Книга Лучшая половина мафии - Линда Ла Плант

Джорджио радостно просиял и оживился. Он взял отца за руку и спросил:

— Ты правда можешь устроить это? Как это было бы здорово!

Каролла улыбнулся и кивнул, затем поцеловал Лидию и сказал, что она умная девочка. Они многозначительно переглянулись, и Лидия вышла. Каролла подмигнул сыну и пояснил, что ему нужно умыться и привести себя в порядок.

Джорджио смутно представлял себе, что такое половой акт, хотя кое-что читал об этом. Его невинные фантазии концентрировались вокруг вымышленного героя — красивого здорового мальчика, который может играть в футбол, имеет много друзей и нравится девочкам. Поэтому когда он услышал стоны, доносившиеся из соседней комнаты, то не понял, что это означает.

К нему вошла няня, чтобы забрать поднос.

— Я не нанималась ни горничной, ни кухаркой, и если она думает, что я буду у нее на побегушках, то ее ждет большое разочарование.

Когда Каролла застонал в оргазме, няня обмерла и едва не выронила поднос от неожиданности. Она презрительно поджала губы при звуках скрипевшей на всю квартиру кровати, к которым примешивались женские стоны.

— О господи! Я ведь с первого взгляда поняла, кто она такая! Знаешь, кого привел сюда твой отец? — Она в ярости обернулась к мальчику, широко раскрывшему глаза от удивления. — Потаскуху! Ну нет, этого я не потерплю!

— Поменяй мне, пожалуйста, белье. Боюсь, что со мной приключилась маленькая неприятность.

— Почему же ты не позвал меня? Кстати, если ты думаешь, что я собираюсь бегать туда-сюда, чтобы включать и выключать телевизор, то ты ошибаешься.

Джорджио с трудом поднял свои тонкие ручки, когда няня снимала с него через голову длинную девчоночью ночную рубашку. Абсолютно голое уродливое тельце выглядело беззащитным и неестественно белым. Он был мало похож на человека, скорее на какое-то инопланетное существо. В тот момент, когда няня уже собиралась надеть на него чистую рубашку, в дверях показался Каролла в сопровождении хихикающей Лидии.

Они остановились на пороге, из вежливости отвернулись и прикрыли дверь. Вид обнаженного ребенка потряс их обоих, и Лидия коснулась руки Кароллы, стремясь утешить и поддержать его. Он грубо оттолкнул ее, так что она отлетела к стене.

— Я вернусь, — сказал он и захлопнул за собой входную дверь. Выйдя на улицу, Каролла пошел по тротуару куда глаза глядят, пока не наткнулся на телефонную будку.

Жуан Борсалино со своим братом Филиппом открывали новый завод по очистке сырья и ждали его звонка. Жуан легко расшифровал закодированное сообщение босса: груз будет доставлен на самолете из Нью-Йорка в тот же день. Борсалино обсудил с Кароллой детали и, зная о том, что Организация запретила ему появляться в Палермо, чтобы не накалять ситуацию с Лучано, посоветовал боссу держаться подальше от аэропорта. Каролла презрительно отозвался, что его мнение ему неинтересно.

— У меня болен сын, — прохрипел Каролла в трубку. — Он только что вышел из больницы. А теперь разыщи мне Ленни Каватайо, и хватит трепаться.

Каролла назначил Ленни встречу в ночном клубе «Армадилло», владельцем которого являлся. Это заведение с подмоченной репутацией, которое находилось в самом центре города, было одной из штаб-квартир Кароллы. Управляющий Энрико Данте умел вести дела. Кроме того, ночной клуб использовался для отмывания денег, заработанных торговлей наркотиками.

Данте внимательно выслушал и принял к сведению приказания Кароллы открыть счета в различных магазинах на имя Лидии, а также во всех известных книжных лавках. Управляющий поинтересовался, не интеллектуалка ли его новая подружка, и Каролла с усмешкой ответил, что книги не для нее, а для его сына. Произнеся это слово, он вспомнил худое уродливое тельце ребенка и в ярости обрушил кулак на стойку бара.

