Книга Двенадцать - Ник Макдонелл

— Проблема в том, что религия представляет собой всего лишь бегство от действительности. И взаимопонимание общины тоже. Все это, знаете ли, от одиночества. Человек просто хочет за что-то держаться, если не может ничего сделать сам. Религия существует для слабых. Есть ли у верующего сила, позволяющая ему придерживаться нравственных ценностей? Нет. — Казалось, что чернокожая девочка вот-вот расплачется. Учитель пытался остановить Белого Майка, но тот продолжал, глядя ему прямо в глаза. Смотрите, что я сейчас сделаю. — Ведь на самом деле, преклоняя колени у церковной скамьи, вы просто делаете минет господу.

— Выйди из класса, Майк, — учитель указал на дверь. — Немедленно.

71

Белый Майк понимает, что зимней ночью ни одного скейтбордиста не встретить, но, позвонив парню по имени Эндрю, назначает ему встречу возле амфитеатра в парке, там, где собирались скейтбордисты. Белый Майк приходит заранее. Стоя на сцене, он смотрит на скамейки и на снег, кое-где еще совсем нетронутый, на котором видны синие и белые отсветы уличных фонарей.

Белый Майк замечает своего клиента издалека. Тот поглядывает по сторонам и через плечо. Белый Майк закатывает глаза, видя такие манеры. «С чего это я ему здесь назначил встречу? — удивляется про себя Белый Майк. — Как в дурном кино. С той разницей, что пакет у меня на пятьдесят долларов. Ну и ладно».

Эндрю думает: «Тьфу ты, вот и дилер», — увидев бледного высокого парня в темном пальто, стоящего в тени на сцене.

— Здравствуй. — Больше Эндрю ничего не приходит в голову.

— Привет. — Белый Майк еще не встречал ребят, которые говорили бы ему «здравствуй».

— Хм, да, вот, возьми. — Эндрю отдает деньги.

Белый Майк смотрит парню в глаза:

— А ведь ты больше никогда не станешь покупать товар, верно?

— Надеюсь, что нет. Пусть это тебя не обижает.

— Возможно, ты даже не будешь курить эту травку, а?

— Может, и не буду. — Эндрю не ожидал, что дилер окажется таким разговорчивым.

— Раз уж ты не станешь моим постоянным клиентом, не мог бы ты мне кое-что рассказать?

— А нам обязательно вот так стоять на одном месте?

— Здесь совсем неплохо, но мы можем и пройтись. Я знаю, ты хочешь уйти. Но почему бы тебе не проводить меня из парка? Тебя зовут Эндрю, да?

— Да. Пойдем. — Они идут к выходу.

— Так зачем ты купил травку?

— Одна знакомая попросила, так что я как бы покупаю для нее.

— Ей не стоит курить травку, если она боится покупать сама.

— Ну, не знаю.

— Что же, если тебя это устраивает, то, наверное, все в порядке.

— О чем ты?

— Ну, главное в твоей жизни — девчонки.

— Нет, это не так.

— Ты же покупаешь травку для какой-то девицы.

— Да, но дело же не только в ней.

— То есть как?

— Ну, много чего еще будет. Завтра канун Нового года.

— Так и что с того?

— Да я, блин, вообще не понимаю, о чем ты… — Эндрю резко замолкает, напоминая себе: «Ты что, ты же беседуешь с наркодилером».

Белый Майк сует руки в карманы и молчит.

Когда они выходят из парка на Семьдесят вторую улицу, начинает падать снежок. Хлопья летят в свете фонарей и кажутся белыми-белыми; можно услышать, как они опускаются на землю.

— Удачи тебе с твоей девчонкой.

— Ага. Спасибо за травку.

— Всегда к вашим услугам.

— И тебе удачи, в торговле или чем ты еще занимаешься. Надеюсь, у тебя все получится.

Белый Майк поворачивает в сторону центра, а Эндрю смотрит ему вслед, наблюдая, как на плечи уходящего парня в пальто ложатся снежинки.

«Да это же самый чокнутый дилер на свете», — думает Эндрю.

72

На прошлый Новый год Белый Майк пошел на Таймс-сквер. Все было именно так, как он ожидал: огромное стечение пьяных людей, множество проституток, мошенников и просто придурков из-под мостов и из туннелей, и, конечно, немало подростков-наркодилеров. В Мидтаун Белый Майк прибыл поздновато, так что к Таймс-сквер ему не удалось подойти даже близко. Улицы, примыкающие к площади, были на много кварталов забиты толпой. Белый Майк подумал, что Дик Кларк[32], должно быть, каким-то образом поглощает всю эту энергию, год за годом проводя новогоднее шоу, и именно благодаря этому выглядит лет на сорок моложе. А там и правда чувствовалась энергия. Это Белому Майку нравилось. Он любил в одиночку пробираться через толпу, просачиваться через полицейские ограждения и наблюдать, как все проносится мимо него.

Толпа стояла до самой улицы Сентрал-парк-саут, поэтому Белый Майк залез на дерево на краю парка и уселся на нем, глядя вниз, на Седьмую авеню; Таймс-сквер он едва мог различить. Снега не было, но мороз стоял невыносимый, и Белый Майк на мгновение пожалел, что не курит, потому что, как ему представлялось, это наверняка помогло бы согреться.

Когда шар опустился[33], стоявшая внизу толпа забурлила, и Белый Майк наблюдал, как все обнимаются. Было холодно, но Майку нравилось сидеть на дереве, и он долго там оставался, наблюдая, как толпа разбредается в разные стороны Когда он наконец спустился и пошел домой, город все еще бурлил и по парку гуляли толпы, а перед полукуполом, где обычно катались на скейтах, танцевало множество людей. На сцене какая-то ужасная сальса-группа играла грохочущее техно, и светомузыка освещала танцующих. Было страшно холодно, и вся пьяная толпа — и старики, и молодые — танцевала. Белого Майка тоже потянуло потанцевать, но он все же удержался и пошел дальше. Добравшись до Пятой авеню, он решил не возвращаться домой и направился обратно в центр. Ярко-ярко горели огни, а по улицам все еще бродили толпы, ураганом устремлявшиеся из одного конца города в другой.

Возле одного дорогого ресторана Белый Майк увидел плачущую пожилую женщину. Своим испуганным видом она напомнила Белому Майку беженцев, которых он видел по телевизору. Волосы у нее были стянуты на затылке, но пряди выбились из прически и болтались, а ее сморщенное лицо так пугало и навязчиво стояло перед глазами, что Белый Майк посмотрел на нее снова Она тихо поскуливала и кусала свой большой палец через вязаную перчатку, и Белый Майк испугался, что палец уже наверняка превратился в сплошную рану. Две пары в вечерней одежде прошли мимо нее и вошли в ресторан.

Белый Майк снова присоединился к толпе и пошел. Ему хотелось очутиться далеко-далеко. Так далеко, черт возьми, чтобы оказаться за пределами этого города где кто-то пытается отгрызть собственную руку, пока совсем рядом люди в смокингах потягивают шампанское.