Книга Записки из Города Призраков - Кейт Эллисон

При этих моих словах ее взгляд теплеет на сто градусов. Она разворачивается на стуле к металлической стойке с папками на другом конце стола. Я наблюдаю, как она роется в бумагах, что-то напевая себе под нос. Стоя на цыпочках, гляжу, как она перебирает лист за листом. Через пару минут она достает один и протягивает мне.

– Тут не написано, это адрес работы или дома, но больше ничего нет. – Внизу она большими буквами пишет свои имя и фамилию – «ДЭНДРА МЕНДЕС», – и лишь потом передает лист мне. На угловом окне щелкает кондиционер. – Удачи вам. И не забудьте принести экземпляр газеты со статьей, хорошо? Мне всегда хотелось увидеть напечатанным свое имя. – Она смеется.

Я крепко сжимаю в руке лист с адресом Грега Фостера в Уэст-Палм-Бич, шагая к своему автомобилю мимо пустырей, облезших пальм, мужчин, которые бормочут: «Wouj», сидя на крыльце своих врастающих в землю домов. Я уже чуть ли не бегом огибаю угол Сорок шестой, спеша к своему запыленному автомобилю. Что-то звенит в моей голове… может, колокол надежды. Не зря я съездила к маме. Не зря повидалась с ней.

Я ей нужна. Я нужна для того, чтобы находить здравый смысл в ее белиберде. И я сделаю все, что смогу. Шесть дней. Шесть дней, чтобы все исправить.

Я помню, что бывала в Уэст-Палм еще ребенком, с папой: он показывал мне дома, которые построил. По пути мы обязательно заходили в магазинчик за «Снежными шариками» – пирожными с кремовой прослойкой, обсыпанными кокосовой стружкой. Он говорил мне, что дома, которые он строил, принадлежали нам, пока кто-то их не покупал или не въезжал в них, и позволял мне выбрать цвет двери или наличников. Я всегда выбирала пурпурный, так что все они отчасти напоминали «О, Сюзанну». И долгое время, проезжая мимо дома с пурпурной отделкой, я считала его своим.

Рухнувший рынок строительства новых домов выбил папу из строителей. Он согласился поучаствовать в гигантском проекте в сфере коммерческой недвижимости, потому что за проектом стоял Тед Оукли. Да и не видел он другой возможности заниматься любимым делом. Возможно, папа думает, что Город призраков оживит умерший рынок жилого домостроения Майами. Точно так же он думал, что психическое здоровье мамы изменится к лучшему, если он на ней женится.

Я думала, что это героический поступок: мой крепко стоящий на ногах, здравомыслящий отец, способный на все. Но теперь я осознаю, что его просто тянуло у умирающему и беспомощному. К тому, что не спасти.

Как мама.

Как, возможно, я.

Я ввожу адрес Грега Фостера в навигатор: это место в семидесяти пяти милях, «час пик» уже практически наступил. Мне все равно. Я включаю тупую радиостанцию сорока лучших поп-песен, подпеваю вслух, громко, песни и долгая дорога отвлекают меня, я не так нервничаю. «Что он скажет? – гадаю я. – Что ему известно?»

Райна и я рассуждали по ходу долгих трехчасовых телефонных разговоров в мой последний семестр в художественной школе, почему Грег Фостер бросил дело мамы на полпути. Райна предполагала, может, он влюбился в мою маму и это сводило его с ума. Вот он и отказался от защиты, чтобы спасти собственную психику. Я думала, что причина в пьянстве. Райна сказала, что, возможно, он и пил, и влюбился в маму, и, будучи пьяным, попытался подкатиться к ней, а она его уволила.

