Книга Вторжение - Михаил Серегин

Тот человек, которого дружки называли Али, меньше всего походил на охотника. Во всяком случае, охотился он не за той дичью, что водилась в лесу. На уме у этого типа было что-то совсем другое. А все его бесхитростные рассказы о браконьерстве могли ввести в заблуждение лишь несведущего человека.

К тому же Тарасов твердо знал, что те, кто промышляют охотой, трепать об этом каждому встречному и поперечному не будут. Али делал это намеренно. Он выдавал себя за браконьера, чтобы скрыть свои истинные цели. Но каковы были эти цели? Тарасов пытался понять это с самой первой минуты. Благодушие профессора Хамлясова его раздражало, но решения здесь принимал он, а не Тарасов. Между тем соседство странной четверки таило в себе какую-то серьезную опасность – Тарасов отчетливо это чувствовал. Пятый человек, приблудившийся к ним, таких чувств не вызывал. Он был настоящим чудиком, из местных, но между ним и подозрительной компанией существовала какая-то скрытая связь – это обстоятельство тоже не ускользнуло от внимания Тарасова. Шпагатов явно испытывал страх перед Али. И то, что все они появились в лагере в один и тот же день, тоже наводило на размышления. Но, кажется, этих ученых придурков ничего не волновало.

В новой компании Али и его кореша вели себя довольно спокойно, на рожон не лезли, но Тарасов все более убеждался, что задумали они что-то недоброе. Невооруженным глазом было видно, что это за птицы. Наверняка у каждого в послужном списке имелась не одна ходка. Только простаки вроде бородатого Хамлясова не видели этого.

Еще больше встревожился Тарасов, когда, улучив момент, проверил рюкзак одного из дружков Али. Он обнаружил в нем разобранное ружье и солидный запас патронов. Были там еще консервы и пара буханок хлеба. Однако ни патронташа, ни сумки для дичи, ни прочих мелочей, которыми запасается в дорогу охотник, Тарасов там не увидел. Да и одеты были Али с приятелями совсем не так, как одеваются охотники. Но если завзятые горожане, вовсе не охотники, вдруг идут в лес, да еще прихватывают с собой оружие, это выглядит очень подозрительно.

Тарасов ни с кем не делился своими подозрениями. В жизни ему не однажды приходилось сталкиваться с представителями уголовного мира, и он хорошо знал, как опасно шутить с этими людьми. Тарасов решил выждать и выяснить, что нужно Али.

Первая мысль, которая пришла ему в голову, – ограбление. Но, когда пришлые спокойно переночевали в лагере и ничего не произошло, Тарасов уверился, что им действительно нужно в Черную Топь, на болота. Он стал размышлять над такой странной идеей и вдруг вспомнил, что случилось в Боровске два года назад. Хорошо организованная банда ограбила банковский фургон, взяв два миллиона наличными, а затем бесследно растворилась. Разговоров об этом в городе было множество, и все в один голос гадали, как могли проскользнуть бандиты сквозь милицейские кордоны с четырьмя железными ящиками, полными заморских банкнот. У Тарасова уже тогда было на этот счет свое мнение, которым он ни с кем, однако, не делился. Он был уверен, что банда уходила не обычными путями – не автомобилем и не поездом, а пешком через лес. Если они сумели пробраться через болота Черной Топи, то искать их было бесполезно. Они могли выйти где угодно. Площади лесных угодий были здесь огромны.

Конечно, чтобы уйти этим путем, нужно было прекрасно знать местность. Бандиты не увлекаются географией, но у них мог быть хороший проводник. И Тарасов даже догадывался, кто это мог быть. В то же самое время бесследно пропал одинокий старик, опытный охотник, которого все звали просто дядя Федор. Жил дядя Федор бедно, но денежки любил и за хорошую плату мог согласиться провести через болота хоть черта. Когда он исчез, этого практически никто не заметил. Милиция не связывала этот факт с ограблением банковского фургона. А Тарасов связывал. На сто процентов он, конечно, не был уверен, но возможность такую допускал. Однако прошло время, и вся эта история с деньгами начала забываться. А старика дядю Федора забыли еще быстрее. И только теперь, столкнувшись на узкой дорожке с Али, Тарасов невольно вспомнил все, что происходило два года назад.

