Книга Мелодия души - Мэри Бэлоу

– Помолвку следует разорвать, – настаивал Эшли. – Она выйдет замуж за меня.

– Я прекрасно понимаю, – заметил Виктор, начиная раздражаться, – что ты понес тяжелую утрату, Кендрик, что возвращение домой и необходимость сообщить это известие семье выбили тебя из колеи, но...

– Но она выйдет за меня замуж, – повторил Эшли. – У нее нет выбора. У меня тоже.

Граф Ройс замер на месте и долго сверлил его пристальным взглядом, потом подошел к нему.

– Что ты хочешь этим сказать? – спросил он.

– Именно то, что ты подумал, – ответил Эшли.

Он знал, что сейчас произойдет, и мог бы избежать этого. Но он не шевельнулся. Он ударился затылком о дверь, и на несколько мгновений у него потемнело в глазах. Его руки были по-прежнему сцеплены за спиной.

– Ты свинья! – с яростью и презрением произнес Ройс. – Я вызову тебя на дуэль, Кендрик!

– Как пожелаешь, – сказал Эшли. – Но возможно, было бы разумнее поговорить о деле. Если я останусь в живых после дуэли, ничего не изменится. Но если я погибну, а для Эмми возникнут.., последствия, то она окажется в невыносимой ситуации.

Он заметил, что Виктор, с трудом подавив гнев, обдумывает сказанное. У него раздувались ноздри.

– Это было изнасилование? – спросил он.

– Если она сама так скажет, – не сразу ответил Эшли. – Ты должен спросить у Эмми. Но ее ответ ничего не изменит.

Мы поженимся.

– Возможно, Пауэлл будет меньше, чем я, заинтересован в том, чтобы ты остался в живых, – заметил Виктор.

– Пусть он сам решит, – отозвался Эшли. – Я намерен встретиться с ним, как только закончу разговор с тобой.

– Нет! – резко бросил Виктор. – Это сделаю я, Кендрик.

Эшли подумал и кивнул.

– В таком случае перейдем к деловой части, – предложил он, указав на письменный стол.

– Не лучше ли нам продолжить разговор позднее? – возразил Виктор. – Такое трудно переварить. И, клянусь жизнью, трудно с этим смириться. Едва успев оплакать одну жену, ты вознамерился украсть другую из-под носа у очень приличного человека?

Эшли вскинул голову, но промолчал. Он отступил от двери, чтобы пропустить Виктора, но тот остановился и добавил:

– Мне придется строго поговорить с Эмми.

Она сейчас под моей защитой, и я никому не позволю расстраивать ее. Черт побери, если бы ты был настоящим мужчиной, Кендрик, то был бы там со своей женой и сыном и спас бы их из пламени или погиб вместе с ними.

Эшли снова промолчал. Челюсть болела, но он к ней не прикоснулся.

* * *

Эмили нашла лорда Пауэлла в малой гостиной, поглощенного разговором с Шарлоттой и Джеримайей. Она улыбнулась всем и поманила рукой лорда Пауэлла. Несколько смущенный, он последовал за ней. Эмили повела его в библиотеку, пропустила в комнату и тщательно закрыла за собой дверь. Лорд Пауэлл явно чувствовал себя неловко.

– Доброе утро, дорогая, – сказал он, протягивая обе руки. – Как приятно, что вы решили поздороваться со мной наедине. Но мы не должны долго оставаться вдвоем. Мы пока еще только помолвлены. – Он улыбнулся.

Она не ответила ему улыбкой и не взяла протянутые руки. Из кармашка она извлекла письмо, которое написала утром, как только проснулась. Она была удивлена тем, что смогла заснуть и, очевидно, проспала несколько часов.

Проснулась она с тяжестью на сердце: угрызения совести, которые она вчера предвидела, одолевали ее. Но она не позволила себе поддаться им. Она знала, что делает, понимала, какие будут последствия, и не имела права предаваться страданиям.

И она написала письмо. Потом еще два.

Протянув первое письмо лорду Пауэллу, она с болью заметила, что он обрадовался.

– Это мне? – спросил он. – Вы написали мне письмо, леди Эмили?

Она не ожидала, что он может подумать, будто она написала любовное послание. Она на мгновение потупилась, но тут же снова подняла глаза, решив, что не имеет права прятаться. Он развернул письмо, прочел его, потом перечитал еще раз. Никакого определенного чувства его лицо не выражало.

"Милорд, – писала она. Ей потребовался целый час, чтобы написать это письмо. Слова – даже написанные на бумаге – давались с трудом. – Простите меня, если сможете. Я не могу оставаться вашей невестой. Я не могу выйти за вас замуж. Вы ни в чем не виноваты. Вина целиком моя. Я написала об этом моему брату и герцогу Харндону.

– Сожалею. Эмили Марлоу".

Он поднял глаза и встретился с ней взглядом.

– Почему? – спросил он. Она лишь молча смотрела на него. – Вы дали обещание. Брачные документы подписаны и Рейсом, и мной. О помолвке объявлено в присутствии членов вашей семьи, об этом извещена и моя семья.

Эмили закусила губу.

– Вы боитесь? – спросил он. – Боитесь уезжать отсюда, где вас любят и понимают? Боитесь, что ваш недуг создаст невыносимые трудности, когда вы будете жить среди незнакомых людей? Это так?

Нет. Она, конечно, испытывала страх, но была готова справиться с трудностями. Она покачала головой.

– В таком случае почему же? – Он нахмурил брови. – Два дня назад вы ответили мне «да». И вчера ответ был положительным. Почему нынче утром вы неожиданно говорите «нет»? Должна быть причина. Напишите же, в чем она заключается. – Он подошел к письменному столу, взял лист бумаги, проверил, хорошо ли зачищено гусиное перо, обмакнул его в чернила и протянул ей.

Эмили неохотно взяла из его руки перо. Что он сказал, так сердито и так быстро произнося слова? Чего от нее хотел? Как ей передать словами мысль и чувство? Письменная речь почти так же недоступна ей, как и устная. Она мыслила, обходясь без помощи слов.

«Я не могу», – написала она. Но это он уже знал. Он заслуживал большего. Она очень бы хотела объяснить ему, но не могла.

– Из-за этого? – спросил он. – Потому, что вы не можете говорить? Потому, что не можете слышать?

Я знал все это еще до того, как приехал в Боуден-Эбби. И был готов жениться на вас еще до того, как познакомился с вами. Вы подходите мне во всех других отношениях. Объяснитесь!

Она заметила, что его гнев может с минуты на минуту вырваться из-под контроля.

«Извините», – написала она, снова обмакнув перо в чернильницу и не отрывая взгляда от бумаги. Она не могла продолжать этот разговор. Теперь ей запомнится его возмущенное, злое лицо, и еще она очень долго будет чувствовать, что унизила его. Ничего хорошего в будущем она не ждала. Она сама никогда не простит себя. Не было никакого оправдания тому, что ее так захлестнули эмоции и она не думала о последствиях своего поступка.

Но Пауэлл не закончил разговор. Он приподнял ей подбородок, повернув ее лицо к свету, падавшему из окна.