Книга Семнадцать каменных ангелов - Стюарт Арчер Коэн

Огромная часть полицейских расходов оплачивалась деньгами, которые получались ниоткуда и проходили через участок без занесения в бухгалтерские книги. Комиссариат № 33, по подсчетам комиссара, затратил на ремонт больше ста тысяч песо, но эти расходы никогда не станут официальными, и ни один правительственный ревизор никогда не задаст ни одного вопроса. То, что полиция была в состоянии использовать средства, действительно необходимые для ее функционирования, давало ей возможность пользоваться некоторой снисходительностью со стороны политиков, которые контролировали государственную казну. Этакая маленькая договоренность между правоохранительными органами и правительством.

Несмотря на трудолюбие и прилежность рабочих, calabosos, в которых предварительно содержались арестованные, никаких улучшений не претерпели. Они располагались на задах здания, вдоль тесного коридора с некрашеными бетонными стенами, отделенного от остальных помещений участка мощной железной решеткой. Из камер через решетки несло кислым запахом мочи и экскрементов, и Фортунато инстинктивно стал дышать ртом. Вдоль стены выстроились шесть стальных дверей с небольшими квадратами, вырезанными на уровне глаз. Маленькие полоски толстых прутьев вверху и внизу каждой двери пропускали немного воздуха и чуть-чуть света, другого источника света в камерах не было. В камерах было темно и сыро, холодно зимой и удушающе жарко летом.

Для Богусо calaboso было привилегированным местом отдохновения, и он заплатил за него дорого. Богусо много лет был полицейским осведомителем и знал, что стоит только перевести его в тюрьму, куда его сведения отправили так много других преступников, – и полученный по приговору суда «пожизненный» срок скорее всего станет очень коротким. Пятьсот песо, которые он ежемесячно платил комиссару, поддерживали в нем надежду на какую-то постоянную «договоренность», но скоро деньги иссякнут, и Богусо с недавних пор заметил признаки того, что жена, которая и так не всегда хранила верность, начинает поглядывать на сторону.

Бианко уже обо всем предупредил комиссара тридцать третьего участка, который в этот момент отпирал решетку перед камерами. Они пошли по полутемному вонючему коридору, и Фортунато расслышал какую-то возню в темноте за железной дверью – накануне ночью арестовали четверых воров, и материалы из полицейского архива на них только начали свой неторопливый путь из центрального управления. Комиссар открыл камеру, находившуюся в самом конце коридора, и в зловонном мраке Фортунато разглядел Богусо, скорчившегося на цементном выступе, служившем ему кроватью. На пропитанном мочой полу под ним валялось несколько кусков отвратительной белой массы, в которой Фортунато узнал намокший хлеб.

– Встать, Богусо, – безразличным голосом скомандовал комиссар.

Заключенный медленно поднялся на ноги, и теперь Фортунато мог рассмотреть его получше. Буйную шевелюру, с которой Фортунато видел Богусо на фотографии в газете, сбрили, и на голове у него торчала короткая щетина. Он смотрел на них с инстинктивной настороженностью жертвы. Схваченные наручниками руки Богусо безвольно свешивались перед ним, но бедру расползалось мокрое пятно.

– Почистите его, – сказал Фортунато.

В новой комнате допросов наверху Фортунато дал Богусо сигарету, послал одного из помощников инспектора принести мате и чайник с водой.

– Сладкое или горькое? – вежливо поинтересовался он у Богусо.

– Сладкое, – произнес тот, а потом, вероятно ободренный своим отмытым состоянием, добавил: – С кусочком лимона.

– Con limon, – повторил за ним Фортунато, и комиссар тактично выпроводил помощника инспектора за дверь.

Фортунато щелкнул зажигалкой и дал Богусо прикурить. Богусо пришлось поднять обе руки, чтобы сунуть сигарету в рот, и Фортунато увидел на запястьях под наручниками полоски кровоточащих язвочек.

– С тебя не снимают наручников? – посочувствовал он, будто это его удивило. Комиссар уже рассказал ему, что с Богусо у них были неприятности, потому что он бросался в охранников экскрементами.

Богусо кивнул и уставился в стол.

– Наверное, в этом нет необходимости, может быть, я поговорю с комиссаром, попрошу за тебя. – Он подождал, пока Богусо несколько раз затянется сигаретой и никотин расслабит его и вызовет приятное чувство. Он заметил, как у Богусо нервно подергивается правая бровь. – Знаешь, зачем я здесь?

– Не имею представления, – ответил ему убийца.

– Я здесь, чтобы помочь тебе.

Богусо рассмеялся, но его лицо при этом почти не изменилось – так действует длительное пребывание в одиночном заключении.

– Но ты такой человек, Энрике, что тебе не так просто помочь. Твои последние подвиги сделали тебя не очень популярным в городе. Эти черные мешки, электрическая дубинка… – Он покачал головой. – Газеты вылили на твою голову целые реки чернил, рассказывая, какое ты детище диктатуры.

Богусо самодовольно хмыкнул:

– Я читал их.

– Правозащитники подняли целую бучу по поводу твоей выходки. А те, кто не сокрушается по правам человека, стали задавать вопрос, почему тебя просто не пристрелили, когда арестовывали. Потом Беренски сообщил, что ты осведомитель и что полиция тебя прикрывает, и это страшно не понравилось буквально всем. – Фортунато выпрямился на стуле. – Нет, дружок, в последний раз ты обделался так, что дальше некуда. А как ты обделал контору!

– Это Тельо придумал прикончить их. Я говорил ему…

Фортунато жестом руки остановил его:

– Нет, Энрике, давай не будем начинать все сначала. Что было, то было. Знаешь, чему меня научила жизнь? Жизнь меня научила тому, что, когда ты думаешь, что падать ниже некуда, оказывается, что всегда может быть еще хуже. – Убийца смотрел на него недоверчиво. Фортунато пожал плечами. – Тебя отправляют в Рио-Негро, – почти печально покачав головой, – это хуже. – Голое, свежевыбритое лицо почти не шевельнулось, но какой-то мускул дернулся. От Фортунато это не ускользнуло. – Тебя там убьют, – сочувственно проговорил он. – Нет. Тебя изнасилуют, а потом убьют. Ты читал последнее сообщение в газете? Один несчастный стукач умер от кровотечения в анальном отверстии. – Он вздохнул и всплеснул руками. – Я сказал, что могу помочь тебе. Но мне нужна маленькая услуга.

Богусо настороженно поднял на него глаза.

– Несколько месяцев назад в Сан-Хусто был убит один гринго, и нам нужно найти убийцу. Это политическое дело. Кто-то хочет нажать на правительство. – Он небрежно покрутил рукой. – Ты же знаешь их.

– Все они hijo de puta!

– Еще какие hijo de puta, но, не знаю почему, гринго этим заинтересовались. Было бы хорошо, если бы ты помог нам пролить свет на это дело.

Бедолага натужно старался понять, что это для него значит. Потом медленно проговорил:

– Вы хотите, чтобы я на кого-нибудь донес?

– Да. Я хочу, чтобы ты донес на Энрике Богусо.