Книга Спиной к стене - Михаил Март

Машину ему приказали оставить на пустыре у подъездной дороги, а потом диктовали по телефону, куда идти. В этом городе металлолома даже с вертолета никого не обнаружишь. За свалкой лес, уйти проще простого. Перед свалкой голые поля, грязь по колено после растаявшего снега.

Он свернул направо за очередную сопку хлама и лицом к лицу столкнулся с кавказцем. Крепыш расплылся в улыбке.

– Привет, мент. Ставь портфель и подними вверх клешни. Видишь, на твоем пальтишке красную ягодку? Это лазерный прицел, дурила.

– Вы еще танк на встречу со мной выслали бы. Антон поставил портфель на землю и поднял руки. Напарник Длинного обшарил его карманы.

– Чист! – крикнул он.

Из кабины ржавого грузовика без кузова и колес вылез Длинный.

– Я знал, что ты умный малый, Гордеев. Принес деньги и свободен. Зачем тебе неприятности?

Антон думал о другом. «Чист», – сказал чернявый. Но он не был чист. В кармане пальто у него лежал пистолет Мэлы, который он ей так и не вернул. Куда же он подевался?

– Красавец! – продолжал Длинный. – Костюмчик, галстук, пальтишко, шикарная бежевая шляпа. Человек в шляпе – это событие. А портфель какой!

– С табличкой, как могилка на кладбище, – захихикал кавказец. – Именной. Это чтобы летуны не обчистили.

– У них в банке все с такими ходят. Слышал про летунов, Гордеев? Ребята на мотоциклах, которые сумочки с женских плеч срывают. Они и порфельчиками с дипломатами не брезгуют. Ты ему портфельчик оставь, шмакадявка, а содержимое забери.

Кавказец достал деньги и бросил их в обычный пакет. Длинный близко не подходил, но руки держал в карманах.

– Там все? – спросил главарь.

– Порядок. Он не обманет. Зачем ему шутить с нами.

В руках кавказца появился нож. Он покрутил его в руках, словно жонглировал, и так, и сяк, и между пальцами, а потом приставил к горлу Антона.

– Я прав, мусор? Прав!

Он опять хихикнул и отошел в сторону.

– Прощай, Антоша, – помахал рукой Длинный. – Спасибо, что выручил, век тебя буду помнить. Свободен.

И оба мгновенно исчезли.

Антон долго соображал, в какой стороне выход.

– Фокусники хреновы. Но я вас все равно достану, – пробормотал он, оглядываясь.

8

Ни Вербицкий, ни Мякишев не предполагали, что им придется вернуться на дачу к старому инвалиду-коллекционеру, который предпочитал представляться коротко, по-мальчишески – Максим. Подойдя к воротам, они остановились и задрали головы. Метрах в пяти от калитки на опушке стояла высокая сосна, к суку которой был прикреплен трос, тянувшийся к дому Максима.

– Что скажешь, Сережа?

– Ничего. Сами все видите. Та же история, что с крышами в Сенчином переулке. Дальше продолжать?

– Я ждал от тебя не комментариев, а ответа.

– Какого ответа?

– Кто прицепил трос к крыше дома.

– Я из-за забора не вижу. Почему обязательно к крыше?

Возле калитки стояли милицейские машины. Сыщиков встретил милиционер и отдал честь. Они вошли на территорию, уже хорошо им знакомую. Грозные собаки дохлые валялись со стрелами от арбалетов в головах. Две стрелы торчали в деревянной стене сарая. Трос тянулся от сосны в открытое окно второго этажа и походил на натянутую струну. Решетка с окна была спилена.

– Ну и намудрили, – покачал головой Мякишев. – Да, крыша тут ни при чем. Гости не знали, как с нее спуститься в дом.

– Правильно, Сережа. Разведчик побывал тут раньше, но он не мог спросить у хозяина, как ему пройти на крышу. Меня другое удивляет.

– Стрелы от арбалета? Так ими же все стены увешаны. Убийцы развлекались, стреляя по собакам. Сволочи!

Они поднялись на второй этаж, в кабинет. Абрек лежал у порога с простреленным лбом, коллекционер сидел в кресле с удавкой на шее. Рядом на полу валялся разбитый хрустальный стакан в подсохшей лужице вина. Картина на стене была сдвинута в сторону, сейф раскрыт. Внутри сверкали стальные стены и пустые полки. На столе валялись два арбалета.

Кроме прокурора-криминалиста Блохина в кабинете работали и другие эксперты. На диване сидел начальник внешней охраны, он уже не выглядел таким грозным, как в прошлый раз.

Вербицкий поздоровался и подошел к открытому окну. Оно его интересовало больше всего остального.

– Когда? – спросил Мякишев.

– Вчера вечером, – ответил медэксперт. – Часов в восемь.

Мякишев повернулся к главе охраны.

– Никто к Максиму вечером не приезжал, – сказал тот, предваряя вопрос. – И днем никого не было.

– А лазейки?

– Их много. Прутья забора слабые, их легко разжать. Сейчас ваши кинологи с собаками и моими ребятами пошли по следу.

– Понятно. Следы выведут их на дорогу и там оборвутся.

– Не улетели же они на крыльях, – пробасил охранник.

– Нет. Сели в машину и уехали.

Стальной тонкий трос был привязан к трубе водяного отопления. Вербицкий осмотрел его и начал разглядывать ковер на полу. Мякишев подошел к технарю, работавшему с сейфом.

– И что скажешь, Леша?

– Такой замок вскрыть невозможно. Его мог открыть только хозяин или поставщик сейфов. Фирма немецкая, «ГАНЗ», но замочки ставят наши умельцы, немцы поставляют только ящики. Сталь высшей пробы. «Болгаркой» не возьмешь, как решетку на окне.

– А решетку срезали «болгаркой»?

– Делов на две минуты.

– А как поставщик может открыть сейф?

– Существует дежурный код, он подходит под все сейфы. Этот код сбрасывает электронику сейфа на заводские настройки. Потом выставляют все цифры на ноль и открывают сейф без проблем.

– Чтобы его закрыть, нужно придумать новый код?

– Используй старый, если ты его помнишь. Не забивай себе голову ерундой, Сережа. Старик сам открыл сейф.

– Не верю. Он знал, что его тут же прибьют, если он откроет сейф. Видишь, у него на глазах пристрелили абрека. А он чем лучше?

– Ты мне другое скажи, Сережа, – отвлекся от осмотра Вербицкий. – Как абрек пропустил сюда человека с пистолетом? Он же всех обыскивает. Как он позволил себя застрелить? И почему ты решил, что его убили первым? Забыл про кнопку в кресле инвалида?

– Инвалид пил свой портвейн, когда на него накинули удавку.

– Нет. Смерть должна быть мгновенной, а удушье – это процесс длительный, сто кнопок успеешь нажать. Вот что, Коля, – Вербицкий обернулся к Блохину, – возьмите анализы вина с пола.

Мякишев махнул рукой:

– Не согласен, Илья Алексеич. Максим никому не доверял. Он даже нам сам наливал вино. Подбросить ему яд невозможно.