Книга Могила Колумба - Мигель Руис Монтаньес

— Рад слышать! — вздохнул Оливер с облегчением. — Никогда себе не прошу, что оставил тебя одного.

— Да будет об этом! Самое главное, нам удалось вскрыть новые факты в деле.

— Вы хорошо знаете Геную? — спросил испанец приятелей.

— Нет, — ответила Альтаграсиа. — Я несколько лет училась в Париже и оттуда объездила почти всю Францию, Германию и Италию, но в Генуе не была никогда.

— Я не знал, что ты училась во Франции, — заметил Оливер.

— Да. Сначала я получила высшее образование в Санто-Доминго, а затем училась в докторантуре в Париже, в Сорбонне.

— А ты знаешь город? — обратился Оливер к Эдвину.

— Нет. Боюсь, у нас с Альтаграсией изначально были разные возможности. Я фактически не выезжал из страны до вот этого нашего путешествия. Я впервые в Италии и никогда не бывал во Франции.

— Италия — великая страна, накопившая огромные исторические богатства. У итальянцев с испанцами, а также и со всеми латиноамериканскими народами очень много общего. Помимо прочего похожи язык, традиции и даже музыка. И я хочу сделать вам сюрприз. Вставайте и пойдемте со мной.

Самолет, на котором летела донья Мерседес с неизменными своими спутниками, совершил посадку в аэропорту Христофора Колумба в Генуе. Путешествие из Мадрида выдалось беспокойным, а так как донья Мерседес недолюбливала высоту, рейс показался ей бесконечно долгим. Она испытывала недовольство собой, поскольку в полете от страха была сама не своя и не сумела скрыть слабость. А она не привыкла выставлять чувства напоказ. Как могла, она собралась внутренне и попыталась вести себя с присущей ей сдержанностью. Такая женщина, как она, не могла позволить себе утратить силу воли в ответственный момент. Являясь потомком древнейшего рода, плоть от плоти родной земли, она внушала уверенность: ее предки заставляли уважать себя первых европейских поселенцев в Новом Свете. Кровь, что текла в ее жилах, принадлежала народу, запугать который невозможно ни под каким видом.

Спустившись по трапу, она полной грудью вдохнула генуэзский воздух. Он был более свежим, чем мадридский. Вот они, бодрящие свойства универсального наследства, обладателем коего рано или поздно становится любой турист! Увидев во второй раз город, с которым было связано столько воспоминаний, она захотела пережить хотя бы намек на те чувства, что хранились на дне ее души.

Ученые приложили определенные усилия, чтобы случайно не поселиться в отеле, где обосновались детективы. Они выбрали маленькую гостиницу рядом с аэропортом на окраине города. Гостиница фактически была обычным придорожным мотелем, но выглядела вполне прилично. Во всяком случае, приемлемо, чтобы там можно было отдохнуть после трудного путешествия. Разместившись, они первым делом позвонили инспектору Бруно Верди.

— Нужно встретиться, — произнесла донья Мерседес.

— Да, непременно, — отозвался итальянец. — Завтра рано утром я представлю подробный отчет о встрече.

— Надеюсь, вы дали ему вполне конкретную информацию. Мы не имеем права рисковать.

— Именно так. Мы с вами тщательно все обсудили. На меня можно положиться, не сомневайтесь.

«Асукар». Так называлось заведение, куда пришли детективы. В отделке фасада бара были щедро использованы карибские мотивы: явный намек на то, что в этом местечке можно потанцевать под музыку Центральной Америки. Ритмы доминиканской меренге так грохотали в зале, что прекрасно было слышно на улице. Альтаграсиа с восторгом приняла предложение Оливера, предвкушая удовольствие. Она и вообразить себе не могла, что в этом городе можно будет от души потанцевать. Заведение соответствовало концепции ресторана с живой музыкой. Владельцы — семья кубинцев — предлагали здесь разнообразные танцевальные мелодии в стиле латино, включая сальсу и прочие карибские ритмы. Компания выбрала столик поближе к сцене. В ресторане подавали блюда, адаптированные к итальянским вкусам: паста присутствовала в меню во всех видах.

— Да уж, на нашу кухню это ничуть не похоже, — возмутился Эдвин. — Не предлагают ни чичаррон-де-польо, ни тостонес.[30]

— Зато у них наверняка найдется доминиканский ром, — рассмеялся в ответ Оливер. — Дела не так уж плохи! Вот посмотришь! Но почему вы не танцуете?

Доминиканцы вышли на площадку. Другие парочки тоже двигались в ритме меренге, однако от наших друзей невозможно было отвести глаз. Они словно растворились в музыке, следуя каждому ее такту. Взгляды присутствующих были прикованы именно к ним. Испанец наблюдал за друзьями с улыбкой, испытывая чувство гордости оттого, что находится в компании тех, на кого с благоговением взирает весь зал.

Танец закончился. Ресторан взорвался аплодисментами. Эдвин раскланялся в ответ на овации, Альтаграсиа поспешно проскользнула к своему столику, спасаясь от пристального внимания. Как только оба уселись, Оливер не удержался:

— Никогда не видел ничего подобного! Вы великолепная пара.

— В танцах — да, — ответила Альтаграсиа.

— А ты? Может, рискнешь? — подзадорил приятеля Эдвин.

— Ни за что, — откликнулся тот. — Я бы с радостью! Но сначала мне нужно поучиться летать.

Пока друзья хохотали, кто-то поинтересовался, какую для них сыграть песню, чтобы продолжить танцы. Эдвин настойчиво попросил исполнить старинную бачату, очень популярную на Гаити. Зазвучала музыка, медленная и романтическая, и доминиканец вновь пригласил свою соотечественницу в круг. Испанец разгадал стратегический замысел коллеги. Музыка, более плавная и чувственная, чем меренге, обязывала партнеров держаться почти вплотную друг к другу. Избитая тактика, подумал Оливер. В этот момент зазвонил его мобильный. Чтобы услышать хоть что-нибудь, ему пришлось выйти из ресторана.

Звонил Ричард Рональд — с предложением встретиться в Майами, и поскорее.

Сердце Оливера учащенно забилось, но он не понимал причины.

Глава 10 ГЕНУЯ

С малых лет начал я плавать по морю, и сие продолжаю делать поныне. Минуло тому сорок лет, как я занимаюсь мореходством. Везде, куда до сей поры плавают корабли, везде я побывал…

Христофор Колумб. 1501 год

Утром вестибюль гостиницы напоминал муравейник. Десятки людей сновали в разных направлениях, не обращая внимания на изможденного доминиканца, дожидавшегося кого-то за «чтением» газеты, в которой он не понимал ни слова. Казалось, минула целая вечность, когда наконец Эдвин — это был он — заметил Андреса Оливера. Испанец подошел к стойке, чтобы навести справки. Ему дали карту города, где были отмечены различные достопримечательности. Приблизившись, Оливер первым делом поинтересовался:

— Ты еще жив? Похоже, твоя голова выдержала ночь возлияний.

— Не издевайся, — простонал Эдвин. — На самом деле я труп.