Книга В поисках утраченных предков - Дмитрий Каралис

— А дом большой?

— Вот такой. — Оксана кивнула на трехэтажный особняк напротив кафе — с белыми лентами лоджий и тарелкой телевизионной антенны. — Это сейчас примерно такой, а покупали развалюху. — Она махнула рукой и заговорила быстро и весело: — Крыша текла, штукатурка отваливалась, на полу засохшие мыши, сад зарос. Раньше в нем пекарня была. Достался прежним хозяевам по реституции. Кошмар, но отступать некуда. Платок на голову, коса, тачка — и вперед! Экономия, дисциплина — и каждый день вперед! Сейчас страшно вспомнить, но обжились. — Медведев отметил, что говорит она искренне, радостно, пропала холодность в лице. Эта встреча ляжет хорошим эпизодом в страницы «Греческого дневника», который он вел в ущерб своим предкам.

Он заговорил о себе, а чашка кофе — семь-восемь глотков — уподобилась чашке коньяка: он рассказывал сбивчиво, но весело, и Оксана быстро узнала, что недавно он отметил свое сорокапятилетие, дома его ждут жена, сын, овчарка Альма, издательство «Апостолъ», созданное им несколько лет назад, а на остров он прилетел по путевке ЮНЕСКО — хочет дописать здесь роман и немного проветриться.

— А что вы написали? — Оксана взглянула на его визитку. — Может, читала?

— Едва ли. Пишу мало. — Он перечислил названия пяти своих книг, Оксана с сожалением помотала головой, щурясь на чашку с кофе: «Я так мало сейчас читаю… Перед отъездом почти всю библиотеку продала. Взяла только классику…»

Медведев сказал, что два экземпляра своей последней книги «Герой не нашего времени» он привез на остров — остался один экземпляр. Второй подарил библиотеке писательского Центра — так принято…

— А можете дать почитать? Я давно ничего русского не читала. Я верну…

— Да, — кивнул Медведев. — А вы когда улетаете?

— Через десять дней, — не сразу отозвалась она. — Четырнадцатого.

— Я тоже четырнадцатого, — удивляясь совпадению, сказал он. — У вас во сколько самолет? У меня утром.

— Зимой в Афины только один рейс, утренний, — сказала Оксана.

«Значит, летим вместе», — вслух подумал Медведев.

И то, что женщина угодила за его столик, и то, что она русская, и улетают они в один день одним рейсом — эти совпадения придавали знакомству волнующий привкус.

— А сколько лет вашим детям? — как бы невзначай спросил Медведев.

Оксана помешала ложечкой кофе и подняла на него повеселевшие глаза:

— Мне сорок. — Она пристроила мокрую ложку на салфетку. — Вы же это хотели узнать?

Медведев со смущенной улыбкой пожал плечами.

— Я уже привыкла, — мужчины всегда про детей спрашивают, чтобы мой возраст вычислить… А детям… Дочке восемнадцать, учится на антиквара. Сыну двадцать, закончил Академию туризма. Я свой возраст никогда не скрываю… Все, что есть, — мое. — Она отхлебнула кофе и поставила чашку на стол.

Они помолчали, и Медведеву показалось, что Оксана рада неожиданному знакомству, легкому разговору и не торопится уходить.

— У вас все в порядке? — негромко спросил Медведев. — Когда я увидел вас там, в ресторанчике… Мне показалось, у вас нехорошо на душе…

— Устала просто. Все никак от своей работы отойти не могу. — Она поправила прическу — пышные, словно кукольные волосы соломенного цвета. — Хотела в парикмахерскую зайти, да все уже закрыто…

— Вы здесь одна или с группой?

— Одна. — Оксана посмотрела по сторонам улицы, словно поджидала кого-то. — А вы купаетесь?

