Книга Собиратель автографов - Зэди Смит

— О-о! — протянул Лавлир. — Прикинь: у нас здесь настоящий «Отель, где разбиваются сердца»[32].

Провинциалы словно к полу приросли. У них не было ни шанса заполучить что-то из элвисианы — все вещички выставлялись в расчете на тугие кошельки. Самая маленькая девочка, с жиденькими волосенками и заячьими зубками; двое мальчишек, расставивших ноги на манер Пресли; отец семейства, как-то с перебором осанистый и не в тон событию вырядившийся; его мышкоподобная жена — все они почему-то тронули сердце Алекса. Своей неудержимой верой.

— Да бог с ними, Лавлир. Всего лишь фаны Пресли. Пришли сюда как в церковь. Не пялься на них. Не на что там смотреть.

— Ты что, ослеп?

В книге Алекса была глава о гойстве фанов Пресли. И подглавка — о легендарном Бене Д. Гуделле, который собирал автографы всех, кто имел хоть какое-то отношение к Элвису, — от его акушерки до гробовщика. Вся его коллекция не стоила ни пенса. Собиратели Автографов стращали им друг друга. Обычного дилера-циника, который продавал и покупал, чтобы заработать на жизнь, он ужасал, потому что Гуделл стал верующим человеком и поклонялся он славе. Боготворил исходящую от нее ауру, купался в лучах ее зыбкого, холодного света. Когда-то Гуделл и его слепая увлеченность повергали Алекса в трепет. А теперь он чувствовал, что вот-вот сам станет таким же.

Сейчас ударит молоточек аукциониста — и будет продана ковбойка, манжеты которой расшиты драгоценными камешками. Провинциальная мамаша тяжело вздохнула и приклонила голову на плечо мужа. Он приобнял ее и поцеловал в левый висок. Мальчик и девочка почти в унисон начали дергать отца за одежду, и он их тоже прижал к себе, встревожив тем самым Алекса. Теперь они походили на семейство, которое одно уцелело во время великого потопа и сейчас, притулившись на последнем клочке земли, наблюдало, как поднимается вода, готовая вот-вот их поглотить. «Из всех гойских…» — подумал Алекс. Ему частенько казалось, что истинным Собирателем Автографов был именно Гуделл — больше, чем кто-либо другой.

2

Они решили пообедать в итальянском ресторанчике на углу, отделанном под Средние века, эпохи Данте. Столы в нем покрывали красно-белые скатерти. В баре стояли запечатанные сургучом бутылки кьянти. Лавлир не заказал ничего из еды, а только три виски и бутылку божоле и сразу наполнил им три полупинтовых стакана.

— Уже два часа дня, — сказал Алекс.

Лавлир захлопал в ладоши:

— Он у нас и прогулки гуляет! И выпивку выпивает! И время всем говорит! А шнурки на ботинках не завяжешь? Сможешь? Ну пожалуйста! Сделай мне такой маленький подарок.

Алекс слишком хорошо знал Лавлира и поэтому начал осторожно:

— Послушай… Я только что подумал о… ты знаешь, Иан?

Лавлир хлопнул Иана по спине:

— Иан — молодчага. Настоящий денди, а, Иан? Алекс, вот как обстоят дела: если тебе надо починить машину, ты едешь к механику; если хочешь узнать Христа, становишься католиком; если интересуешься, сколько человек может выпить за полчаса, делаешься алкоголиком. И нам оказана большая честь сидеть сегодня здесь рядом с Доувом. Иан Доув — профессиональный…

— Раздолбай, — печальным голосом промолвил Доув.

Лавлир расставил рюмки треугольником посередине стола.

— Джентльмены, — напыщенно, как в фильме «Снова в Брайдшеде», изрек Лавлир, — вздрогнули?

Они выпили. Алекс сидел как на иголках, так ему хотелось вытащить из сумки автограф Китти. Он с трудом себя сдерживал. Что бы он ни показал Лавлиру, тот во всем видел подделку — просто чтобы поприкалываться. Но на этот раз Алекс решил не доставлять ему такого удовольствия. Не даст он себя унизить, хотя бы сегодня.

Вместо того чтобы достать автограф, он осушил свою рюмку и кивнул Лавлиру — пусть нальет еще. После этого все трое рта не закрывали. Начался обычный треп: о музыкантах всех времен, о голливудских скандалах, о самых лучших фильмах, самых больших сиськах, самых первых эротических сценах и вызывающих оторопь суицидах.

— О’кей, о’кей, о’кей. — Лавлир налил в три стакана виски. — Кто первые трое в Голливуде, кому оторвало голову?

В кафе вошел Джон Багли, весь из себя разодетый, в галстуке-бабочке и так далее, а они к этому моменту уже здорово назюзюкались. Все слегка плыло перед глазами. Багли подошел прямо к стойке, но Алекс понял, что они не остались незамеченными. Чем лучше у Багли шли дела, тем дольше он вас не узнавал.

— Джейн Мэнсфилд, — сказал Доув.

— Наливай! — скомандовал Лавлир.

Алекс начал вынимать пробку из бутылки. Может, показать Багли этот автограф? Как ни крути, он свое дело знает отлично. Багли парень не промах, он точно скажет. Надо только все сделать шито-крыто. А то Лавлир воображает, что лучше Багли во всем разбирается. Нет, сейчас доставать автограф нельзя, решил Алекс, непроизвольно шевеля губами, нельзя, когда я так набрался. Они меня за сумасшедшего примут.

Алекс осмотрелся: все вокруг плыло и раскачивалось. Полтора Багли стояли у стойки и заказывали бутерброд с ветчиной. Алекс прикинул, что к чему. С одной стороны, Багли и впрямь знает свое дело. С другой, Лавлир ненавидит Багли. Вот в чем закавыка. А с третьей, Иан тоже ненавидит Багли. Что-то они там не поделили в драм-тарарам-кружке, своей Ассоциации анонимных алкоголиков — любителей автографов. «Ну и, правду сказать, я тоже ненавижу Багли, — подумал Алекс. — Это с четвертой стороны. Даже не передать словами, как ненавижу. Со всеми его галстуками-бабочками. Со всеми его усиками. Ублюдок! Сейчас и здесь начнет выпендриваться. Строить из себя невесть что. Воздух портить. Ну кто теперь носит такие уродские шляпы, кроме него?»

— Грейс Келли? — спросил наугад Алекс и встал. Его слегка качало. Он решил выяснить, сел ли Багли в дальнем углу бара или недалеко от них.

— Очко мистеру Тандему. У мистера Доува и мистера Тандема теперь по одному очку. Дается еще одна попытка.

— Что-то у меня голова не варит, — пробормотал Доув. — Малехо перебрал. Ладно, погодите-ка. Э-э… Это… Монтгомери Клифт?

— Багли идет, — заметил Алекс, когда к ним двинулся Багли.

— Монтгомери Клифт, Доув? Рылом он не вышел для таких дел. Помнится, его дурья башка все еще была на месте, когда он закончил сниматься в «Округе Рейнтри»…[33]

— Багли, присаживайся, — сказал Алекс, и Багли сел. Алекс опьянел намного, намного сильнее, чем сам того хотел. Он с благоговейным страхом наблюдал, как Багли снимает шляпу и кладет ее на стол, что во многих странах считается самой дурной из дурных примет.

— А вы знаете, — громогласно спросил Багли, — что мне сейчас удалось организовать?