Книга Считать виновной - Тесс Герритсен

Чейз наклонился к адвокату:

– В тот день, когда Ричард приходил к вам, как он выглядел? В каком был состоянии? Может быть, вы заметили что-то необычное? Как-никак люди не каждый день принимают решение изменить завещание без веской причины.

Фицхью наморщил лоб:

– Ну, мне показалось, он чем-то расстроен. Нет, он не говорил, что чего-то боится. Сказал только, что должен привести в порядок дела… – Адвокат бросил взгляд на Миранду, которая покраснела, но глаз не отвела. Хватит прятаться и самой наказывать себя за то, чего не совершала.

– Вы сказали, Ричард был расстроен. А точнее? – продолжал Чейз.

– По-моему, его кто-то изрядно рассердил.

– Кто?

– Мы об этом не говорили. Он только сказал, что не хочет, чтобы коттедж достался миссис Тримейн.

– Он уточнил, что речь идет об Эвелине?

– Да, он назвал ее по имени. И подчеркнул, что желает изменить лишь пункт, касающийся Роуз-Хилл. Не банковских счетов, не других активов, находящихся в совместной собственности. Распоряжаться ими единолично мистер Тримейн не мог, но Роуз-Хилл достался ему по наследству, и он имел полное право поступать с ним как угодно. – Адвокат посмотрел на Миранду: – Мистер Тримейн ясно выразился в том смысле, что хочет, чтобы коттедж получили вы.

Она недоуменно покачала головой:

– Но почему?

– Полагаю, потому, что вы были дороги ему и, завещая вам Роуз-Хилл, он показывал насколько.

Миранда молча понурилась. Она знала, что оба мужчины смотрят на нее, и пыталась представить выражение на лице Чейза. Недоверие? Презрение? Насмешливый цинизм? А почему бы вам не поверить, что ваш брат мог испытывать к такой женщине, как я, не только похотливое желание, но и что-то еще? Уважение. Любовь.

– Итак, мисс Вуд? – Голос Фицхью отвлек ее от невеселых размышлений. – Теперь вы согласны, что поступаете не вполне благоразумно?

Миранда вскинула голову и твердо посмотрела на адвоката:

– Приготовьте бумаги. Я хочу сделать это сейчас.

– Может быть, спешить все же не следует, – негромко заметил Чейз.

– Что? – удивилась Миранда. – Я не…

– Мистер Фицхью обратил внимание на некоторые пункты, которые я, признаться, даже не принимал в расчет. Полагаю, вам действительно стоит взять несколько дней на раздумье. – Он взглянул на Миранду, и она поняла, что кое-что из услышанного здесь стало для него откровением.

– То есть вы хотите сказать, что мне следует сохранить за собой коттедж?

– Я лишь хочу сказать, что у Ричарда были причины для внесения изменений в завещание. Прежде чем возвращаться к исходной ситуации, давайте выясним, почему он принял такое решение.

Вернон Фицхью одобрительно кивнул:

– Полностью с вами согласен.

На пароме, возвращаясь на Шефердс-Айленд, они едва обменялись парой слов. И только когда Чейз съехал на пирс и повернул на Шор-Серкл-Роуд, Миранда нарушила затянувшееся молчание:

– Куда дальше?

– На северный берег.

– Зачем?

– Хочу показать вам Роуз-Хилл. Будете, по крайней мере, знать, что именно вы вознамерились возвращать Эвелине.

– А ведь вам это нравится, да? Водить меня кругами. Играть со мной в какие-то непонятные игры. То вы твердите, что я краду собственность Тримейнов, то вдруг подбиваете на ту же самую кражу. К чему это все?

– Меня немного обеспокоило сказанное Фицхью. Насчет того, что Ричард не хотел отдавать коттедж Эвелине.

– Но ведь коттедж должен достаться ей.

– Роуз-Хилл когда-то принадлежал моей матери. Ее девичья фамилия – Прюит. Эвелина не имеет на него никаких прав.

– Ричард мог бы оставить его вам.

Чейз рассмеялся:

– Вряд ли.

– Почему это?

– Мы были не в самых лучших отношениях. Ричард оставил мне свою коллекцию холодного оружия времен Гражданской войны, и это большее, на что я мог рассчитывать. Нет, он хотел отдать Роуз-Хилл человеку близкому и дорогому. Тому, кого любил. И выбрал вас. Может быть, вы были единственной кандидатурой.

– Он не любил меня, – сказала задумчиво Миранда.

Они ехали на север – мимо летних домиков, гранитных утесов, одиноких сосен, береговых утесов с взлетающей над ними белой пеной. В голубовато-сером небе кружили и камнем падали вниз крикливые чайки.

– Почему вы так говорите? Почему думаете, что Ричард не любил вас?

– Говорю, потому что знаю. Наверное, знала это всегда. Да, сам он, может быть, и думал, что любит меня. Но любовь в понимании Ричарда – это прежде всего луна, безумие, страсть. Горячка, которая рано или поздно проходит. Дело лишь во времени.

– Что ж, это действительно в духе Ричарда. Мальчишкой он всегда стремился к недосягаемому.

– Разве Тримейны не все такие?

– Нет, конечно. У моего отца, например, на первом месте стояла работа. Про него говорили, что он и женился на работе.

– А вы на чем женаты?

Он посмотрел на нее, и Миранда поразилась открытости его взгляда.

– Ни на чем и ни на ком. По крайней мере, сейчас. После Кристины у меня ничего подобного уже не случалось.

– Кристина – это ваша жена?

Чейз кивнул:

– Да. Продержались мы недолго. Я был юнцом, едва за двадцать, и еще, как говорится, не перегорел. Женитьба была подходящим, как тогда казалось, способом поквитаться с отцом.

– А что случилось с Кристиной?

– Узнала, что состояние Тримейнов достанется другому, и быстро потеряла ко мне всякий интерес. Ловкая особа. Из нас двоих она, по крайней мере, думала головой.

Он пожал плечами и снова сосредоточил внимание на дороге, которую, похоже, хорошо знал. Миранда уже заметила, как легко он проходит опасные повороты. Возможно, в молодости Чейз и отличался мятежным нравом и совершал глупости, но с тех пор он определенно научился обуздывать порывы. Мужчина, сидевший с ней рядом, явно не гонялся за призрачным и был неподвластен безумствам страсти.

Через двадцать минут асфальт закончился. Чейз свернул на проселок, обсаженный с обеих сторон березами и соснами. Поржавевшие знаки указывали на скрывающиеся в лесу летние лагеря. Тут и там от главной дороги отходили боковые ветки, которые вели к коттеджам известных местных семей, большинство которых владели ими на протяжении нескольких поколений.

Дорога пошла вверх и следующие полмили петляла между деревьями, повторяя контуры холма. Они миновали каменный знак с отметкой «Сент-Джон-Вуд» и, проехав еще немного, остановились у последнего указателя – «Роуз-Хилл». Последний поворот… роща… широкий, весь в цветах луг. Коттедж стоял почти на самой вершине холма – прокаленный солнцем, потрепанный ветрами, омытый дождями, дом, обращенный окнами к северу. Перила веранды нежно обвивали побеги пурпурного ломоноса. Под ступенями крыльца, припав к земле, словно бдительные часовые, отчаянно боролись с наступающими сорняками цветущие кусты роз.