Книга Приключения очаровательного негодяя. Альмен и стрекозы - Мартин Сутер

— Фон Альмен? — Он ставил ударение на «фон», как будто оно было не более чем первым слогом фамилии. — Фон Альмен? Чему я обязан этим удовольствием? После стольких лет. — Радость звучала наигранно, за нею чувствовалось большое недоверие.

— Не знаю, удовольствие ли это. Но интересно будет обязательно.

Они условились встретиться в начале второй половины дня в офисе.

14

Дорога к охотничьему замку не была расчищена. Машина шла юзом, и господин Арнольд с трудом держал виляющий из стороны в сторону «Флитвуд» в колее, оставленной другими машинами и уже заново заметаемой снегом. Они проехали мимо нескольких дворов, в остальном местность казалась вымершей.

Узкая дорога сворачивала в лес. Редкие люди, работавшие там, оставляли свои дела и смотрели вслед внушительному транспортному средству.

На опушке леса дорога раздваивалась. Все следы шин вели влево, а прямая дорога терялась впереди в неопределенной белизне. Где-то там должен быть берег озера.

Господин Арнольд тоже свернул налево, и скоро показался замок, большое фахверковое строение с несколькими башенками. Они подъехали.

Пришлось долго ждать, пока кто-нибудь среагирует на звонок Альмена у ворот. Вышла молодая женщина в белых брюках и блузоне, какие обычно носит персонал по уходу в больницах. Она открыла дверь со словами:

— Дома никого нет.

— Добрый день, моя фамилия Альмен, у меня назначена встреча с господином Веренбушем.

— Господин Веренбуш-младший на работе. А экономка уехала за покупками.

— Тогда он наверняка скоро вернется. Можно, мы его пока подождем?

Сиделка колебалась.

— Я школьный товарищ Терри Веренбуша, — ободряюще сказал Альмен.

Весь облик Альмена и «Кадиллак» с водителем, ожидающий за воротами, казались внушающими доверие. Она открыла дверь пошире и впустила их.

Они вошли в холл, полный охотничьих трофеев. Две лестницы по обе стороны холла вели на верхние этажи.

Сиделка взяла у них пальто, Альмен представил Карлоса:

— Господин де Леон, мой ассистент.

Карлос поставил свой кейс с инструментами и подал ей руку.

— Эрика Хадорн, я присматриваю за господином Веренбушем-старшим.

Она провела их в маленький салон, посреди которого стоял большой стол с аспидной доской. На нем лежало несколько журналов. Комната явно была предназначена для ожидания приема.

— Что, он уже так слаб? — озабоченно осведомился Альмен.

— Ну, он уже несколько лет как ослеп, а это всегда требует большего ухода, чем когда еще видишь.

— Как вы думаете, он обрадуется, если я пожелаю ему доброго дня?

Она колебалась. Он добавил:

— Совсем недолго. Может быть, это напомнит ему о былом.

— Честно говоря: я здесь совсем недавно. В это время его никогда не посещали. Я не знаю, обрадуется ли он.

— Может быть, стоит попытаться?

Она немного подумала:

— О’кей, идемте.

Они последовали за ней по лестнице наверх и по коридору к его двери. За дверью располагалась уютная гостиная с видом на озеро, все еще занавешенное снегопадом. В комнате стояли две витрины, полные предметов из стекла. Вазы, чаши, скульптуры — все в стиле модерн. Большинство — работы Галле.

— Пожалуйста, присядьте на минутку, — попросила сиделка и удалилась в смежную комнату.

Через закрытые двери был хорошо слышен ее голос.

— К вам посетители, — громко говорила она глуховатому старику. — Школьный товарищ. — И еще: — Ненадолго!

Она выглянула из-за двери:

— Господин Веренбуш примет вас ненадолго. Но нужно немного подождать.

Альмен и Карлос огляделись в комнате. Взгляды обоих остановились на витринах, и они кивнули друг другу.

Звонок мобильника Альмена заставил их вздрогнуть. То был Терри Веренбуш.

— Ну ты где?

— Я хотел тебя об этом спросить. Я-то здесь, у тебя.

— Дома?

— Естественно.

— А я тебя жду здесь. В моем офисе. — Это звучало раздраженно.

— Разве мы договорились не дома?

— Совершенно точно нет.

— Извини, значит, я перепутал. Сейчас я к тебе еду. Можешь объяснить мне дорогу?

— Ты едешь… ах, ладно. Я буду через двадцать минут.

Почти десять из них им пришлось ждать, пока Веренбуш-старший подготовится к приему. Сиделка открыла дверь и пригласила их войти.

Альмен встал:

— Только я. Господин де Леон останется ждать здесь.

Веренбуш сидел в кресле с высокой спинкой и подголовником. На нем был костюм с платком в карманчике, светло-голубая рубашка с галстуком, и в воздухе стоял свежий запах туалетной воды. Его седые волосы были густыми и свежепричесанными на пробор. Глаза смотрели прямо, но ни на чем не фокусировались.

— Вы кто? — спросил он неумеренно громко, как бывает с тугоухими.

— Альмен, — крикнул он в ответ. — Йоханн Фридрих фон. Я учился с Терри в Чартерхаусе. Джонни, так меня тогда звали.

— У меня однажды был уборщик, его звали фон Альмен. Раньше нам, офицерам, полагался и уборщик.

— Но то был точно не я, это было задолго до моего времени. — Он сказал это в шутливом тоне, но это рассердило старика.

— Может, то был ваш отец?

Отец Альмена действительно во время войны был офицерским уборщиком, пока не стал ефрейтором.

— Это вряд ли. Мой отец был полковником. Служил в кавалерии.

— Так-так, — пробормотал Веренбуш, — полковник кавалерии. Фон Альмен…

В комнате стояли больничная кровать, шкаф, стол с начатым пасьянсом. На стенах висели пейзажи, написанные маслом, и натюрморты. А в простенке между двумя окнами, через которые в хорошую погоду было видно озеро, — хроника знаменательных событий из армейских времен Веренбуша. Фотоснимки от рекрута до полковника. Групповые фото из его первого похода и далее вплоть до его последнего батальона. И беспомощные самодельные прощальные подарки его подчиненных.

— Итак? Что вы хотите?

Сиделка бросила на Альмена извиняющийся взгляд.

— Навестить вас. Я случайно оказался неподалеку и договорился о встрече с Терри. Вот я и подумал, что загляну ненадолго и к вам.

Веренбуш молчал.

— Так много снега, и это в конце октября.

— Я не вижу, сколько там снега. Я слепой.

— Я думаю, выпало сантиметров двадцать. И снег все еще продолжает идти.

— Мне все равно, сколько там снега. Я больше не выхожу из дома.