Книга Но и я - Дельфина де Виган

А мне было страшно. Страшно, что Но уйдет. Страшно снова оказаться в одиночестве, как тогда. В конце концов я тоже заснула, убаюканная летящими навстречу деревьями, сливавшимися в бесконечную гирлянду. Проснулась я уже на Окружной дороге. В машине было жарко, я посмотрела на часы, восемь вечера, Но должна быть дома. Перед отъездом отец звонил еще раз, но снова ему никто не ответил.

Окружная была забита, мы продвигались со скоростью улитки, вдоль шоссе тянулся палаточный городок бездомных. Я никогда не видела ничего подобного, даже не представляла себе, что такое возможно, вот здесь, совсем рядом. Родители смотрели прямо перед собой, а я думала о людях, которые живут здесь, среди этого гула, выхлопных газов, в самом центре ничего, они живут здесь день и ночь, во Франции, при въезде в Париж. Давно? Отец не знал наверняка. Два или три года, и лагерь постоянно растет, появляются все новые бивуаки, то там то сям, особенно на востоке от Парижа. Так вот он каков, порядок вещей. Порядок, против которого мы бессильны. Мы способны построить небоскреб высотою в шестьсот метров, создавать подводные отели и искусственные острова в форме пальм, способны изобрести «умные» материалы, абсорбирующие атмосферные выбросы, как органические, так и неорганические, способны создать самодвижущийся пылесос и лампу, которая включается сама по себе, как только ты входишь в дом. Мы способны оставить людей жить на обочине Окружной дороги.

Дверь открыла мама, на первый взгляд все было в порядке: ставни закрыты, все вещи на месте, ничего не пропало. Дверь в комнату Но распахнута, ее постель не застелена, одежда разбросана. Я открыла шкаф, чтобы проверить, на месте ли ее любимый чемодан. Слава богу, уже кое-что. Потом я заметила пустые бутылки от спиртного, валяющиеся там и сям, их было четыре или пять, отец стоял позади меня, прятать их было слишком поздно. Бутылки из-под водки, джина, виски и пустые упаковки от лекарств.

Я сразу же стала думать о наречиях и сочетательных союзах, выражающих разрыв во времени (вдруг, внезапно), противопоставление (с недавних пор, в противовес, напротив, между тем) или уступку (хотя, даже если, все-таки). Я запретила себе отвлекаться, сосредоточилась только на этом, стараясь выстроить части речи по порядку и пронумеровать. Я не могла говорить, совсем не могла, вокруг меня кружились и расплывались стены, вещи, свет от лампы.

Я поняла вдруг, что грамматика предсказывает все: разрывы, разочарования — в общем, катаклизмы.

37

Бессонными ночами, как правило, тревога усиливается, неприятности кажутся неразрешимыми, тянутся часы, и грядущее завтра становится все безнадежнее, мрачнее, мы уверены, что случится самое худшее, и ничего нельзя поделать, и никакого шанса на спасение. Бессонница — это плата за богатое воображение. Мне хорошо знакомы эти черные пустые часы. Утром просыпаешься разбитой, с мрачным осадком от пережитых в воображении катастроф, но наступающий день отвлекает тебя, ты встаешь, умываешься и говоришь себе — ничего, все будет хорошо. Но иногда не удается отделаться от тревоги, и прошедшая ночь открывает тебе простую истину — время проходит, и все меняется, все уже изменилось, и ничто уже не будет как прежде.

Вернулась Но на рассвете, я дремала, оставив дверь в свою спальню открытой, чтобы не пропустить ее приход. Я услышала, как осторожно поворачивается ключ в двери, совсем тихий звук, проникший сначала в мой сон — мне снилась мама, она стояла в моей комнате, на ней была ночная рубашка, которую она надевала в роддоме, когда родилась Таис, с глубоким вырезом спереди, мама была босиком, и ее голые ноги белели в темноте, тут я резко проснулась, соскочила с кровати и ощупью выскользнула в коридор. В приоткрытую дверь я видела, как Но у себя в комнате скидывает обувь, потом падает на кровать, даже не раздевшись, не сняв джинсы. Послышались приглушенные всхлипывания, полные ярости и беспомощности, звук одновременно резкий и хриплый, невыносимый, звук, который можно издавать только наедине с самим собой. И поскольку Но думала, что она одна, я поспешила уйти, осторожно, на цыпочках. Стоя за дверью своей спальни, дрожа от холода, стараясь не шевелиться, я видела, как к Но прошел отец, слышала его голос, он говорил долго, не меньше часа, — твердо, но слишком тихо, чтобы разобрать хоть что-то, Но отвечала еще тише.

Я поднялась рано, Но еще спала. Сегодня во второй половине дня у нее была назначена встреча с сотрудницей социальной службы, она записала это недели за две на доске, что висит у нас над холодильником. Сегодня у нее выходной. На кухне я застала отца, он пил кофе, я налила себе молока, насыпала хлопьев, уселась напротив него, оглянулась по сторонам. Не самый удачный момент, чтобы продолжить сравнительный анализ впитывательных качеств губок разных марок, да и испытания прочности ручек кухонного шкафа могут подождать. Сейчас надо было спасать тех, кого еще можно спасти.

Отец нагнулся ко мне:

— Ты что-нибудь знаешь, Лу?

— Нет.

— Ты слышала, как она вернулась?

— Да.

— Пустые бутылки — это в первый раз?

— Да.

— У нее неприятности на работе?

— Да.

— Она с тобой говорила?

— Почти нет, так, чуть-чуть.

Бывают такие дни, когда понимаешь, что лучше молчать, не то слова заведут тебя куда-нибудь не туда и заставят открыть вещи, о которых лучше бы никому не знать.

— Она продолжает работать?

— Думаю, да.

— Знаешь, Лу, если все пойдет наперекосяк, если Но не будет соблюдать правила нашей жизни, если мама и я, если мы сочтем, что это соседство опасно для тебя, она не сможет остаться. Ночью я ей об этом сказал.

— Ты понимаешь меня?

— Да.

Время шло, Но не вставала, а ведь у нее сегодня встреча в социальной службе. Я видела, с каким выражением посматривает на часы отец, вот-вот он скажет: видишь, она не держит слова, на нее нельзя рассчитывать. Я поднялась, сказала, что разбужу ее, что она меня об этом просила.

Подойдя к ее кровати, я почувствовала этот запах, его невозможно определить, то ли спиртное, то ли лекарства, невольно я наступала на ее вещи, они были повсюду на полу. Когда глаза немного привыкли к сумраку, я увидела, что Но спит, завернувшись в покрывало. Я потрясла ее за плечо, сначала слегка, потом сильнее, понадобилось немало времени, чтобы она наконец открыла глаза.

Я помогла ей сменить футболку, найти свитер, услышала, как хлопнул входной дверью отец. Потом я вернулась на кухню приготовить кофе. Впереди был целый день. Я с удовольствием позвонила бы Лукасу, но он уехал на все каникулы к бабушке.

Когда Но все же показалась из комнаты, назначенное время встречи прошло. Я взяла тряпку и стерла надпись с доски, включила радио, чтобы не оставаться в гробовой тишине. Закрывшись в ванной, Но оставалась там часа два, до нас не доносилось ни звука, лишь изредка всплеск воды. Мама не выдержала и постучала, спросила, все ли в порядке.