Книга Вампирский Узел - С. П. Сомтоу

— Он убийца, убийца, уби…

Слюнявая волчья пасть в бледном свете луны. Голая девочка истошно вопит. Звериные когти рвут плоть. Кровавая рана у девочки на щеке. Зверь рычит, объятый яростью и вожделением. Две другие девочки с криками убегают. Одна из них цепляется за Дэви, чьи белые шорты так и висят на ветке, как флаг перемирия, заляпанный кровью. И вновь — желтые прорези глаз, сверкающие клыки. Джейк вжался спиной в ствол ближайшего дерева, парализованный страхом. Пару мгновений вампир забавляется с кишками толстого мальчика, возит их лапами по земле, швыряет тяжелую скользкую печень в ручей. Он не спускает глаз с Джейка, ходит кругами… он понимает этих мальчишек, понимает их бездумную жестокость, их мелкую похоть… теперь он опять может пить, сейчас он готов разорвать в клочки этого мальчика, который, сам об этом не зная, посмеялся над тем, кто он есть… голод и ярость разом прошли. Остались только отчаяние и безысходность.

Джейк так и стоит, пригвожденный к месту. Нарочито медленно мальчик, который называл себя Уолли Альваресом, наклоняется над толстым мальчиком и обеими руками берется ему за голову. Одним движением он сворачивает ему шею, ломая позвонки. Это единственный милосердный поступок, который он может сейчас совершить по отношению к этому несчастному ребенку, — уберечь его от гнетущей вечности.

Он смотрит на Джейка. Их взгляды встречаются. Все остальные давно убежали. Он больше не может быть Уолли Альваресом; пришло время менять личину. Он говорит Джейку:

— Ты никогда не узнаешь и не поймешь, что случилось сегодня ночью. Я знаю: на самом деле ты ни в чем не виноват. Ты не мог знать, что твои слова разбудят во мне эту ярость…

— Ты убьешь меня? — жалобно шепчет Джейк.

— Нет. Я уже насытился.

Не мигая, он смотрит на Джейка. Глаза — в глаза. Слезы дрожат в глазах Джейка и медленно текут по щекам.

Вампир говорит:

— На вас напал… высокий крупный мужчина. Маньяк. Ты меня слышишь? Ты не знаешь, что случилось с Альваресом. Может быть, его похитили. Ты даже думать не хочешь о том, что с ним могло случиться.

Без всякого выражения Джейк повторяет за ним слово в слово.

— Сейчас ты меня забудешь, уже забыл. Ты забыл, кто я на самом деле, — говорит вампир и прикасается к щеке мальчика рукой, измазанной кровью. Холод обжигает, и Джейк хрипло вскрикивает. — Ты забыл. — А про себя он думает: я никогда больше не допущу, чтобы меня отправили куда-то наподобие этого идиотского лагеря. У меня никогда больше не будет родителей. Я найду способ, как стать независимым, как выжить совсем одному в мире взрослых…

Он отрывает кусок лесной тьмы и накрывается им, как плащом… Джейк поднимает голову и видит какую-то хищную птицу, парящую в небе. Черный силуэт на фоне луны.

— Это был маньяк, — шепчет он, словно робот с заданной программой. — Как я уже говорил, это был маньяк. Остальные ребята — они впали в истерику. Но я самый старший. Они не видели никакого волка, сэр. Это был маньяк. Как я уже говорил.

8

записки психиатра

Мне снилось: запах крови бьет в ноздри, лапы пружинят на влажной земле, след моей жертвы цепляется к мокрым опавшим листьям…

Я просыпаюсь. Пьянящие запахи леса забываются и ускользают. Но я знаю, что это был не просто сон. Это было воспоминание. Это лес Тимми. И мой лес тоже.

Почему я записываю свои сны? Я аналитик. Не пациент. Но мне почему-то кажется, что это важно. Надо бы позвонить моему аналитику. Ничто так хорошо не прочищает мозги, как беседа с упертым фрейдистом.

Но я это помню! Я зверь. Я не терзаюсь поисками смысла жизни. Не озадачиваюсь тем, что будет. Я просто есть. Я злорадствую и торжествую во тьме, которая прячет меня от моей добычи. Я упиваюсь предсмертными судорогами своих жертв, я пьянею от вкуса их крови…

Это не я! Не я! Я не должна забивать себе голову непонятно чем. Я аналитик. Психиатр!

Я не тьма.

На этом я переворачиваю страницу, перечеркиваю все предыдущее и продолжаю.

Какой-то прорыв все-таки намечается. Здесь явно присутствует патологическое состояние тревоги, завязанное на сексе. Может быть, потому что на протяжении двух тысяч лет (по утверждению Марии) Тимми физически остается на стадии созревающего подростка? Случай в летнем лагере, о котором он мне рассказал. Страшный случай, ужасный… но если отвлечься от всех последствий, что явилось причиной? Другие мальчишки выделывались друг перед другом своей безудержной эрекцией и смеялись над ним… почему? За что? Они так сильно его задели, что он среагировал на наиболее примитивном — т.е. глубинном — уровне инфантильной ярости… почему?

Может ли быть у Тимми — у архетипического существа, у мальчика-вампира — столь прозаичная вещь, как зависть к пенису, при том, что он даже не женщина и вообще не человек?! Или, может быть, комплекс кастрации?

Поработать над этим вопросом.

Принять во внимание: легенды о вампирах — сублимированная некрофилия.

И все же я чувствую запах крови намеченной жертвы. Я чувствую, как ее страх разливается по лесу и прикасается к непроницаемой темноте…

Кого я преследую?

Принять во внимание: похоже, Тимми обладает достаточно сильной способностью заражать меня миром своих фантазий. Осторожнее с ним. Осторожнее.

Мне кажется, этот лес где-то здесь — в доме.

огонь

— Так что ты сам понимаешь, Стивен, — сказала Тереза Бензино, усадив Майлса на заднее сиденье ее вместительного «роллс-ройса» и плюхнувшись рядом, — нет никакого смысла продолжать серию Малера.

Стивен Майлс не хотел ничего говорить. Сейчас он был слишком растерян и разозлен. Во-первых, рейс задержался на несколько часов. А во-вторых, голос мальчика… он так и звучал у него в голове, мешая сосредоточиться и собраться с мыслями. Водитель вырулил на скоростное шоссе, и вскоре аэропорт Хитроу скрылся из виду.

— Ты долго пробудешь в Лондоне? — спросила Тереза, вполне еще интересная женщина средних лет, исполнительный продюсер Diadem Records, крупной компании звукозаписи. Она нервно курила одну за одной, и было понятно, что ей не слишком приятно сообщать Стивену, что компания не собирается возобновлять серию Малера.

— Дня три-четыре, — ответил Стивен. — Хочу отдохнуть перед репетициями в Германии.

— Ага. В Мюнхене?

— И в Байрёте. Я там заменяю… впрочем, тебе это все без разницы. Ты у нас процветающий коммерсант, а остальное тебя не волнует.

Тереза Бензино отвернулась и уставилась в окно. Разумеется, шел дождь.

— Надеюсь, тебе повезет и дождя не будет, — сказала она как ни в чем не бывало. — Будет обидно, если мы испортим тебе отпуск.

— Вы мне уже его испортили.

— Да ладно тебе, не расстраивайся. Что-нибудь мы для тебя придумаем. Например, у нас пока нет дирижера на проект оперы Шимановского[14]. Мы вели переговоры со Слаттервортом, но старик слег с сердечным приступом.