Я задаюсь вопросом, насколько все выглядело бы иначе, если бы Штерн сидел рядом, живой, на пассажирском сиденье, если бы в тот день умер другой парнишка, которого мы оба не знали. Он бы захотел быть со мной, противостоять Грегу Фостеру, держать меня за руку, когда мы бы шли к нему, смотреть на него в упор, как бы говоря: «Не шути с нами, мы настроены серьезно». И как же мне хочется, с того самого дня, как мы со Штерном поцеловались, чтобы рядом был человек, который точно знал, что мне нужно, даже если бы я не успела сказать ни слова.

Даже если бы мир навечно остался серым, не думаю, что все было бы так плохо, находись рядом со мной Штерн, живой, из плоти и крови, настоящий.

После Боки машин стало заметно меньше, так что по автостраде 95 я быстро добралась до шоссе 1. Когда свернула с шоссе, небо уже начало темнеть. Миновав деловой район Уэст-Палм с его высотками, кондоминиумами и большими магазинами, я въехала в более узкие улицы живых кварталов и скоро добралась до района, именуемого «Пальмовая роща», о чем узнала из огромного щита-указателя, установленного между двух пальм.

Вот теперь мне действительно хотелось, чтобы Штерн был рядом. Но увы…

Я в порядке. И все будет хорошо. Так говорю я себе, поворачивая на улицу Грега, аллею Формозы. Дома здесь большие, роскошные. С широкими окнами, под черепицей, с гаражами на три автомобиля. Внутренний голос советует мне приглушить музыку, что я и делаю, словно могу услышать его голос, доносящийся ко мне из-за пальм.

«Нужный вам адрес впереди, по правую руку», – сообщает навигатор. Оглушающе громко в тишине салона. Сердцебиение учащается, меня прошибает пот, я на малой скорости ползу к дому Грега, останавливаюсь у предыдущего дома, на всякий случай.

«На случай чего?» Я даже не знаю, чего боюсь.

В Уэст-Палм прохладнее, чем в Майами. Небо свинцово-серое. Готова спорить, реальные цвета великолепны: яркая смесь оранжевого, фиолетово-синего и красного. Я представляю себе эти цвета, когда иду по чистому тротуару, создавая другое небо у себя под ногами: нижнее небо. Глубоко вдыхаю, продолжаю идти.

Дом Грега Фостера такой же большой и монументальный, как и остальные: вокруг растут пальцы и акации, от земли идет густой, сладкий аромат. Пурпура в элементах отделки нет.

Я поднимаю тяжелую бронзовую колотушку и дважды с силой стучу в дверь. Нет ответа. Я прижимаюсь ухом к двери, пытаясь уловить доносящиеся изнутри звуки, но ничего не слышу. Если они и есть, то очень тихие, растворяющиеся в стрекотании соседской газонокосилки и далеких сплетнях птиц. Я пробую еще раз, стучу даже сильнее. «Давай. Окажись дома. Окажись дома, черт побери». Я едва подавляю желание нагнуться и прокричать в узкую щель под дверью – и на всю округу: «Грег Фостер, выходи».

На секунду прислоняюсь лбом к двери. Стучу еще раз, прежде чем сдаться. Его нет дома.

Когда возвращаюсь по подъездной дорожке, соседка, миловидная пожилая дама лет шестидесяти, в бейсболке на коротко стриженных волосах, велосипедках и футболке с короткими рукавами и надписью – темными, яркими буквами – «ПЕРЕЖИВШАЯ РАК ГРУДИ», выключает газонокосилку и направляется ко мне через широкую, только что выкошенную лужайку, машет рукой.

– Привет! – кричит она, подходя ближе. – Могу я вам чем-нибудь помочь?

– Возможно. – Я направляюсь к ней, к тому месту, где заканчивается неухоженный участок Грега и начинается ее, поддерживаемый в идеальном порядке. – Я ищу Грега Фостера.

Тревожная, сухая улыбка мелькает на ее лице.

– Я Дебра Килмюррей. – Она протягивает обе руки, чтобы пожать мою. Кожа у нее темно-серая – наверное, проводит много времени на солнце, – и между костяшками начали появляться почечные бляшки.