— Его зовут Джорджио. Скажи это там, и пусть они принимают по телефону его заказы.

— Ладно, а адрес?

— Им нужно знать только имя. Об остальном позаботится Лидия.

Данте не успел ничего больше выяснить, потому что приехал Ленни Каватайо и Каролла сделал ему знак удалиться, взмахнув рукой. Ленни был скрытным, хитрым человеком и плохо ладил с людьми. Он подтвердил, что груз действительно прибывает самолетом, но отказался встречать его в аэропорту один. Ткнув Кароллу пальцем в грудь, он добавил, что ему там тоже делать нечего. Каролла, не стерпев такой фамильярности, схватил его за палец и едва не вывернул, так что Ленни вскрикнул от боли.

— Я потратил кучу денег и много времени, чтобы это организовать, и не позволю, чтобы все пошло коту под хвост, понятно? Так что ты будешь подчиняться мне. Твое дело дать ему то, о чем он будет просить.

Каролла выпустил руку Ленни, и тот стал дуть на распухший палец.

— Да, но мы с тобой оба знаем, что это убьет его.

— Это-то мне и нужно, Ленни. Так что позаботься о том, чтобы мальчишка получил то, что положено. А теперь пошел вон отсюда.

Каролла решил не возвращаться в квартиру. Он не мог снова видеть сына, поэтому позвонил из клуба Лидии и сказал, что должен уехать раньше, чем предполагал. Лидия жалобно захныкала и прошептала в трубку, что зачахнет от тоски, если он будет в отъезде слишком долго. Она не удивилась, когда услышала в ответ, что сыграет в ящик, если не сохранит ему верность. Затем Каролла смягчился и добавил, что открыл для нее и Джорджио счета в магазинах и книжных лавках. Он попросил ее попрощаться от его имени с сыном и извиниться за то, что ему нужно срочно ехать в аэропорт. Каролла говорил это с улыбкой, понимая, что никакая сила на свете не помешает ему быть в аэропорту в ту минуту, когда Майкл Лучано выйдет из самолета.

София вернулась к работе на следующий день после отъезда Майкла, и ее жизнь пошла своим чередом. Ежедневно она заглядывала в почтовый ящик, ожидая от него письма, а не найдя его, уверяла себя в том, что письма из Америки идут очень долго.

Состояние здоровья матери ухудшалось, и доктора посоветовали отвезти ее к морю, если есть такая возможность. София устроила их переезд к родственникам в Чефалу, не забыв оставить свой новый адрес на почте и в кафе, откуда ей пришлось уволиться.

Мать была так слаба, что не могла даже собрать свои личные вещи. Суета, связанная с переездом, захватила Софию полностью и не давала ей подумать о своем собственном здоровье. Едва успели они с матерью добраться до побережья, как ее стали мучить тошнота и головная боль. Она быстро уставала, и ей приходилось часто отдыхать, чтобы восстановить силы. В первые несколько недель она не могла найти работу, но потом устроилась горничной в маленькой сельской гостинице. Ей нужно было вставать затемно, чтобы приходить на работу к половине шестого утра. Она стелила постели и стирала белье. Недомогание с каждым днем усиливалось.

София не стала обращаться к доктору, который звонил каждый день, чтобы узнать, как себя чувствует мать. Кстати, серьезного улучшения ее здоровья, на которое рассчитывал доктор в связи с переездом к морю, не произошло. Условия, в которых они жили, также не способствовали выздоровлению: им отвели маленькую комнатку на первом этаже и без того перенаселенного дома. Они договорились с родственниками о временном пристанище, и, хотя никто не выказывал по отношению к ним неприязни и не намекал, что они злоупотребляют оказанным им гостеприимством, всем было понятно, что долго так продолжаться не может. При ограниченных средствах и высокой арендной плате Софии все же удалось найти комнату над пекарней. Удача воодушевила ее, и теперь она спешила домой, чтобы обрадовать мать.