Все было очень просто. Фургон брали бандиты. И нос милиции они натянули очень просто – уйдя с награбленными деньгами лесом. Здесь перекрывали дороги, гоняли над окрестностями на вертолетах, отслеживали вокзалы, а лихие ребята с металлическими ящиками на плечах, битком набитыми деньгами, пробирались тем временем через болота по указке дяди Федора, который знал эти леса лучше любого другого. И вот сегодня в тех же самых местах появляются люди, очень похожие на бандитов, и просят провести их на болота. Зачем?

Тарасов был убежден – просто так, без выгоды, эти люди ничего не делают. Ради сентиментальных воспоминаний кормить комаров они не будут. Остается лишь один вариант – там, на болотах, осталась часть награбленных денег, а может быть, и все деньги. В такой ситуации не было ничего необычного. Кто знает, что произошло два года назад? Может быть, кто-то из бандитов был ранен и не мог нести груз. Может быть, они перецапались между собой. Может быть, заблудились в топях и, спасая свою жизнь, вынуждены были бросить ценный груз. А вполне возможно, что идея спрятать груз на болотах зародилась у них с самого начала. Тарасов даже догадывался, в каком месте мог быть спрятан клад. Посреди болот Черной Топи находился заросший диким березняком островок, на котором до сих пор стояли развалины старой церквушки. В былые времена там скрывались от мирской суеты отшельники. Окончательно их вывели, кажется, во время Гражданской войны, а церковь спалили. Тарасов однажды добирался до этого места. Это было единственный раз в жизни, и повторять свой опыт он не хотел. Опасное было место, летом почти непроходимое, а главное, воздух там был какой-то гнетущий. Тарасову даже показалось, что он чувствует явственный запах крови.

Догадка вовсе не обрадовала его – Тарасов любил деньги, но не настолько, чтобы жертвовать из-за них здоровьем. Будь на церковном острове спрятано хоть десять кладов, он бы десять раз подумал, прежде чем туда отправиться. А уж составлять конкуренцию блатным он совершенно не собирался. Пусть сами разбираются со своими грязными деньгами.

Но вслед за этой мыслью пришла и другая – на болота они придут вместе. А нужны ли Али свидетели? Эта мысль сверлила мозг Тарасова неотступно, лишив его сна. Уже в первую минуту у него возникла идея бросить все к чертовой матери и потихоньку улизнуть. Но он еще колебался – Хамлясов обещал неплохо заплатить. Все решила история с теми семьюстами долларами, кражу которых Али пытался свалить на безответного Шпагатова. Тарасов окончательно понял, что иметь дело с таким человеком, как Али, – чистой воды безумие, и нужно уносить ноги.

Его нисколько не успокоило и то обстоятельство, что Хамлясов решился все-таки избавиться от балласта. Он понимал, что Али не отступится и будет вертеться поблизости, пока Тарасов не приведет группу в нужное место. Получалось что в лоб, что по лбу. Поэтому, пока ученые препирались с Али, Тарасов потихоньку отступил на задний план, скрылся в ближайших кустах, а потом рванул на всю катушку, стараясь уйти как можно дальше от опасного места. Его маневра никто в пылу разборки не заметил.

Нельзя сказать, чтобы Тарасов совсем не испытывал угрызений совести. Но у него было несколько аргументов, с помощью которых он успокаивал себя. Во-первых, за свои услуги он еще не получил от Хамлясова ни копейки, а значит, был в этом плане чист как дитя. Во-вторых, он был уверен, что профессор, как человек образованный и разумный, обнаружив пропажу проводника, немедленно откажется от своих планов и вернется в Боровск. Если он примет это логичное решение – а он его должен принять обязательно, потому что дороги в Черную Топь он не знает, – то все останутся живы и здоровы. И третьим аргументом, самым главным, являлась обязанность человека заботиться о своей шкуре. Ни профессору, ни бандитам, никому на свете не было никакого дела до шкуры Тарасова. Сохранять эту ценную вещь было его первейшим и наиважнейшим делом. Никто не заменит его, когда осиротеет семья, а семья – это святое.