Книга Ночь Крови - Ричард Кнаак

Грохот и топанье ног раздалось со всех сторон — этосановитые минотавры и их свита выражали своё отношение к предателям империи.Шум усиливался и нарастал, казалось, что никто из присутствующих никогда не вёлдел и торговли с Домом Келинов, а всегда считал их грязными предателями.

— Это справедливое и продуманное решение! — продолжил Лотан.— Пусть перечисленные кланы в полной мере испытают на себе кару за низкоепредательство!

Заговорили тяжёлые барабаны, выводя бесконечную песнь, — двадолгих удара, два коротких. На постамент вынесли щит с наваленными на негорулонами разноцветной ткани. Члены Круга встали и торжественно направились кнему.

Барабаны, выдав дробь, замерли.

— В этот час, — продолжал советник, — в этот великий деньуказом императора все указанные выше Дома теряют свои привилегии. Все ихимущество отныне конфискуется в пользу трона с последующим распределением срединарода. Все, кто им прислуживал, будут отправлены на шахты, а имена ренегатов —навсегда стёрты из памяти. Все записи и упоминания о предателях должны бытьуничтожены. Любой законопослушный гражданин империи обязан забыть о нихнавсегда, как будто изменников не существовало.

Патриархи склонили головы в знак согласия, а зал взорвалсяновым шумом — одобрения мудрости Хотака. — Итак, приступим! — Лотан поднялруку.

Один из патриархов выступил вперёд и взял свёрнутую ткань,оказавшуюся знаменем. Он передал её прислужнику, и тот двинулся к пылающейжаровне, развернув флаг так, чтобы все присутствующие смогли его разглядеть. Назелёном полотнище виднелся оранжевый краб.

Прозвучала короткая дробь барабана.

— Так забудем навсегда Дом Риогов! — вскричал советник.

С бесстрастным лицом помощник швырнул полотнище в огонь, ионо мгновенно вспыхнуло. Не прошло и двух секунд, как от флага осталась толькозола. Зал дружно шипел, скаля зубы, стараясь как можно громче выразить своюненависть к несчастному Дому Риогов.

Приблизился второй член Высшего Круга, передав помощникуновое знамя — с изображением серебряного воина с секирой на фоне золотогосолнца.

— Так забудем навсегда Дом Хестосов!

Зал снова взорвался гулом одобрения, и второе знамя полетелов огонь. Лотан, казалось, получал дикое наслаждение, выкликая проклятые имена.

— Так забудем навсегда Дом Неросов!

Названия Домов следовали одно за другим, скоро было названобольше дюжины имён и вдвое больше семейств простых кланов — всех, кого можнобыло хоть как-то причислить к окружению бывшего императора.

На пустеющем щите осталось два последних знамени.

— Так забудем навсегда Дом Проулов!

В жадном огне, корчась, сгорала история клана и жизни тысячподданных. К последнему рулону в полной тишине дочь Хотака подошла лично.Мариция взяла стяг, не спеша направилась к жаровне и презрительно развернуланад ревущим пламенем стяг с изображением на чёрном поле тёмно-красного дракона,сжимающего секиру. Лотан почти завопил:

— Так забудем навсегда проклятый Дом Келинов!

Гордо выпрямившись, Мариция отшвырнула последнее, чтоосталось от некогда великого клана, в жадную огненную пасть. Зал взревел так,что затрясся потолок, каждый минотавр хотел подчеркнуть свою роль в этойцеремонии. Никогда за всю историю империи не заканчивали своё существованиестолько Великих Домов одновременно. Сегодня была основана новая кроваваятрадиция, и только время могло показать, к чему это приведёт.

— А ну, из фургонов, несчастные уроды! — ревел огромный,покрытый коричневой грязной шерстью минотавр, которого другие солдаты называлиМясником. Как и остальные. Мясник носил форму Стражи, но его килт был настолькогрязен, что невозможно было разобрать его истинный цвет. За то время, котороезаключённые пробыли под присмотром Мясника, а настоящее его имя было Пэг, онуже засёк насмерть троих. Зверства Пэга поразили Фароса — он никогда прежде невидал ничего подобного.

Малейшее неповиновение вызывало дикую ярость Мясника, такчто одно появление надсмотрщика усмиряло заключённых. Его опасались даже другиесолдаты.

Громкий раскат грома на мгновение заглушил все окружающиезвуки, расположенный неподалёку вулкан сотряс землю.

Фароса и остальных заключённых доставили к Аргонской Цепи,горной гряде вулканов на юго-востоке. Мрачная, покрытая пеплом земля окружаланеприступные пики и несколько действующих кратеров. Фарос закашлялся — тяжёлыйжаркий воздух был наполнен тёмно-серой золой, кружащейся в резких порывахветра.

— Саргас, защити нас, — прошептал старик, ещё недавноприслуживавший в доме Кеска Младшего. — Для чего они привезли нас сюда?

Даже изнеженный сын Градиса знал ответ на подобный вопрос:

— Будем работать на шахтах, старик…

Суровый, почти непригодный для жизни край был насыщенископаемыми, как сундук скупца — деньгами. Железо, свинец, цинк и медьдобывались здесь в глубоких шахтах. Во многих местах находили алмазы.

Рабы и заключённые день и ночь зарывались вглубь, дышаядовитыми испарениями и погибая под частыми завалами.

Фароса доставили на шахты Вайрокса, некогда цветущейобласти. Раньше здесь обильно давали урожай пшеница и ячмень, цвели яблоневые игрушевые сады, голубые реки питали водой почву, обширные леса были полныживности, а на лугах паслись стада коз. Вайрокс процветал и становилсябогатейшим краем Нетхосака.

Всё изменилось в один миг, когда пробудились годами спящиевулканы. Цветущей местности не стало, старый Вайрокс и больше тысячи тел погребпод собой много футовый слой пепла и лавы. От плодородного края остались лишьобугленные стволы, торчащие тут и там.

Но империи Вайрокс, точнее, его земные богатства былинеобходимы. И потянулись первые вереницы рабов, закладывая первые шахты,выдавая на-гора драгоценные минералы. Теперь минотавры были озабочены постояннымпритоком живой силы для непрекращающихся работ, ведь империя росла и потреблялавсе больше ресурсов. И хотя каждый раб имел право обрести свободу, выйдя наВеликую Арену, ни один не отважился на это.

С тех пор лишь несколько скрюченных деревьев росло накаменистых полях Вайрокса, подчёркивая безжизненную картину. Фарос пригляделсяи заметил на ветвях двух птиц, тёмных и нахохлившихся.

— Птицы… — пробормотал он — Чем они здесь питаются?

Услышав его, Мясник оглушительно расхохотался и прохрипел: