Книга Талисман мага - Камли Брайт

— Давно он в отряде? — нарушив негласное табу, спросил Ральф у сидевшего ближе всех от него Уве — вполголоса и по-немецки. Тот от неожиданности вздрогнул.

Вообще-то, Ральф был совершенно уверен, что бывший приятель оказался рядом с ним не случайно: как только обнаружилось исчезновение отца, Алекс, конечно, сразу же приставил наблюдателя. Ну, а Уве по всем статьям подходил для этой цели больше других.

— Пятнадцать лет, — высокий голос, почти не изменившийся с отроческих лет, поразительно не соответствовал могучей комплекции обладателя.

— А ты?

— Мы с Яном пришли в один день.

— Вы дружили?

— Не особенно. — Уве смотрел себе под ноги.

«Не хочет разговаривать? Или боится себя выдать?» — заглядывать в его сознание Ральф не собирался: какая польза, если он узнает то, что можно выяснить и без подсматривания в «замочную скважину»? Гораздо важнее в данном случае было знать, что на уме у командира, однако копаться в мыслях Алекса разведчик так же не торопился. Впрочем, как и у кого бы то ни было другого: там всегда столько грязи, столько всего лишнего, чего обыкновенно стыдится и сам человек. Про себя Ральф называл подобные мысли «пассивными» — они появляются неизвестно откуда и, ужаснув своей крайней безнравственностью, неизвестно куда исчезают. А Майер… Нет уж, увольте.

Но отец… Если он так и не вернется, ситуация окажется полностью непредсказуемой. Как и где без него искать С'лейна? (С'лейн и Дэвид в сознании разведчика пока еще не слились воедино, и он воспринимал их как двух совершенно разных людей.) Далее, захотят ли десантники подчиняться? В этом Ральф вовсе не был уверен. Больше того: не исключено, что, вообще, придется бежать. Да и не одному, а конечно, прихватив с собой Риу.

Разведчик посмотрел на лежащего справа от него молодого человека — как всегда, не видно и не слышно, завернулся в спальный мешок и спит. Или делает вид — какая разница? Ральф опасался, что кому-нибудь придет в голову связать исчезновение отца с тем словом, которое тогда произнес мальчик, но вроде обошлось. Правда, сам он потихоньку все же поинтересовался, что оно означает.

— Колдун, насылающий злых духов, — последовал ответ.

«М-да. И еще говорят, будто метсов воспитывают в христианском духе и ими руководят Аббатства… Хотя, Бог им судья… В конце концов, мальчишка мог интересоваться всей этой белибердой из вредности…» И Ральф в очередной раз поразился тому, как изменился Риу за их недолгое знакомство: сегодня, например, он сразу же смог взять себя в руки…

Разведчик мысленно вернулся к главному. «Ну, хорошо, предположим, каратели будут действовать в соответствии с уставом, и его, Михаэля Хюттнера, драгоценной жизни ничто не угрожает. Что тогда? Хватит ли сил, чтобы справиться с Дэвидом? И потом еще эти три зародыша…»

Полог палатки пошевелился — сидящие у костров замерли. Общее напряжение передалось Ральфу: он словно почувствовал себя частью гигантской сжавшейся пружины… Впрочем, разве не была сейчас его собственная жизнь напрямую связана с жизнью и здоровьем Яна? Ведь пока не разрешится с ним — все останется по-прежнему. Как долго это еще будет продолжаться? Час? Два? До утра? Несколько минут…

Ложная тревога — всего лишь ветер. «Пружина» начала медленно распрямляться. Замершие было десантники снова зашевелились, кто-то шумно, с явным облегчением, выдохнул. Неосторожно встретившись глазами с глазами Ральфа, Алекс поспешил отвернуться.

«Значит, определенно что-то задумал…»

Задумать-то задумал, но так же, как и Ральф, пока выжидал, пользуясь неопределенностью ситуации, которая являлась, по существу, лишь отсрочкой. Куда торопиться? Для начала, например, совсем не лишнее — убедиться, что Ральф действительно остался один (Риу, конечно, не в счет). А вдруг да вернется Карлос? Или, как в прошлый раз, появится Дэвид и встанет на сторону разведчика?

Потом мысли вновь переключились на отца. Да, они почти сутки не разговаривали, да, Ральф понимал, что мозг Карлоса подвергся ни с чем не сравнимому испытанию, поэтому его поступки не всегда могут подчиняться логике, — но даже несмотря на это с трудом верилось, будто отец мог вот так, не сказав ни слова, уйти, оставить его в столь отчаянном положении. И главное — «Господь Великий!» — Ральф и сам не понимал, что происходит: с исчезновением Карлоса из его жизни словно ушло нечто чрезвычайно важное… нет — близкое, родное…

— М'ихель, берегись командира…

Со стороны могло показаться, что Ральф решил подкинуть в костер хворосту — на самом деле разведчик от неожиданности переломил сухую ветку, которую крутил в руках. Переломил и бросил в огонь.

Значит, если Уве и не полностью на его стороне, то по крайней мере не настолько слепо подчиняется Алексу, чтобы забыть детскую дружбу. И ведь до чего ловко выбрал момент, чтобы предупредить: сосед слева как раз принялся рыться у себя в сумке… Разведчику же теперь предстояло всерьез поинтересоваться содержимым командирских мозгов.

После короткой внутренней борьбы (кроме брезгливости, приходилось еще и отбиваться от собственной совести, никогда не забывавшей напоминать, что хозяин собирается совершить безнравственный поступок) Ральф послал мысленный зонд.

«Ишь ты…» — Помимо естественного, дорогу разведчику преградил еще один — дополнительный — ментальный барьер.

А вот это уже напрасно: препятствия такого рода как раз и вызывали любопытство. Ральф начал осторожно изучать его природу. В каком-то смысле эти вибрации напоминали те, что окружали его собственное сознание, правда производили чересчур много «шума», да и сил на их генерацию затрачивалось на несколько порядков больше, чем требовалось. Такое обычно случалось, когда человек самостоятельно вырабатывал защиту, а рядом не было опытного наставника, готового указать на ошибки. Это могло означать только одно: Алекс не хотел смириться с тем, что его признали непригодным и даже после отчисления из школы разведчиков продолжал заниматься самостоятельно.

«Эдак вы, мистер Майер, пожалуй, вскорости, чего доброго, заработаете себе истощение сил…»

Алекс и впрямь выглядел ужасно: похоже, он вообще с трудом держался в вертикальном положении. Догадаться, ради кого он так изводился, не составляло труда — Ральф отступил. Отступил, во-первых потому что упорство Майера вызывало определенное уважение; во-вторых, разведчик был отчасти перед ним виноват; в-третьих… Последнее Ральф и сам не мог себе до конца объяснить — скорее, он это чувствовал: Алекс пытался от него скрыть что-то необыкновенно важное, видимо, что-то очень личное… Ральф так и не успел ничего до конца осознать: полог быстро отдернулся, и из палатки показалась голова Марты.

— Ян просит вынести его наружу…

Трудно было представить, чтобы всего за сутки мог настолько измениться человек: некогда холеное лицо Яна заросло щетиной, волосы взлохматились, обычно холодные глаза лихорадочно блестели. Десантник пребывал в сознании; он окинул взглядом сгрудившихся вокруг него товарищей и произнес всего одно слово: