Книга Эта несносная няня - Тереза Карпентер

— Вы предупредили, что задержитесь на ночь, вот я и привез кое-какие вещи.

— Правда? — Она отстранилась и посмотрела на него. Его щеки ярко пылали — от чего? От удовольствия? От смущения? Или от того и другого сразу? — Вы — прелесть.

— Можете продолжать так думать, но я не прелесть. Я просто практичный человек.

— Это, по-вашему, практично — из-за сумки с вещами тащить сюда ребенка в одиннадцать вечера?

Он покраснел еще гуще:

— Я получил ваше послание в девять.

— Не спорьте. Вы — прелесть.

— Предпочитаю быть практичным. Или предусмотрительным. Даже «добрый» лучше, чем «прелесть».

— Что ж, вы — все это сразу, — сказала Ники, чтобы доставить Трейсу удовольствие. И все-таки честно добавила: — И прелесть тоже. — Смеясь над его кислой миной, она спросила: — Так что вы мне привезли?

— Вот. — Он огляделся. — Тут где-то должна быть сумка.

— Сумка? — Она сделала шаг назад и едва не споткнулась о красивую розовую сумку высотой чуть ли не до ее колен и шириной сантиметров тридцать. Ручки связаны вместе. Ясно: он паковал вещи сам, что было еще трогательнее. — Боже мой, Трейс, что там внутри?

— Ничего сверхъестественного. Здесь кое-какие вещи, с которыми удобнее провести длинную ночь. И маленький подарок для Аманды.

— Я люблю неожиданные подарки. — Вся ее усталость исчезла, когда девушка заглянула в сумку и увидела что-то голубое и пушистое. — Давайте поищем, где тут можно присесть. Очень хочется посмотреть, что там такое.

По дороге в вестибюль она рассказала ему все о родах и о приезде Дэна.

— Так что теперь, раз Дэн здесь, я могу поехать домой. Я, конечно, спрошу Аманду, но они наверняка захотят побыть вдвоем.

— Вы вполне можете вернуться к нам и завтра, — заверил он. — Не стоит беспокоиться из-за Микки. Я нашел человека, который посидит с ним.

— Вы позволите мне взять еще один свободный день?

В вестибюле Ники села на скамейку и похлопала по месту рядом с собой. Трейс уложил на сиденье Микки и сел рядом.

— Вы и так много делаете для меня, — проговорил он. — И потом, тетями становятся не каждый день.

— Нет. — Ее удивило, что Трейс так легко согласился отступить от привычного расписания. Это был совсем не тот суровый человек, с которым она познакомилась полтора месяца назад. Ники сунула руку в сумку и достала пушистое плюшевое одеяло, теплые носки и дорожную подушку. Все вещи голубого цвета. — Трейс, это слишком. Мне очень неловко, особенно если я не остаюсь в клинике.

— Не будьте смешной. Вы делаете все, чтобы нам было хорошо. Вот я и хотел сделать что-то для вас. Пользуйтесь всем этим дома или одолжите Дэну. Я не обижусь.

— Ну что ж, спасибо. — Ники не позволила себе огорчиться из-за того, что подарок был сделан из чувства долга. И неожиданно поинтересовалась: — В меня так легко заглянуть?

— Вряд ли, — ответил Трейс с легкой усмешкой. — Вы постоянно заставляете меня строить предположения. Однако в некоторых вопросах, как, например, забота о близких, вы предсказуемы.

— Да? — Несколько успокоенная, девушка сложила вещи обратно в сумку. — А вот и Дэн.

Ники познакомила Трейса со своим зятем, и тот поделился новостями:

— Аманду уже перевели в обычную палату и принесли ей ребенка. Так что у нее сейчас шумно. Но она хочет видеть тебя. Вы тоже можете пройти, — добавил он, обернувшись к Трейсу.

— Да, — обрадовалась Ники, — вы сами отдадите Аманде подарок. Ох, — вздохнула она разочарованно, когда Трейс подхватил Микки на руки. — Согласно правилам, дети не допускаются в палаты.

Трейс поднял темную бровь:

— Я же шериф. Так что проблем не будет.

Глава 11

Была уже глубокая ночь, когда они отправились домой.

— Разве Аманда не была прекрасна, когда держала на руках своего ребенка? — спросила Ники.

Трейс выехал на шоссе и повернул на восток. Аманда выглядела больной и измученной, как и должна выглядеть женщина после двенадцати часов родовых схваток и хирургической операции. И все-таки светилась от счастья.

— Мать с ребенком на руках — это прекрасно, — согласился он.

— Вы сегодня были великолепны. — Ники положила руку ему на колено, и тепло ее прикосновения обожгло его. Машин на дороге в этот час было мало, и Трейс рискнул посмотреть на нее. И оторопел. Ее глаза лучились… чем? Любовью?

На секунду Земля стремительно завертелась вокруг оси, и мир взорвался и стал правильным и добрым. Будто бы Трейс Оливер нашел-таки свою дорогу в жизни, а Ники шла по ней рядом с ним.

Нет, это ошибка. Ники его не любит. Она любит свою семью. В этом все дело. Ее глаза лучатся любовью к ее семье.

И это упрощает дело, не правда ли? Тогда откуда это ощущение потери?

— Ваш подарок Аманде — просто прелесть. И как вы догадались принести ей вкусненькое?

— Я выучил этот урок, когда Донна была беременна. Матерям во время родов нельзя есть, да им и не хочется. Но после того, как ребенок появляется на свет, они испытывают голод. А теплые носки я положил потому, что в больницах часто бывает холодно.

— Ох, Трейс. — Ники вздохнула и повернулась к нему. — И как вы успели обо всем подумать? Эта поездка, вероятно, была для вас очень болезненной. Воспоминания… Как вы?

— Я же говорил, что я человек нечувствительный. Мой брак — лучшее тому доказательство. Мы устраивали друг друга, она хотела выйти замуж. Я согласился. Все было очень просто, пока не начались сложности. Ей не нравился мой режим работы. Потом она захотела ребенка. Я сопротивлялся. Но Донна все-таки забеременела.

— Вам, наверное, казалось, что вас загнали в ловушку. Чувство долга требовало, чтобы вы оставались с ними.

Некоторое время Трейс молчал, вспоминая свое тогдашнее отчаяние, обиду.

— Сначала я сердился. Но конечно, чувство долга взяло верх. А еще я подумал, что рождение ребенка разрядит обстановку. Донне будет не так одиноко.

— А что думала обо этом ваша жена?

— Мы старались во всем видеть хорошие стороны. Донна с радостью готовилась стать матерью, а я радовался, что она счастлива и занята делом.

— У вас все получилось бы, — заявила Ники.

Безусловно, она верит в него, но в ее тоне появилось что-то, чего Трейс не мог объяснить.

— Хотелось бы думать, что вы правы. — Он бы приложил все усилия. Да он и прилагал все усилия. Но теперь Трейс спрашивал себя, смогли бы он и жена, будучи, в общем, равнодушны друг к другу, остаться вместе надолго. — Ее не стало, а Микки жив. Какая-то сатанинская ирония: убить ту, которая хотела ребенка, и оставить малыша с растерявшимся отцом, который ничего не знает о том, как ухаживать за ребенком, и еще меньше — о том, как создать ему эмоциональный комфорт. Я испытал колоссальное облегчение, когда ее родители предложили взять Микки, но, как оказалось, здорово напортил.