Книга Звезда в ладони - Саманта Сноу

— Что с вами случилось? — спросил он.

Девушка ничего не отвечала, а лишь с ужасом, широко распахнув глаза, глядела на него, не узнавая.

Веселин слегка тряхнул Лиззи, пытаясь привести ее в чувство. Девушка дернулась тряпичной куклой, и в глазах ее зажглась злость.

— Отпустите меня немедленно! — крикнула она.

Веселин обрадовался: хоть какая-то реакция. Но продолжал крепко держать ее за плечи, не обращая внимания на попытки вырваться.

— Лиззи, Лиззи, успокойтесь… — Веселин пытался вразумить девушку. — Нельзя вам в таком состоянии на улицу. Не пущу я вас.

Но она билась в его руках пойманной птицей, пытающейся вырваться из сетей охотника.

И тогда Веселин не выдержал, крикнул во весь голос:

— А ну-ка, прекрати истерику! Немедленно!

Девушка от неожиданности замерла и обмякла. Но руки Веселина смогли удержать ее на ногах.

— Вот так-то лучше, — уже спокойным голосом произнес юноша. — Я только что заварил чай. Мы с вами зайдем ко мне, я напою вас чаем. А уж потом можете бежать, куда хотите.

Не снимая руки с ее плеч, Веселин отвел девушку в свою комнату и осторожно посадил на кровать.

12

— Лиззи, чай! — сквозь пелену тумана долетели до нее слова.

Девушка с трудом открыла глаза и увидела кружку. Она красным пятном висела перед глазами Лиззи. Она заставила себя перевести взгляд повыше. Склонившись над нею, стоял мужчина в серой в клеточку рубашке. Он-то и протягивал ей кружку.

О, она его знает. Это консьерж.

Лиззи осознала, что она сидит на чужой кровати в чужой комнате. Как она сюда попала?

Лиззи встряхнула головой, постаралась разогнать окутавший ее туман, который не только застилал глаза, но и затуманивал голову. Что же произошло?

Лиззи помнила, как спешила домой с работы. Спешила, чтобы рассказать Дороти о последних событиях: о девочке Марии, о поездке к родителям и, конечно, о Филе. Она помнит, как вбежала в квартиру, как бросилась, переполненная счастьем, на шею к подруге и вдруг… Кажется, Дороти сказала, что у Фила есть жена…

Может, ей все это приснилось? Может, ничего и не было? Но как она оказалась здесь, в чужой комнате?

— Лиззи, чай! — повторил парень.

— Я вас знаю, — тихо, с трудом проговорила Лиззи и не узнала своего голоса. — Вы наш консьерж.

— Да. Меня зовут Веселин, — сказал парень, держа перед ее носом кружку с дымящимся чаем.

— Веселин, — повторила Лиззи и взяла кружку.

Парень уселся рядом. Он заботливо, как маленькому ребенку, сказал:

— Попей, легче станет.

Лиззи отхлебнула горячий напиток. Она всегда любила очень горячий чай.

— Как я сюда попала?

— Скажем так, — улыбнулся юноша, — я пригласил тебя в гости попить чайку и поговорить.

Удовлетворившись таким ответом, Лиззи кивнула.

— Ты тут живешь? — поинтересовалась девушка.

— Да.

Лиззи оглянулась. Маленькая комната. Кровать у стены, стол посредине комнаты, два стула, в углу столик с чайником и электрической плиткой. Рядом с ним умывальник. А в другом углу что-то белело. Лиззи никак не могла понять что…

Она собрала силы, встала с кровати и подошла поближе. Увидела наколотый на мольберт лист бумаги с наполовину законченным черно-белым рисунком обнаженной женщины, лежащей среди мягких подушек.

Лиззи несколько минут рассматривала картину, а потом повернулась к Веселину.

— Это же Эвелина с четвертого этажа, — удивленно проговорила девушка.

Юноша кивнул.

— Прекрасная работа…

— Ты так считаешь? — спросил Веселин, покраснев от похвалы.

— Да. Ты художник? Настоящий? — Девушка не сводила глаз с портрета.

Веселин подошел к Лиззи и встал рядом, тоже глядя на картину.

— Я хочу стать настоящим художником. Очень хочу. Я приехал в Нью-Йорк учиться. Но…

Лиззи посмотрела на Веселина:

— Ты сам ведь не американец. Да? Акцент у тебя, да и имя странное.

— Угадала. Я приехал из Европы. Есть там такая страна Болгария, — ответил Веселин, радуясь, что Лиззи начала говорить.

— Я знаю! — воскликнула девушка. — У нас в школе был очень строгий учитель географии. Он постоянно заставлял нас писать рефераты про разные страны. Один раз я писала про Болгарию. Ну и как твоя учеба?

— Никак, — грустно проговорил Веселин. — Профессор, из-за которого я приехал в Нью-Йорк, сказал, что мои картины никуда не годятся, что в них нет жизни.

Лиззи взяла Веселина за руку и посмотрела ему в глаза.

— Если он так сказал, то он плохой художник. Будь он сто раз профессором, но если о таких картинах говорит, что в них нет жизни, то он ничего не понимает… — Сейчас уже она успокаивала расстроенного парня.

Веселин помотал головой:

— Нет, он прав. В тех картинах, что я ему показывал, действительно, наверное, не было жизни. Он сказал, что при рисовании я должен любить свою модель.

Лиззи широко раскрыла глаза. Она все поняла.

— Веселин, но она ведь замужем… — Девушка кивнула в сторону картины. — Разве ты не знаешь?

— Знаю, Лиззи.

— Ой! — только и смогла выговорить девушка.

Веселин отошел от мольберта и, не глядя на Лиззи, спросил:

— Ты осуждаешь меня?

Девушка вскрикнула:

— Нет-нет! Какое право я имею? Ведь и я, и я люблю… любила… Я не знаю, что мне делать, Веселин. Дороти сказала, что он женат.

И слезы хлынули из глаз Лиззи. Она растирала их кулаком по лицу, захлебывалась от плача и очень походила сейчас на несчастного, обиженного ребенка.

Веселин подошел к ней и, неожиданно для себя, прижал девушку к своей груди.

— Не плачь, а то и я заплачу. Ведь и я, Лиззи, не знаю, что мне делать.

Когда Лиззи выбежала за дверь, Дороти хотела броситься за ней. Но потом остановила себя. Пусть побегает, успокоится, вернется домой, а там и поговорить серьезно можно будет. На душе, конечно, было неспокойно. Все-таки Лиззи убежала из дома в страшном возбуждении. А вдруг сотворит с собой что-нибудь, дурочка?

Но понимая, что той в эти тяжелые минуты лучше побыть одной, на поиски девушки не отправилась. Включила телевизор, села на диван и начала смотреть передачу. Если бы у нее спросили, что она смотрит, ни за что не ответила бы. Дороти просто бездумно пялилась в экран. Но звук телевизора успокаивал, отвлекал от тяжелых мыслей.

Примерно через полчаса раздался звонок в дверь, заставивший Дороти вздрогнуть.