Книга Игрушки - Нил Макмагон

Разговаривать нам мешал не только сильный ветер. В седле пони трясло так, что у меня при каждом слове клацали зубы. Верховая езда не входила в программу подготовки сотрудников Агентства: до сих пор я даже близко не подходил к лошади.

С первой минуты мне стало ясно, что это совсем не так легко, как казалось, глядя на монголов. Скакать на хребте этих костлявых кляч было то же самое, что при каждом шаге получать пинок в зад. То, что я был почти на фут выше всех, кроме Люси, не улучшало ситуацию.

Как и то, что хотя монголы обожали Люси, меня они явно невзлюбили, особенно Таж Хан. Они открыто потешались над тем, как я болтался на лошади. Чтобы сделать забаву еще веселее, один из них то и дело отделялся от компании и спугивал диких кроликов, которые выскакивали из своих нор и разлетались врассыпную. Мой пони начинал возбужденно бить копытами и сломя голову мчался за одним из кроликов, пока кто-нибудь из монголов не нагибался в седле чуть ли не до земли и не пускал стрелу из лука.

Поразить цель в таких условиях было равносильно тому, чтобы попасть в снежинку во время снежной бури. Тем не менее никто из них ни разу не промахнулся.

— Йей! — крикнул Таж Хан и подскакал ко мне.

Ему было лет тридцать, а может, шестьдесят: иссохший — кожа да кости, — он выглядел так, словно существовал вечно.

— Йей! — повторил он, потер ладонью живот и ткнул большим пальцем себе в рот, видимо, спрашивая, хочу ли я есть.

Я настороженно ждал, что будет дальше. Конечно, я был голоден, но меня тошнило от человеческой пищи, и я сильно сомневался, что в этой варварской орде мне могут предложить что-нибудь получше обычного гамбургера.

Внезапно у него в руке появился длинный нож, такой острый, что тонко отточенное лезвие казалось почти невидимым.

Нагнувшись к голове лошади, Таж Хан что-то прошептал ей на ухо, успокаивающе похлопал по гриве и приложил тесак к одной из пульсировавших на шее вен. Вжик — и он полоснул ножом по собственному пони!

Как только из вены хлынула кровь, Таж Хан присосался к ране и начал с удовольствием глотать алую дымящуюся жидкость.

Лошадь даже глазом не моргнула. Только теперь я заметил, что ее жилы были в разных местах иссечены аккуратными надрезами. Похоже, несчастное животное служило не только транспортным средством, но и передвижной кухней.

Вдоволь насосавшись крови, он залепил рану каким-то клейким веществом, и кровотечение сразу прекратилось.

«Какая гуманность», — подумал я.

И тут он дружелюбно протянул мне нож.

Я только молча покачал головой.

Таж Хан презрительно сплюнул. Он отъехал от меня и передал нож Люси.

Она взглянула на меня с едкой усмешкой, напоминавшей те, что были на лицах у монголов, и без малейших колебаний отведала крови собственного коня.

Господи, что за женщина!

Глава 59

Среди всадников послышался громкий смех, а потом язвительные комментарии, явно относившиеся ко мне. Это нравилось мне еще меньше, чем тряска на проклятом пони. Мое терпение быстро истощалось, став таким же узеньким и тонким, как лезвие ножа Таж Хана.

— Что они говорят? — обратился я к Люси, которая ехала теперь рядом со мной, возможно, для того, чтобы лучше за мной присматривать. — Переведи, пожалуйста.

— Хм. Ну, если выразиться помягче… они сравнивают тебя с трусливыми кроликами, на которых любят охотиться.

В голосе Люси звучало легкое сочувствие, но, кажется, это ее скорее забавляло. Мне стало совсем тошно.

— Ладно, — сказал я. — Значит, я кролик. Хорошо, пусть будет так!

Я перекинул ногу через спину пони и соскользнул на землю. Как же здорово было снова оказаться на твердой почве!

Люси взглянула на меня с удивлением и беспокойством.

— В чем дело, Хэйз? Сейчас не время дурачиться.

— Скажи им, пусть поохотятся на меня, — предложил я. — Все сразу. По-настоящему. Без всяких скидок. Пусть убьют меня, если смогут!

Люси нахмурилась, и я увидел, что она действительно испугана.

— Хэйз, перестань. Тут нет ничего личного, это просто культурные различия.

Но я остановил ее, резко подняв руку.

— Какие, к черту, культурные различия — это мужской разговор. Вопрос в том, мужчина я или нет. Ты сама знаешь.

Она неохотно согласилась передать мои слова банде кочевников, которые с любопытством смотрели на меня. Когда Люси закончила, они снова засмеялись, еще громче и грубее. Таж Хан что-то ответил ей на своем варварском наречии.

— Он говорит, ты умнее, чем кажешься, — перевела она, — ловко воспользовавшись их законом, запрещающим убивать сумасшедших.

Я сухо улыбнулся:

— Передай им, что если кто-нибудь из них хоть раз в меня попадет, я не заберу у него лук и не сломаю его вместе со стрелами.

Люси высоко подняла брови, но повернулась к всадникам и перевела им то, что я сказал.

Тут они наконец рассердились.

Смех затих, и вместо улыбок появились угрожающие взгляды. Тогда я помахал над головой пальчиками, изображая заячьи уши, и сделал несколько дурашливых скачков в сторону.

После чего рванул изо всех сил — быстрыми и длинными прыжками у самой поверхности земли.

Через секунду за мной уже мчался целый табун проворных лошадей и метких убийц, мечтавших добраться до моего заячьего хвостика.

Первые всадники быстро приближались, склонившись к земле, — так же, как и их стрелы, которые я видел издалека как маленькие черные точки, быстро увеличивавшиеся в размерах.

Я взлетел в воздух на пару футов, и они просвистели у меня под ногами.

Монголы в изумлении остановились и разочарованно побросали свои луки, крайне раздосадованные неудачей.

Кролик Банни против монголов: один-ноль.

Оставшаяся часть команды решила прибегнуть к другой тактике: они обошли меня полукругом и одновременно выпустили стрелы, равномерно распределив их в воздухе: получилось что-то вроде широкой сети из роя смертоносных выстрелов. Если бы их план удался, я стал бы похож на лягушку, неудачно приземлившуюся в гущу колючек.

На этот раз я проделал головокружительное сальто и, перевернувшись вверх ногами, на лету схватил пучок пролетавших подо мной стрел. Потом в падении швырнул их обратно, и они просвистели прямо над макушками стрелков.

Наездники с громкими проклятиями швырнули свои луки в образовавшуюся кучу. Я почти победил.

Передо мной остался только один противник: сам Таж Хан.

Несколько секунд мы молча смотрели друг на друга. Потом он не торопясь натянул тетиву, тщательно прицелился и выстрелил мне прямо в горло.

Я уклонился в сторону ровно настолько, чтобы стрела попала мне в левое плечо. Она пробила меня насквозь и вышла из спины.