Едва Оксана оказалась за столиком, грек принес вторую пепельницу, спросил, откуда она приехала (Медведева он ни о чем не спрашивал, словно его и не было за столом), сладко улыбнулся, поставил в вазочку фиолетовый цветочек — они в изобилии росли в округе: «Это для вас, мадам!» и постоял рядом, ожидая, очевидно, продвижения успешно начатой светской беседы. Медведев посмотрел на него пристально-вопросительно, но тот не смутился, сделал вид, что ничего не понимает, и вообще — «Здесь хозяин я, — читалось на его лице. — Мадам в гостях у меня!» Медведев подумал, что глаза грека много повидали, но мало видели, и сказал, что пока они в его услугах не нуждаются, спасибо.

— Я раньше тоже бизнесом занимался, — сказал Медведев. — И детективы издавал, и книги продавал, а потом плюнул на все и организовал маленькое издательство — нечто вроде писательского клуба. Жена недавно подсчитала, что я потерял в заработке в семь раз…

— Что же бросили?

— Неинтересно стало. — Медведев повертел в руках пачку сигарет, сдерживаясь, чтобы не закурить. Сунул ее в карман рубашки. — И мир поменялся… Хотите еще кофе? Или, может быть, пройдемся? Вы где остановились?

— Отель «Медитерранеан», на набережной. — Оксана повесила сумочку на плечо.

Она определенно кого-то напоминала. Певицу? Актрису?..

— И давно вы здесь?

Оксана сказала, что на острове она отдыхает — тут она призадумалась — четвертый день.

«Она что-то недоговаривает, — быстро подумал Медведев. — Не должна такая женщина в одиночестве ехать в мертвый сезон к морю и бесцельно бродить по городку», но тут же оставил эту мысль, увлеченный разговором и осторожным разглядыванием собеседницы.

Оксана прошуршала пакетами и поднялась.

Медведев подошел к стойке и расплатился. Грек торопливо выскользнул с подносом на улицу, собрал посуду и напел вслед Оксане комплиментов, как своей знакомой. Медведев, не оборачиваясь, пристроил для грека увесистый кулак за спиной и потряс им на прощание.

Они прошли в молчании полутемной улочкой и повернули направо. С рокотом промчался кожаный мотоциклист-укротитель, держа за рога блестящего быка.

— А где ваш Центр?

Медведев остановился и покрутил головой. Среди высоких темных деревьев светлели особняки с разноцветными флагами белья, вывешенного в лоджиях на просушку, и желтыми шариками апельсинов в глубине сада. За ажурной оградой угадывалась православная церковь, закрытая уже третий день — карлица с безобразным лицом, с ней можно было разговаривать, только собрав волю в кулак, пуская пузыри, объяснила Медведеву, что храм откроется в субботу.

— Ага! — Медведев извинился улыбкой за свою растерянность. — Вон там, на холме Монте-Смит, прямо над морем. Хотите взглянуть?

— Хочу. А таксофон там есть? Мне надо маме позвонить.

Они пошли узкими улочками к темному холму, на вершине которого прилепился писательский Центр — гостиница из семи номеров с бетонным копытом террасы над обрывом, где Медведев, проснувшись к полудню, делал разминку и расхаживал потом с чашкой кофе.

На первый взгляд Медведев казался флегматичным и слегка робким. Очки, ежик темных волос на крупной голове, неторопливость движений придавали ему вид добродушного увальня, обреченного быть в компаниях на вторых ролях: молчать, когда все говорят, помогать хозяйке накрывать на стол, безропотно брести в дежурный магазин за кончившимся хлебом, лимонадом или водкой, чтобы потом, когда остальные гости будут пьяно топтаться под музыку в полумраке комнаты, сидеть в углу у торшера и разглядывать в семейном альбоме фотографии голеньких младенцев. Да, листать альбом, приглядывать за хозяйским дитятем, отправленным в кроватку, и сажать упившегося любимчика компании в такси, ссужая его деньгами без всякой надежды на отдачу.