Книга Убить эмо - Юлия Лемеш

– Ахнет. Я бы точно восхитилась. Молодой человек, а вамнравится?

Гарику резаные цветы казались гораздо хуже, чем выращенные вгоршке, но он предполагал, что Жарковой лучше знать, с чем ходят мириться. Проее любовные страсти‑мордасти все были в курсе. Она считалась опытнымэкспертом на ниве примирений.

Ходили слухи, что Ирка была благосклоннее, чем ожидал Гарик.Наверное, так и было. Потому что на другой день у него был сияющий вид.

– Дала, – цинично спошлила Жаркова.

После инцидента сначала все было нормально. Гарик не отходилот Ирки ни на шаг, сияя взором собственника. А она где‑то через неделюначала на него злиться, а потом просто ненавидеть. Неизвестно за что. Гарикпросто места себе не находил. Продолжал дарить цветы и мелкие подарки, но онине умилостивили гневную красавицу. Ее теперь бесило в Гарике буквально все. Нетак смотришь, не так дышишь, и руки у тебя грязные – не смей ко мнеприкасаться. Бред, и только!

– Точно дала, – удовлетворенно заключила Жаркова.

От нас на время отстали. У всех были собственные личныедела. Кто влюбился, кто собрался влюбиться, кто‑то подсел на пиво, и емубыло все по барабану, кого‑то угостили травкой. Те, у кого надежд влюбитьв себя не было, действительно учились и ненавидели остальных.

Нам с Кириллом нравилось быть самим по себе. Учителя быстродонесли до сведения директрисы положение дел в классе. Она посчитала такойрасклад идеальным. Теперь она была уверена на все сто процентов, что я не стануоказывать пагубного влияния на милых невинных деток. А Кирилл человек в нашейшколе случайный. Главное, чтоб его родичи были довольны, а от них тревожныхсигналов не поступало.

* * *

Меня мучили странные, незнакомые ранее мысли. Например,какая у меня фигура? Не с точки практического применения. Ноги‑руки наместе, живот плоский, и вроде ничего не болит. Так что вроде беспокоиться не очем. Но возникает вопрос, а как воспринимается выданное природой с точки зренияпротивоположного пола? Ответа я не знала, а у кого спросить – непонятно.

Сейчас модно носить неподъемные сиськи. Чего у меня непредвиделось в перспективе. Хотя для тощей фигуры они и так великоваты. Номогли бы быть и побольше. Может, сделать пластику? Девчонки считали, чтобольшая грудь – залог успеха. И у кого ее не было, обречены на прозябание водиночестве. Предполагались еще варианты соблазнения с помощью поролоновыхчашечек. Некоторые брали на размер больше и что‑то туда напихивали.Говорят, это «что‑то» вываливалось в самый неподходящий момент.

Я бдительно следила чуть ли каждый день, не мал ли мнелифчик. А потом поняла, что, раз ничего не прибавляется, надо циклиться нанижнем белье. Раньше я не придавала большого значения красивым бюстикам итрусикам. А теперь мне захотелось купить что‑нибудь сногсшибательное.Неважно для чего. Или кого. Я даже самой себе не признавалась, какого лешеготолкусь в магазинах, выискивая самые особенные бюстгальтеры.

После первого приобретения я, невероятно восхищенная собой,шла по улице, выгибая спину. Я даже курточку распахнула, хотя было прохладно,пусть и солнечно. Мне казалось, что на меня все смотрят, особенно на грудь. Всмысле – мужчины. И поглядывала, чтоб не пропустить восхищенных взглядов.Отчего эти самые мужчины решили, что я восторгаюсь ими. И в ответ сталипоглядывать на меня с конкретным интересом. Некоторые даже приглашали неплохопровести вечерок, другие просто знакомились. Но телефона я никому не дала.

А Кирилл, похоже, ничего нового во мне не заметил. Толькоспросил, почему я все время ерзаю. Вот дурак какой! Я страшно разочаровалась.Как же это так? Все, ну почти все, так на меня смотрели. А он ничего неуглядел.

– Ты чего скуксилась?

– Ты не обращаешь на меня внимания! Я для тебя пустоеместо!

Кирилл слегка охренел от таких заявлений. Он битый часпомогал мне с химией, а теперь такие обвинения. Но когда понял, что я не шучу исейчас совсем обижусь неизвестно на что, забросил учебник на шкаф и сел рядом.

Сидим мы, значит, на полу. Я дуюсь, представляя, какой на мнепод свитером красивый лифчик, а Кирилл дует мне в ухо. Для чего? Фиг его знает.Вот, думаю, сейчас совсем обижусь и уйду. А он вдруг обнял меня покрепче ипринялся дуть в макушку. Такой идиот. И сказал: «Ты – самая красивая. Но такаясмешная».

Я снова обозвала его дураком и полезла на шкаф за учебником.

* * *

– На субботу ничего не планируй, – заупокойнымголосом предупредил Вайпер.

– А что случилось? – удивилась я нежданномузвонку.

Посопев в трубку, Вайпер молчал, набивал себе цену.Наверное, снова затеял что‑то неординарное. Старый массовик‑затейник.Экспериментатор хренов. Молчит, ждет, чтоб я не выдержала и приняласьупрашивать рассказать про субботнее мероприятие. А вот я подожду. Пока он самне выдержит. Я на расстоянии чувствовала, как его распирает от желания меняпоразить в самое темечко.

– Ты там слушаешь? – первым не выдерживаетон. – Народ в субботу едет на сложное эмоциональное испытание. У одноймоей знакомой есть родич. Он в пригороде окопался. Кроликов выращивает.

– Кролик – это не только несколько килограммов ценногодиетического мяса, но и офигенный облезлый мех, – бодро рапортую я.

Я уверена на все сто процентов, что Вайпера чуть не хватилудар от моей эрудированности.

– Ну, примерно так. Но дело не в утилитарной полезностиживотного. У нас намечается фотосессия.

– Плейбоевская? – не на шутку обрадовалась я.

– Тьфу на тебя, – довольным голосом ругаетсяВайпер. – Будет видео и фото. Мы едем наблюдать, как этот мясник станетзабивать кролей. Топором. Зацени!

Установив отпавшую челюсть на место, я сделала два глубокихвдоха, чтоб ответить, что я об этом думаю.

– Не ори. Я тебе сейчас все популярно объясню. При тебехоть раз кого‑то убивали?

– Ты – полный дебил. Ты…

– Так вот. Кроли ни при чем. Снимать будут вас. Типа,как вы на это будете реагировать. Обещаю незабываемые воспоминания на всюоставшуюся…

Его следовало послать куда подальше. Но я неожиданно длясамой себя согласилась. Быть может, потому, что чувствовала себя потерянной из‑заКирилла. Точнее, из‑за моего непонимания себя. Скорее всего так. Но, бытьможет, мне просто хотелось проверить, что я буду чувствовать. Этот сволочнойВайпер умеет сыграть на твоих слабостях.