мать никогда его не поймет. Ей было незнакомо чувство сострадания, и она часто высмеивала тех, кто говорил о милосердии. Жизнь не слишком баловала миссис Мойру Гилрой, младшую дочь лорда Гилроя, и она вымешала свое презрение и злобу на тех, кто окружал ее, включая единственного сына.

— Мы потеряли четверых, — твердо сказал Эван. — У двоих были семьи.

Леди Мойра усмехнулась:

— А как насчет графа? Надеюсь, ему досталось не меньше, чем тебе.

Гилрой понятия не имел, погиб ли кто-нибудь из людей графа.

— Несколько человек были ранены, а остальные… — Он пожал плечами. — Я точно не знаю.

— Ты же не собираешься позволить, чтобы это сошло ему с рук, не так ли? — В глазах Мойры сверкал гнев.

— Это я напал на него.

— Он это заслужил.

«Неужели?» Эван потер переносицу. Он был вскормлен матерью на вражде и презрении к людям. Обучен винить графа и его родню во всех бедах, выпавших на его и матери долю, воспитан бороться против несправедливости своей судьбы. Но даже он признавал, что в преступлениях против его матери нынешний граф был невиновен.

— Я просто хочу сказать, что скорблю о потере своих людей. Цена слишком высока, а вознаграждение ничтожно.

Мойра продолжала злобствовать:

— Они сами выбрали свой путь и пошли за тобой, зная, чем рискуют.

Эти слова были слишком хорошо знакомы Эвану. Когда он был мальчишкой, были моменты, когда он думал, что у матери каменное сердце. Может быть, эта черта характера передалась ему по наследству от нее?

— Нам придется на какое-то время скрыться, — сказал он. — Только так мы будем в безопасности.

— Нет! Сейчас самое время ударить! Они этого не ожидают. — Мать потянула Эвана за руку. Он обернулся. — Ты никогда не должен отказываться от мести! Они насмехаются над тобой, унижают. Называют тебя бастардом Маклендона!

Улыбка Эвана была полна иронии.

— Так я и есть бастард Маклендона.

— Нет! Ты гораздо больше! В тебе также есть гордая и благородная кровь Гилроев. Никогда не забывай об этом. Я воспитала тебя так, чтобы у тебя была цель, Эван.

— Ненавидеть.

— Да, ненавидеть — тех, кто относится к нам несправедливо, словно мы ничего не стоим. — В глазах Мойры появилась какая-то отстраненность. Леди Мойре было под пятьдесят, но она выглядела старше. Нищета и жизненные неудачи лишили блеска ее взгляд, а щеки — румянца.

— Твой отец мог бы жениться на мне и иметь законного сына. Он был жестоким человеком, воспользовавшимся нежным девичьим сердцем. Но он оказался еще большим дураком, отказавшись от такого замечательного парня, как ты.

Эван выругался про себя, но промолчал. Мать была способна вогнать в грех даже святого, особенно если была в настроении развить свою любимую тему — предательство графа Киркленда.

— Ты моя мать. Ты должна восхвалять мои достоинства.

— Не все женщины сделали бы то же самое в моем положении — встали бы на твою сторону. А теперь я жду, чтобы ты стоял на своем и отомстил за зло, причиненное нам обоим.

Эван посмотрел на мать с болью в сердце. Да, она была на его стороне. Граф отказался от младенца, когда тот еще не родился, а семья Гилроев выгнала Мойру из дома — беременную и незамужнюю. Она не оставила своего незаконнорожденного сына у ворот замка или на ступенях храма, не бросила в лесу на растерзание диким зверям. Она вырастила Эвана, чтобы он отомстил за нее, но он опасался, что цена будет слишком высокой.