Книга Паломничество жонглера - Владимир Аренев

«Схожу с ума, — подумал он. — Окончательно. Не зря Шнырь говорил, что те, кто грамотные, все немного того. Вот и я… приобщился».

Меч пришлось спрятать в ножны всё равно толку никакого.

«Не буду обращать внимания на колпак, — решил Иссканр. — Просто пойду к Танайе».

…дойти бы!

Это он понял спустя еще два-три десятка оставшихся позади улочек и подворотен, когда забрел в какой-то совсем уж незнакомый район Северного Сна-Тонра. Единственный итог его плутаний заключался в том, что теперь Иссканр выяснил: больше всего давление ощущается, когда идешь именно на север.

Что теперь?

Любой нормальный человек отправился бы на юг… но, наверное, прав был Шнырь, когда говорил про грамотных, мол, все они чуть-чуть съехавшие с крыши.

Иссканр пошел на север. И даже почти не удивился, когда впереди увидел знакомые крыши стунениатских гостиниц. Отсюда было рукой подать до Колбасной…

Рукой.

Подать.

Потом Иссканр часто спрашивал себя: что же заставило его посмотреть вверх? Ведь Держатель падал абсолютно бесшумно. А в предчувствия Иссканр почти не верил.

Как бы там ни было, он поглядел в небо вовремя, чтобы увидеть как на черном его полотнище вдруг возникает движение, сперва неторопливое, но с каждым ударом сердца всё ускоряющееся, грозящее зверобоги ведают какими несчастьями не сонному, но вымершему городу. Первыми обрушились каменные пальцы — словно не выдержали навалившейся на них тяжести небесного свода. Потом треснула кисть, потом башня надломилась еще в нескольких местах — и всё это без единого звука, в полнейшей, абсолютной тишине!

Наверное, нужно было куда-то бежать, что-то делать — но Иссканр остолбенел и даже, кажется, рот разинул от изумления. Ему и в голову не пришло, что один из кусков башни, даже самый мелкий, может рухнуть на него, и это положит конец поискам правды о «младенчике» брата Гланнаха.

Иссканр не думал об этом. Он упивался ощущением свободы — безбрежным, неожиданным! Колпак исчез! И дома снова начали обретать утраченную объемность, и исчезла проклятая пустота!

Вдруг — резким, хлестким ударом по ушам — в мир возвратились звуки. Грохот падающих камней, треск деревьев, скрежет проломленных крыш, вопли и стоны людей (вот тебе и вымер город!..), ржание лошадей, что-то еще, пока в этакой суматохе неразличаемое. Иссканр бездумно уклонился от летящей в его сторону черепицы и побежал в сторону Колбасной.

До которой было рукой подать. Падающей рукой!..

(В это же время или чуть раньше нищий на Южной Набережной, который не так давно клянчил у Иссканра «ладный мешочек», проснулся. Он так и задремал в подворотне, куда сбежал от странного и страшного взгляда того «чудака» и снились ему кошмары. Кошмары нищему снились всегда, но эти были особенные, от них жить не хочется, что во сне, что наяву.

И проснувшись, ниший поначалу решил, что всё еще спит. За свою недолгую, но крайне насыщенную злоключениями жизнь он привык распознавать грядущие беды загодя. Но сейчас беда уже пришла, она была повсюду!

Осторожно, не зная, откуда ждать удара, нищий выглянул из подворотни.

Как раз вовремя, чтобы увидеть, как Змеиный мост оживает, встряхивается очнувшейся от зимнего оцепенения гадюкой, а затем обрушивается в воды реки.

…После, когда нищий рассказывал об этом своим «собратьям по цеху», ему не верили даже те, кто сам той ночью пережил необычайное. Ничего удивительного: многие, очень многие вдруг встречали на границе северной части города, в основном в районе ступениатов, нечто, похожее на Пелену. И то, как падали треснувшие Держатели, наблюдали многие.

А вот оживший мост видел он один.)

Все Держатели рухнули почти одновременно, но Иссканр узнал об этом позже. Да и всё равно его заботила одна-единственная башня — та, которая упала прямо на рынок Срезанного Кошелька.

…Продраться через вопящие, толкающиеся, рыдающие и смятенные улицы Сна-Тонра оказалось неожиданно легко. Главное — выбрать правильное направление, но теперь, когда колпак исчез, с этим затруднений не было: знай перебирайся через завалы, отпихивай в сторону взбесившихся горожан — и беги, беги, беги, — беги, будь ты проклят! Скорее!!!

Он почти ничего не запомнил: ни того, как бежал, ни того, что творилось вокруг. Так, какие-то смутные образы… Но один въелся в память, впился в нее настырным клещом: проломленный от крыши до подвала дом, из которого вывалился каменный палец, ногтем упершийся в стену особняка напротив. И на ногте том — знак: вырезанная плеть-девятихвостка. Под ним тихо стонал какой-то неудачник, расплющенный, словно ящерица под каблуком. Бедняге уже было не помочь, Иссканр с разгону подпрыгнул, зацепился за верхний край каменного ногтя, подтянулся, упершись ногами в выемки, изображавшие плеть, перебрался через завал и поспешил дальше.

Угол Колбасной и улицы Последнего Вздоха выглядел впечатляюще. Говорят, во время Второго Нисхождения зверобоги истребляли пралюдей по-разному: насылали моровое поветрие и своих фистамьеннов, шибали молниями, поливали дождем. Но самое страшное случалось, когда они нисходили на землю и принимались за грешников не опосредованно, а, так сказать, напрямую. Легенды утверждают, что земля в результате изменила очертания, появились новые реки, озеро Ллусим тоже вон вроде бы после этого образовалось — и не оно одно.

При виде того, во что превратились Колбасная и улица Последнего вздоха, Иссканр очень живо представил себе, каково было в Ллаургине, когда в мир нисходили зверобоги.

Сюда упала самая большая часть расколовшегося Держателя, она перечеркнула обе улицы жирной ломаной линией — и сейчас, выхваченная суетливым светом факелов, казалась обожравшейся гусеницей или рубцом, вспухшим на теле города. На улице Последнего Вздоха к факелам прибавился свет красных фонарей: из тех заведений, которые не пострадали или пострадали незначительно, на помощь были направлены девицы и прислуга; впрочем, то же самое творилось во всём районе — тот, кто не лишился крыши над головой, спешил на помощь соседям: разбирали завалы, срочно обустраивали помещения, куда хотя бы на первое время можно было положить раненых, оттаскивали в сторону тех, кого уже не спасти. Как всегда, нашлись люди, способные мыслить трезво: они приняли на себя руководство над спасательными работами и приводили в движение ошарашенных случившимся горожан, которые иначе просто стояли бы, разинув рты, или бесцельно предавались горю.

— Потом! — кричал один из таких умников. — Потом оплачете своих мертвых — спасайте тех, кто остался жив! — Он накинулся на суховатую женщину, рыдавшую в полный голос: — Ты же травница, Маррикэ, ты же обет давала! Посмотри, скольким сейчас нужна твоя помощь! — И буквально силой повел ее к рыночным прилавкам, на которых укладывали раненых. — Давай, займись ими!

Женщина судорожно кивнула и обратилась с вопросом к человеку, который врачевал пострадавших. Тот показал на соседний ряд и что-то объяснил и она аккуратно, с нарочитой неторопливостью принялась осматривать лежавших, а слезы по-прежнему катились по ее лицу…