Книга Договор с вампиром - Джинн Калогридис

Что я скажу ему теперь?

Что?

* * *

ДНЕВНИК АРКАДИЯ ЦЕПЕША

10 апреля. Поздний вечер

Джеффрис пропал. Думаю, его убили.

Я отвез его в замок довольно поздно, по-моему, был не то час, не то два часа ночи. Я не стал беспокоить дядю, хотя, зная его привычку бодрствовать по ночам, подозревал, что он еще не ложился. Мне нужно было извиниться перед ним: ведь я привез его гостя значительно позже, чем сам же обещал в записке. Джеффрис успокоил меня и пообещал, что передаст дяде мои слова. Конечно, я не осмеливался вновь приглашать англичанина к нам на обед (думаю, это просто разозлило бы В.), но я решил позвать его на чай. Он согласился.

Почти сразу после полудня я отправился в замок за Джеффрисом. Когда я въезжал во двор, навстречу мне попалась телега Ласло. Кучер вез какой-то мешок или тюк, лежавший у него под ногами. Как мне показалось, мое появление встревожило Ласло. Он хлестнул лошадей и поспешно уехал.

Эту торопливость и нежелание разговаривать со мной я отнес за счет его антипатии к моей особе и почти забыл о встрече с кучером... пока меня не смутило отсутствие Джеффриса. В замке я сразу же направился в комнаты для гостей. Джеффриса там не было. Вещи англичанина и его блокнот с тщательно сложенным письмом от дяди оставались на своих местах. Чувствовалось, никто к ним не прикасался. Однако поиски самого Джеффриса закончились безрезультатно. Его нигде не было. Никто из слуг его не видел. В отчаянии я созвал их всех в кабинет и начал подробно расспрашивать. Судя по ответам, слуги ничего не знали о таинственном исчезновении англичанина. (К сожалению, сегодня в замке не было Машики Ивановны. Мне сказали, что у нее умер сын. Я хочу узнать подробнее об обстоятельствах его смерти, поскольку обязательно пойду на похороны.).

Когда через несколько часов Ласло вернулся в замок, я велел позвать его в мой кабинет и начал задавать те же вопросы, что и остальным слугам. Неожиданно я заметил в кармашке его жилетки золотые часы с цепочкой. Раньше я не видел у него никаких часов, тем более золотых. Чувствуя, как меня охватывает ужас, я потребовал, чтобы он вынул часы и показал их мне.

Ласло не возражал. Он достал часы. У меня перехватило дыхание, когда я увидел на их крышке большую букву "J". На пальце руки, державшей часы, я заметил золотое кольцо Джеффриса! Какая наглость!

Я окончательно вышел из себя и закричал:

– Как ты осмелился обворовать нашего гостя? Я тебя немедленно увольняю. Чтобы ноги твоей больше не было в замке!

Ласло качнул своим двойным подбородком и вызывающе посмотрел на меня.

– Вам не удастся меня прогнать. Воевода об этом позаботится. И потом, у вас нет права меня увольнять. Вы здесь пока что не хозяин.

Его дерзость взбесила меня. Кровь прилила к лицу, и я уже не закричал, а заорал:

– Мы еще посмотрим, какие права у меня здесь есть! И узнаем, как отреагирует мой дядя, когда я расскажу ему о твоем воровстве!

– Я не вор, – без тени смущения возразил Ласло. – Мертвецам имущества не надобно.

У меня похолодело сердце. Я вспомнил глаза Машики, когда она поняла, что Ласло подслушивал наш с нею разговор. И вот теперь у нее умер сын. Нет ли тут взаимосвязи?

– Как понимать твои слова, Ласло? Ты хочешь сказать, что мистер Джеффрис мертв?

– Я этого не говорил.

– Я немедленно иду к дяде!

В ответ на мою угрозу он лишь ухмыльнулся и, не спросив разрешения уйти, повернулся и направился к двери.

И вот когда он повернулся... когда он повернулся, я увидел на рукаве его белой рубахи красное пятно величиной с яблоко. Не знаю, как объяснить мои ощущения, но в то мгновение сердце подсказало мне: Джеффрис мертв, а его убийца находится в моем кабинете.

– Постой, Ласло, – окликнул я кучера.

Он остановился, но повернул только голову, одарив меня еще одним наглым взглядом и не менее наглой ухмылкой.

– Что это у тебя? Ты поранился?

Не дав ему опомниться, я подошел и подцепил рукав большим и указательным пальцами, желая получше рассмотреть пятно.

Вне всякого сомнения, то была кровь, которая уже начала темнеть, однако пока еще оставалась достаточно яркой. Это давало основание думать, что кровь попала на рукав всего несколько часов назад. Ласло заметил мой пристальный взгляд и вырвал руку. Правда, наглости в его взгляде поубавилось.

– Чего уставились? Утром повариха попросила меня зарезать курицу. Брызнула кровь, вот и запачкался.

С этими словами он покинул кабинет.

Объяснение казалось вполне правдоподобным, и все же мне было никак не отделаться от охватившего меня ужаса. Тогда-то я и вспомнил про мешок, который видел в телеге Ласло.

Я бросился вдогонку за кучером, намереваясь спросить о содержимом странного тюка, но Ласло и след простыл. Я отправился на кухню и путем косвенных расспросов узнал, что повариха сегодня готовила баранину и ни про какую курицу не слыхала.

Может ли убийца быть настолько дерзким, наглым и безрассудным, чтобы открыто хвастаться украденными вещами своей жертвы? Ведь он же сам демонстрирует улики совершенного им преступления!

Безрассудным. Правильно. На такое поведение отважится только безумец. Получается, Ласло – сумасшедший?

Открытие было слишком ошеломляющим, чтобы держать его при себе. Когда В. встал, я пошел в его гостиную. Ана зажгла огонь в очаге. Его пламя, а также горящие свечи делали гостиную теплой и уютной. Дядя сидел в массивном кресле (в гостиной было два таких, со спинками, обитыми верблюжьей шерстью). Его руки застыли на подлокотниках. Видом своим он напоминал короля на троне. Дядя глядел на огонь. Между креслами, на столике, блестел серебряный поднос с хрустальным бокалом и графином сливовицы. Возможно, дядя уже знал о несчастье с Джеффрисом. Тогда понятно, почему он налегал на сливовицу.

Едва я закрыл за собой дверь, как В. с необычайной живостью вскочил с кресла и резко повернулся ко мне. Его глаза были широко раскрыты и полны яростного огня. Не дав мне вымолвить ни слова, дядя загремел:

– Чтобы больше ты никогда не смел увозить моих гостей из замка, не спросив перед этим моего позволения! Никогда! Слышишь?

Я так опешил, что на какое-то время утратил дар речи. Дядин голос ничем не напоминал голос моего отца. И глаза его не были отцовскими. Передо мной стоял грозный владыка, похожий на кровожадного Колосажателя с портрета.

Дядино лицо утратило привычную бледность и раскраснелось от гнева. Седые брови угрожающе изогнулись – побагровевший лоб это только подчеркивал. Щеки стали просто пунцовыми, как и его нос. Малиново-красные губы кривились, обнажая острые блестящие зубы. Дядя двигался настолько быстро и бодро, что я его даже не узнал. И в самом деле, седины v него на висках поубавилось.