Книга Манускрипт ms 408 - Тьерри Можене

— Значит, вы полагаете, что, опираясь на ваши труды, Клара Брекстон смогла расшифровать ms 408?

— Я в этом убежден. Я очень хорошо знал эту студентку, и ни что другое не смогло бы объяснить ее поступок.

— По вашему мнению, Маркус сегодня пришел к такому же выводу?

— Теперь я уверен, что он догадался обо всем еще пятнадцать лет назад. Вот почему он отвернулся от знаний. Но когда случай привел его к расследованию этого дела, он понял, что бесполезно противиться судьбе, которая вопреки желанию снова привела его к манускрипту.

— Когда прилетим, езжайте прямиком в отель, может, еще успеете вовремя! Я же сразу поеду к Бартоломео делла Рокка, чтобы забрать пергамент с ключом к шифру.

Томас закрыл глаза и на мгновение погрузился в сон. В тот же самый момент голос стюардессы объявил, что самолет вошел в зону сильной турбулентности, вызванной грозами, бушевавшими над Центральной Италией.

21

Вернувшись в отель, Маркус положил книгу на стол. Не отрывая от нее взгляда, он отошел на несколько шагов, затем надолго замер. Он обхватил голову руками, снова приблизился, внезапно остановился, будто его удерживала неведомая сила, и повернулся к окну. Снаружи на площадь Сантиссима Аннунциата с силой обрушивался грозовой дождь.

Невидящим взором он смотрел на фонтаны. Чуть подальше, за мокрой бронзовой конной статуей Фердинанда де Медичи он различил силуэты людей, укрывшихся под крытыми галереями Госпиталя Невинных. Он вытер запотевшее стекло и посмотрел на прохожих, пережидающих ливень. Бывший агент поймал себя на мысли, что хотел бы походить на этих людей, которые просто ждали, когда кончится дождь. В это мгновение Маркус снова посмотрел на книгу, лежавшую у него на столе, и понял, что он одинок — перед самим собой и перед выбором, который готовился сделать. Снаружи ливень обрушивался на стекла со все нарастающей силой и, казалось, стекал по его собственному телу.

Укрывшись в такси, Томас Харви смотрел на потоки воды, которые заливали Флоренцию. «При таком дожде нам понадобится больше времени, чтобы добраться до центра», — подумал он с нарастающим беспокойством. Видимость все больше и больше снижалась, машины двигались еле-еле. Тем не менее, когда впереди идущий автомобиль занесло, столкновения избежать не удалось — таким скользким было шоссе. Подавив ругательство, шофер собрался выйти, чтобы оценить степень повреждений. Томас ждать не мог. Поэтому он заплатил по счетчику и, спрятав под пальто лист бумаги, на котором было нацарапано название отеля, бросился бежать. Вскоре он начал задыхаться. Лицо его было мокрым от дождя и пота. Внезапно он заметил еще одно такси, поднял руку, бросился к нему, но дверца лишь скользнула под пальцами — машина не остановилась. Появилось еще одно, но Томасу хватило времени только на то, чтобы увернуться. Он промок до нитки, когда на глаза уму попался указатель: улица Церретани. Профессор снова сверился с картой и бегом направился в направлении собора Санта-Мария-дель-Фьоре.

Маркус вспомнил, как загадки бытия впервые встали перед ним. Он сказал себе, что мог бы навсегда повернуться к ним спиной. Если бы он это сделал, то его не было бы здесь сегодня, перед этой книгой. Он прожил бы жизнь и умер, так никогда и не познав смысла всего сущего. Единственным утешением послужило бы то, что ему удалось бы прожить жизнь спокойно. Тогда он смог бы больше не спрашивать себя, является ли наша Вселенная делом случая или все-таки существует созидательное начало. Он смог бы соприкасаться с тайнами, никогда не пытаясь их разгадать. Однако все сложилось иначе. И было уже слишком поздно что-то менять.

Томас бегом пересек Соборную площадь. Он задел молодого человека, удержал его за рукав и, громко выкрикивая слова, спросил под продолжительный раскат грома:

— Площадь Сантиссима Аннунциата?

И тут же ринулся в указанном направлении.

Маркус чувствовал, как утекает время, будто песок сквозь пальцы, ощущал, что жизнь его, повергнутая в прах, исчезала навсегда. Он в последний раз вспомнил о мелочах, которые составили течение его жизни. Учеба в школе, на юге Гарлема; запахи, наполнявшие дом в одной деревушке на севере штата Нью-Йорк, куда он отправлялся каждый год на летние каникулы; вопросы, которые он задавал своей матери, когда становилось темно и он поднимал голову к звездам. Однако, почти позволив себе соскользнуть в сумрачный колодец прошлого, Маркус внезапно уцепился за настоящее. Он подошел к столу. Рука легла на книгу.

Томас схватился за дверцу такси, которое только что остановилось перед ним.

— Отель Лоджиато дей Сервити, — прокричал он, еще не успев усесться.

Когда машина тронулась, он напрасно пытался отдышаться. Сердце в его груди билось так, словно вот-вот разорвется. Через стекло он видел проносящиеся мимо дома и дворцы, но не обращал на них никакого внимания. Усилившийся дождь парализовал движение. Такси остановилось на несколько минут, которые показались ему вечностью.

Близился вечер. Сумерки наполнили комнату. «Узнать, узнать, наконец, — повторял себе Маркус, удерживая первую страницу большим и указательным пальцами. — Я выдержу это чтение. Буду достаточно сильным. Узнаю истину и смогу это вынести». Света было как раз достаточно для чтения. Он опустил глаза и прочел первые слова. Чуть заметная улыбка появилась в уголках его губ. И уже не существовало ничего, кроме того, что он открывал для себя в данный момент. Не было больше ни дождя, ни грозы, ни мужчин и женщин, пережидающих ливень под многовековыми портиками, ни фонтанов, ни бронзовых статуй, ни холодного одиночества в гостиничном номере. Остались лишь буквы, фразы и медленно складывающийся смысл. Тишину нарушали лишь его дыхание и шелест бумаги.

Проехав несколько сотен метров, такси вновь пришлось остановиться, попав в плен потока машин. Томас, уже почти потеряв терпение, вложил шоферу в руку несколько банкнот, даже не удосужившись их пересчитать, и выскочил из автомобиля. Вскоре он наконец добежал до площади Сантиссима Аннунциата. Быстро огляделся и через несколько мгновений вошел в холл отеля Лоджиато дей Сервити.

— Маркус Коллерон… — просто сказал он администратору, пытаясь отдышаться.

— Да, что я могу для вас сделать?

— У вас ведь остановился человек с таким именем, не так ли?

— Именно так, он вернулся в номер около часа назад.

— Какой у него номер комнаты?

— Комната номер восемь.

Маркус продолжал читать. Он не слышал стука в дверь. «Вот, наконец, ответы на все мои вопросы», — думал он, улыбаясь. В это мгновение все, что он пережил до сего момента, показалось ему принадлежащим другой жизни, очень далекой, почти нереальной. Знание, будущее, реальность, счастье были теперь лишь словами, потерявшими смысл, который он привык в них вкладывать до сегодняшнего дня. Маркус уже погрузился в самые глубины своей души. Он не слышал голоса, который просил его открыть. Впрочем, разве это его имя беспрестанно повторяли за дверью? Неужели у него еще есть имя, личность, неужто он еще является частью этого мира?