Книга Пейтон Эмберг - Тама Яновиц

— Пожалуйста, ешьте все, что смотрит на вас. Я не знаю вашего вкуса. Вы сказали, что хотите мюсли. Какие именно? Выбирайте.

— Из ячменных хлопьев, пожалуйста, — ответила Пейтон, разглядывая красочные пакетики.

Пейтон была смущена: она оказалась предметом такого внимания, какого ей до сих пор никто не оказывал; то же время Грейс говорила с ней снисходительно, но в том снисхождении чувствовалась надменность. В ее низом голосе слышались высокопарные интонации, безапелляционные и решительные. Даже смех ее звучал иронически, и таким же было выражение ее прихотливо изогнутых, надменных губ.

— Почему бы вам не остаться у нас на несколько ней? — спросила Грейс, обтерев губы салфеткой. — Мы ы прошлись с вами по магазинам, потом вам не мешает подстричься. У меня есть знакомая парикмахерша, сходим к ней.

Пейтон поправила волосы.

— Я пока не собираюсь менять прическу, — сказала она.

— А каковы ваши ближайшие планы?

— Поеду домой. В понедельник мне на работу.

— Мне кажется, вам надо оставить работу. Впереди свадьба, надо к ней подготовиться. Останьтесь у нас на несколько дней.

— Меня дома ждет мать. Она нездорова.

— Барри мне говорил. Но если она больна, ей надо лечиться. Положите ее в больницу.

Поднявшись с Пейтон в спальню Белинды, Грейс растворила шкаф. На этот раз волей-неволей Пейтон отнеслась к висевшей в шкафу одежде внимательнее. Все вещи были как новые, на некоторых даже висели магазинные ярлычки. Пейтон стала вынимать одежду из шкафа: костюмы-двойки из кашемира, шерстяные юбки, блузы в мелкую складку — все отличного качества, но слишком строгое, чопорное.

— Что понравится, не стесняйтесь, берите, — сказала Грейс с милостивой улыбкой, словно хотела облагодетельствовать будущую невестку.

— Боюсь, что эти вещи мне велики, — ответила Пейтон. — Белинда выше меня.

— Возможно, вы правы, — недовольно сказала Грейс. — Но кое-что можно ушить, переделать. Ладно, дождемся Белинды, поговорим с ней. А пройтись по магазинам не лишнее. Может, вы найдете у нас что-нибудь подходящее.

— А у вас есть магазины уцененных товаров?

— Уцененных товаров? — Глаза Грейс округлились от удивления. — Неужели вы стеснены в расходах? Барри мне говорил, что вы живете довольно скромно, но у вас, должно быть, есть сбережения. Вы же — Чидл. Разве вы не из бостонских Чидлов?

— Нет, — обескураженно ответила Пейтон. — Мой отец — эстонец, его настоящая фамилия Чидокумо, но, видите ли, Нелл, моя мать — ее девичья фамилия Тоул — давно себе вбила в голову, что она знатного рода, и когда выходила замуж, вынудила отца сменить фамилию Чидокумо на Чидл. В качестве довода она приводила расхожие слова того времени: «У Тоулов деньги, у Чидлов — банки». Мои предки со стороны матери были действительно состоятельными людьми. У них в Бостоне был огромнейший дом. Нелл мне показывала его. Увы, на него мы можем теперь только смотреть. Времена изменились, и мы с матерью еле сводим концы с концами.

Грейс помрачнела, но быстро овладела собой и, натянуто улыбнувшись, произнесла:

— Я сейчас поеду навестить свою мать, бабушку Белинды и Барри. Она в частной лечебнице. А Барри хочет сводить вас к своему другу. Не дайте Барри у него засидеться. Не опоздайте к обеду.

Нил, однокашник Барри, жил на соседней улице в добротном каменном доме, почти не уступавшем своими размерами дому Леонарда и Грейс. Пейтон вздохнула: мир богатых людей, у которых одни заботы — купить новый шикарный автомобиль взамен старого, чуть похуже.

Нила нашли в гостиной. Он сидел в мягком кресле и смотрел по телевизору спортивную передачу. Он оказался длинноволосым, лохматым молодым человеком с крутой крепкой головой, высоким лбом, длинным носом, большим ртом и выдающимся вперед подбородком.

— А, старик, рад видеть тебя! — Нил вскочил с кресла, умильно сверкнув глазами из-под больших круглых очков. — А что за очаровательное создание рядом с тобой?

— Нил, это Пейтон, моя невеста, — с апломбом ответил Барри.

— Ты, никак, решил остепениться, старик? Похвально, пижонов хватает и без тебя. Правда, местные барышни, как пить дать, спадут с лица, узнав эту новость. Потерять такого плейбоя весьма огорчительно. — Нил подмигнул Пейтон и захохотал так, что в серванте зазвенели бокалы.

— Ничего, старик, ты заменишь меня. Да ты и так времени не теряешь. У тебя сошли все прыщи. Наглядный пример того, что секс способствует обмену веществ. — Барри повернулся к Пейтон и пояснил: — Нил в школьные годы был ужасно прыщавым. Мы звали его Бобоном.

Пейтон натянуто улыбнулась, удивляясь необычному лексикону школьных приятелей. Ее размышления прервала Айрин, мать Нила, вошедшая в комнату с подносом в руках, на котором стояли бутылочки с кока-колой и две вазочки — одна с чипсами, другая с оливками.

Айрин чем-то походила на Грейс. Правда, она казалась более женственной, носила не такую строгую прическу, но взгляд у этой круглолицей миловидной дамы был точно таким же, каким буравила Пейтон будущая свекровь.

— Не предлагаю вам ничего посущественней, — сказала Айрин, поставив поднос на стол. — У всех впереди плотный обед. — Она окинула Пейтон взглядом, в котором, казалось, сквозило неодобрение, и не спеша вышла из комнаты.

Пейтон нимало не сомневалась, что, встретившись, Грейс и Айрин станут перемывать ей косточки, осуждая и ее плохие манеры, и непрезентабельную одежду, и вульгарную внешность.

Между тем Нил и Барри, пританцовывая, дергаясь и имитируя руками игру на гитаре, запели «Ни слова о Нострадамусе», популярную песню из репертуара любителей рок-н-ролла.

Пейтон не была любительницей рок-музыки, но не могла скрыть улыбки, глядя на двух «стариков», веселящихся от души.

— Ты понравилась Нилу, — радостно сказал Барри по дороге домой.

— Откуда ты знаешь? — спросила Пейтон.

— Да он глаз с тебя не сводил.

В доме были слышны посторонние голоса.

— Это Мэри и Артур, — пояснил Барри.

Мэри, чистенькая и аккуратная старушка в розовом акриловом свитере и длинной шерстяной юбке, сидела в инвалидной коляске. На лице ее застыла блаженная, но, казалось, бессмысленная улыбка.

Артур, невысокий седовласый мужчина с мечтательным выражением на лице, изборожденном морщинами, стоял рядом с коляской. Поздоровавшись за руку с Барри, он подошел к Пейтон и, обмусолив ей щеку, проговорил:

— Мне восемьдесят шесть лет, а Мэри — девяносто три года. Мне всегда нравились женщины старше меня.

— Артур, ты о чем? — подала голос Мэри.

— Ты старше меня.

— Не слышу.

— Ты старше меня, Мэри, — повысив голос, сказал Артур. — Ответом ему послужил пронзительный писк. — Мэри, поправь свой слуховой аппарат.