Книга Злаки Зодиака, или Ижица-файлы - Игорь Чубаха

— Ух ты! — разгладил чистой рукой Валера жидкие усики, — Дешево и сердито! — наверное, идея поразила его настолько, что он расслабился.

— Побожись на портрете Гребахи Чучина, что в ауре не плодишь нежить! — потребовал весь такой из себя в муаровом галстуке, но недоверчивый Максим.

А Богдухан вдруг резво сжал челюсти и тряхнул головой. Раз, и вместо одного куска мяса стало два. И проглотил грязный шайтанщик Богдухан оставшуюся во рту отчлененную порцию сырой свиной печени. И успел таки увернуться от добавки и каркнуть трехэтажную магическую тарабарщину.

— Мы теряем его! — удрученно крикнул Максим, видя как солнцезащитные очки на физиономии пленника постепенно приобретают прозрачность, будто тает за стеклами мгла. Сверился с секундомером и добавил без восторга, — Минус минута сорок пять…

Well, I've learned my lesson and now I know

The sun may shine and the winds may blow.

The women may come and the women may go,

But before I say I love you so…

Как он мог?! — безвольно опустил горсть оставшейся печени Валера, — Ведь это — свинина, а он — мусульманин!

— Мы теряем его! — осторожно убрал ногу с ящика стола Максим, выдвинул ящик, мимо чужой руки ухватил покоящийся там наган и снова задвинул. И попятился, — Минус минута пятьдесят!

— Сам пообещал таксеру за каждую минуту стольник, сам и выпутывайся! — нашел каплю радости в чаше печали Валера и шмякнул печенку на исписанный лист, чтоб не оставлять следов.

— Отпечатки пальцев с потрохов сотри, — по инерции подначил исаявец.

А бывший пленник затряс головой, приходя в себя-мирского, очки соскользнули с потного носа и брякнулись на стол. Выражение лица неуловимо изменилось. И дальше теми же глазами на гостей глянул совершенно другой человек. Круглолицый, средних лет, упитанный, но не жирный, и способный за себя постоять, но совершенно другой!

— Алло, пацаны, вы, что тут забыли? — был первый вопрос этого человека. А ведь он еще не осознал, что кисть его правой руки расплющена ящиком стола и, может быть, там перелом. И что проглоченная сырая свинина грозит ему массой удовольствий от расстройства желудка до гепатита.

— Показываю! — сказал Максим, истово перекрестился и первым бросился драпать из клуба.

Money, honey.

Money, honey.

Money, honey,

If you want to get along with me.

Ветер швырнул в лицо листья, будто кипу предвыборных листовок.

* * *

«Время, как реальность, не существует, это обычная человеческая фикция, одна из любимейших. Здесь и сейчас — разве это время? Времени нет, есть только наши эманации вокруг химеры под названием „время“. Впрочем, и самих нас тоже нет. А восьмичасовой рабочий день — абсурд не меньший, чем людские представления, сколько человеку жить на белом свете отмерено: сорок лет, девяносто? Поскольку нет времени, как нет и самой личности, эти восприятия, эти САМОСТОЯТЕЛЬНО ЖИВЫЕ восприятия, которые у нас привыкли называть сознанием, существуют именно столько безвременья, сколько им интересно. Независимо, положительным или отрицательным будут результаты проявления интереса. Впрочем, на самом деле нет и никаких результатов. Есть всеобщее ничто, в котором вращаются иллюзии», — пытался отвлечься от безрадостных пасьянсовых прогнозов Перов.

Дежурящий в эту ночь за оперативным пультом Эдик Перов, мягко говоря, на работе не горел. В который раз, забывшись, словно услышав пение птицы Алконст, он раскладывал карточную колоду. Загадывая сестру Ларису и как даму треф, и как даму червей, и даже как пиковую девятку. А все выпадала ему, яхонтовому, дальняя дорога и пустые хлопоты. Ах, маленькая упряменькая сестра Лариса! Миниатюрная, словно фарфоровая статуэтка… не хочешь ты помогать святому делу.

На стене дежурки в ряд висели фотороботы гнусных клыкастых харь с обязательными грифами «Разыскивается». На столе сбоку стакан с недопитым чаем не давал захлопнуться «Журналу дежурств». А за спиной Эдика на вертикальной, подсвеченной изнутри карте города все крепче наливалась алым соком пульсирующая точка.

Наконец экстрасенсорные способности Эдика взяли верх, и Эдик оглянулся, будто почувствовавшая взгляд ужа лягушка.

У Эдика вспотело под ногтями. Как именно он выматерился, приводить не будем. Но тут же была нажата соответствующая кнопка.

И в помещении отдыха дежурной смены противно завыла сирена. В мигающем свете упакованных проволокой синих ламп под душераздирающий скрип панцирных сеток синие бойцы взлетели, шелестя отбрасываемыми синими одеялами и синими простынями. Кто-то метко шлепнул по выключателю, и очнувшиеся лампы уже дневного света наградили натягивающих форменные шаровары бойцов естественным цветом. Зашнуровывающие черные высокие ботинки бойцы стали красными с спросонья, смятые одеяла — зелеными, досчатый пол — коричневым.

А по громкой связи из дежурки Перов диктовал условия боевой задачи:

— В районе дома номер четыре по улице Верейского зафиксирован всплеск напряжения психокинетического поля! Шесть балов по шкале Бахтина! Дежурная группа — на выход! Уровень угрозы — «Пятница тринадцатое»!.. — взор Перова был тверд, как больная печень.

Эдика впопыхах заклинило вырубить громкую связь, и застегивающие пуговицы бойцы далее слышали, как Перов отзвонился Дине Матиевне и еще трем высшим офицерам Петербургского департамента ИСАЯ.

Далее Перов прокричал грубое богохульство, поскольку в запарке смахнул с края стола изъятый у коммивояжера объектив, и тот украсился витиеватой трещиной. А когда бойцы ринулись в оружейную комнату облачаться по последнему крепкому слову науки и техники, компьютер выдал на-гора следующий блок информации. И надтреснутым голосом Эдика Перова громкая связь доложила бойцам, что:

— Предположительно по почерку, инициатором возмущения психокинетического поля является телепат и телекинезчик по кличке Богдухан!

Бойцы скороговоркой шептали «Отче наш…»

— Трижды подчеркиваю: очень опасен!

Бойцы выхватывали из пирамиды короткоствольные калаши и набивали серебром подсумки.

— Никогда не работает напрямую, а только через завербованные тела, в которые временно переселяет собственную душу!

Бойцы нанизывали на пальцы перстни с библейскими цитатами, навешивали на пояса гранаты, испещренные рунами и начиненные злыми кореньями, застегивали на кадыках освященные на Пасху ошейники.

— Метод вербовки — дать жертве примерить очки!

Замыкающий боец съехал по отполированному шесту в гараж.

— Рекомендации: ни в коем случае не мерить очки любого фасона с рук случайных знакомых!..

Все. Отгремев коваными подошвами, семь бойцов, вооруженных по самое некуда, набились в спецмашину, замаскированную под автофургон «Молоко». Причем слово «Молоко» было изображено славянской вязью.