Книга Наблюдения, или Любые приказы госпожи - Джейн Харрис

На самом деле я не ожидала от нее никаких достижений и потому пришла в крайнее возбуждение, когда она, опустившись на стул в сороковой раз, после секундного колебания вдруг проворно вскочила на ноги в сорок первый — неслыханное дело! От волнения я затаила дыхание и, кажется, вовсе не дышала, покуда не досчитала до пятидесяти пяти — на счете пятьдесят пять она остановилась и попросила позволения вернуться к своей работе. Я чуть в обморок не упала! На мой вопрос, почему она превзошла свой обычный результат, Бесси просто пожала плечами и сказала, что сама толком не знает, просто хотела доставить мне «вдовольствие». Вот уж поистине вдовольствие!

Принимая во внимание столь поразительное достижение, я положила оставить девушку при себе. Надо же дать бедняжке возможность встать на путь истинный! В противном случае она опять окажется в руках какого-нибудь угнетателя или распутника. Вдобавок здравый смысл говорит: если уволить Бесси сейчас, когда она уже научилась управляться с домашней работой, получится, что я зря потратила на нее уйму времени и сил.

Вне всяких сомнений, она очень ловко умеет скрывать обстоятельства своего прошлого. Среди всего прочего я проверяла и эту ее способность, задавая различные «невинные» вопросы о ее хозяйственных обязанностях у мистера Леви, и она ни разу даже глазом не моргнула. Вообще у нее настоящий талант уводить разговор от темы, заставляя собеседника забывать, о чем он спрашивал. Конечно, в настоящий момент расставание с ней не пошло бы во благо моим исследованиям, но это второстепенное соображение. Главное сейчас — предоставить девушке возможность начать все сызнова и помочь ей извлечь наибольшую пользу из добропорядочной жизни в у служении. Она никогда не сравняется с моей дорогой Норой, но на ее приме ре я докажу, что приличную служанку можно воспитать даже из низкородной проститутки (и я, соответственно, изменила название этого раздела). Теперь я бесповоротно решила оставить Бесси в доме, и мне очень интересно, что же из нее выйдет в конечном счете.

Последнее заявление наверняка возбудило ужас и негодование в читателе, который ожидал, что я непременно уволю девушку, узнав о ее постыдном прошлом, и я готова коротко поразмыслить, оправданы ли такие чувства в данном случае. Нет, я не вижу ни малейших причин для возмущения. Хозяйке дозволительно закрывать глаза на прошлое служанки, покуда она (хозяйка) сохраняет бдительность и не пытается использовать ситуацию в своих интересах.

Пауза

Всю минувшую неделю я тревожилась, уж не слишком ли сильно Бесси привязалась ко мне, и теперь с сожалением должна сказать, что мои опасения оказались небеспочвенными. Это стало совершенно очевидным в последние несколько дней. Вчера, когда мы разбирались в шкафу к приезду моего мужа, девушка вдруг выпалила нечто выходящее за всякие рамки приличия: дескать, она меня любит и готова для меня на все, даже отдать свою жизнь ради моего счастья. Излишне говорить, что я тотчас же прервала наше маленькое свидание и с тех пор стараюсь избегать ее общества.

Сегодня мне явилась необходимость отправить Бесси в деревню с поручением. Пока я объясняла, что именно надобно купить, я вдруг заметила, что она вся подалась вперед и натурально обнюхивает мою шею. Вряд ли мне померещилось. В полной оторопи я отпрянула прочь, пробормотала что-то невнятное и убежала к себе наверх, торопясь убраться подальше от нее. Через пару минут я сообразила, что в спешке забыла сообщить ей о скором приезде мужа. (Я собиралась сказать насчет возвращения Джеймса, когда она будет уже в дверях. Тогда бы мне не пришлось вдаваться в объяснения и смотреть, как у нее вытягивается физиономия, что непременно произошло бы при известии, что наша маленькая идиллия закончилась.)

Читателям простительно думать, что я поступала ошибочно, слишком уж стараясь завоевать симпатии Бесси. Однако сама я держусь иного мнения. Ласковое обращение с юной девицей вполне допустимо. Хозяйка не виновата, если служанка привязывается к ней чересчур сильно. Бесси следовало бы получше владеть собой.

Я пришла к заключению, что теперь мне нужно от нее отдалиться. Это не составит труда: отныне я просто стану по возможности избегать ее и всеми способами постараюсь держать с ней дистанцию. Но здесь требуется соблюдать осторожность, чтобы она не почувствовала себя отвергнутой. Бесси может изрядно осложнить мне жизнь, если обидится.

На этом записи в книге заканчивались. Дальше шли чистые страницы, ждущие заполнения.

Должна признать, я до последнего слабо надеялась (вопреки всякой очевидности), что Арабелла все сочиняет. Что в действительности никакой Норы не существовало и что на самом деле миссус не думает про меня всех тех гадостей, какие понаписала там. Или что она писала не обо мне, а о другой девушке по имени Бесси.

Конечно, в глубине души я знала правду. Для меня стало жестоким ударом, что Арабелла выяснила кое-какие обстоятельства моего прошлого, которые скажем так, я предпочла бы от нее скрыть. Но больнее всего было понимать, какого она теперь мнения обо мне. О черт, у меня нет слов описать страшное отчаяние, охватившее меня, могу лишь сказать, что мое сердце было разбито вдребезги. Для миссус я была просто вещью — вещью, с которой можно поэкспериментировать, поиграть и по капризу выбросить, когда в ней отпадет надобность.

Будь она неладна!

Я закрыла книгу и положила в стол, на прежнее место. Потом заперла ящик и сунула ключ обратно в карман ее платья. А после поднялась в отведенную мне комнатушку, свернулась там клубочком на тюфяке и закрылась с головой одеялом. Я хотела умереть. Мне было тошно до самых печенок. Конечно, такие вещи проходят со временем, но ведь я в сущности была еще ребенком, беззащитным и ранимым, и даже под тыщей паршивых одеял я не сумела бы спрятаться от своего позора и унижения.

8

Депрессия

Верно ведь, что всякий раз после сильного потрясения ваш организм ослабевает и заболевает? Так случилось со мной тогда в «Замке Хайверс». Ночью у меня дико скрутило живот, начался жар, и следующие несколько дней я пластом провалялась в постели, не в силах даже поднять голову, пока не приспичивало сблевануть в тазик. Это доставило миссус страшное неудобство. Не то, что я блевала, а то, что лежала больная, особливо теперь, когда муж вернулся, но тут уж было ни черта не поделать, я не смогла бы работать даже при желании. Честное слово, я так обильно потела, что у меня аж волосы закудрявились. В лихорадочном жару меня мучили ужасные кошмары. В одном мне прибредилось, будто я ведьма с крохотными кривыми пальчиками. И когда я открыла глаза, все еще не очнувшись от сновидения, я в ярости сбросила на пол простыню, ведь она белая, а раз я теперь ведьма, значит мне положено любить только черное. В другом кошмаре у меня на бедре вскочил огромный чиряк, а когда я стала выдавливать, из него потекла вонючая белесая жижа, и она текла, текла и текла, потому что все мое тело было заполнено густым гноем. В третьем кошмаре я прокралась в комнату миссус и нашла там записи, из которых становилось ясно, что она мне вовсе не друг, нисколечко меня не любит и видит во мне лишь подопытное существо. Вдобавок она разнюхала мое прошлое, а в довершение ко всему я узнала, что мне никогда не сравняться с расчудесной Норой, хоть я в лепешку расшибись — ой нет, извиняюсь, я напутала, это был вовсе не сон, а самая натуральная действительность.