Книга Порочный круг - Майк Кэри

— Это не любовь… — всхлипывала она. — Не любовь… У меня плотские… Я представляю, как… Господи, что со мной творится?

— Называйте как хотите, — сухо ответил я, — но, глядя на Джулиет, словно гриппом заражаешься определенным состоянием. Подобное происходит с большинством оказавшихся с ней рядом. Так что это не грех.

Ну что тут скажешь? Если Сьюзен Бук из тех христиан, которые считают однополую любовь пороком, тогда помочь мне ей нечем. Будь ты натуралом, голубым или агностиком, Джулиет способна потрясти сознание любого. В качестве профилактики следовало объяснить алтарнице, кто такая мисс Салазар, только это не мой секрет. А что, если, раскрыв его при подобных обстоятельствах, я сделаю еще хуже? Сексуальные фантазии о суккубе? Нет, такой удар Сьюзен вряд ли выдержит!

Я как мог успокоил несчастную, и она наконец выбралась из машины, оставив на пассажирском сиденье насквозь промокший платочек. Пробормотав судорожное: «Спасибо, что подвезли!», Сьюзен взмолилась: «Только не говорите ей! Пожалуйста, не говорите!» и бросилась к дому.

Увы, помочь я ей бы все равно не сумел. По утверждению Брайана Ферри, «любовь — это наркотик», но, боюсь, самая горькая правда скрывается не в глэм-роке «Рокси мьюзик», а в госпеле «Степпенвулфа» «Дилеру плевать, жить тебе или умирать».

* * *

Торрингтонам я позвонил из машины, когда возвращался в восточную часть Лондона. Естественно, по громкой связи, не думайте, безопасность у меня на первом месте. Стив снял трубку после первого же гудка. Господи, неужели у телефона сидел?

— Мистер Кастор, — чуть дрожащим голосом начал он, — ну как, есть новости?

— Есть, и можно сказать, хорошие. Правы оказались вы, а не я.

— В смысле?

— Эбби не на небесах. Она в Лондоне.

Стивен громко и протяжно выдохнул, и я стал ждать, когда он заговорит.

— Извините меня на секунду?

— Да, конечно.

Может, он прикрыл трубку рукой, может, с кем-то беседовал, но так тихо, что гул машины не позволял ничего разобрать. В общем, на полминуты воцарилась тишина, а когда я снова услышал Торрингтона, его голос дрожал, как у человека, который с трудом сдерживает слезы.

— Мистер Кастор, не знаю, как вас благодарить. Думаете, вам удастся ее найти?

— Я готов попробовать.

Стивен рассмеялся — облегченно, хрипло, словно захлебываясь эмоциями, а потом резко осекся.

— Отличная новость! Просто отличная! Мы полностью вам доверяем.

— Мистер Торрингтон…

— Стив!

— Стив, не хочу давать вам ложные надежды. Работа предстоит нелегкая, если вообще что-нибудь получится. В любом случае понадобятся деньги на накладные расходы. Если бы выдали мне небольшой аванс, скажем, пару сотен, я бы…

Торрингтон оборвал меня на полуслове:

— Мистер Кастор, мы с женой люди вполне состоятельные, а вы, как говорят игроки в бридж, слишком увлекаетесь прорезкой. Не стоит, мы можем позволить себе все, что вам понадобится. Думаете, что наживаетесь на нашем горе? Не согласен категорически. Вас порекомендовали как лучшего специалиста, и мы очень благодарны вам за инициативу и участие.

Послышался шорох, а потом чирк-чирк-чирк перьевой ручки о бумагу.

— Я выписываю чек, — объявил Стив, — на тысячу фунтов и сегодня же вышлю его почтой. Нет, лучше сам привезу к вам в офис и прибавлю немного наличных: вдруг в ближайшее время в банк не попадете? Если это больше, чем вы собирались запросить, можете перевести остаток на счет любого благотворительного фонда.

Отлично! Были бы все клиенты такими чуткими и понимающими! Я попросил адрес Писа. Оказалось, он живет в Ист-Шине, в практически незнакомой мне части города, и куда южнее, чем я предполагал.

— Обещаю держать вас в курсе дела, — сказал я Торрингтону и отсоединился.

Переключившись на автопилот, я успел вернуться на Уэстуэй и проехать по Марилебон-роуд мимо Музея мадам Тюссо и Планетария, в котором сейчас наблюдают лишь за звездами различных телешоу. Самое время свернуть на север к Олбани-стрит. Но в программе стоял еще один визит, причем нужная улица лежала на востоке города, а вовсе не на севере. Так что я остался на эстакаде Уэстуэй, направляясь на восток к далекой цитадели Уолтемстоу.

Я очень устал, после психоэмоционального сотрясения мозга кружилась голова, но откладывать поездку на завтра не имело смысла. Если хочешь чего-нибудь добиться от Никки, с ним лучше встречаться ночью.

«Форд» я оставил в самом начале Хоу-стрит. Идти оттуда довольно далеко, зато по возвращении есть шанс найти машину на месте, возможно, даже с неразобранным двигателем и четырьмя колесами.

Несколько минут ходьбы и, обогнув железнодорожную станцию, я оказался у переднего фасада здания, спроектированного Сесилом Мейси, которое до сих пор удивительно красиво, несмотря на грязь, лупящуюся краску и граффити. Как и все лучшие творения этого архитектора, оно построено в агрессивно-мавританском стиле: центральным элементом является массивное окно продолговатой, неуловимо фаллической формы, а по бокам его мини-копии. Украшения той же формы венчают стены, подобно зубцам или застывшим волнам кирпича. Во внутренней отделке преобладают зеркала, мрамор и позолоченные ангелы, за что огромное спасибо Сидни Бернштейну[20]или одному из его «негров»-помощников.

В 1931 году здесь открылся один из кинотеатров сети «Гомон», который, подобно другим крупным заведениям довоенной поры, пережил расцвет и тихо скончался ровно тридцать лет спустя. Но в 1963-м какой-то кладбищенский вор раскопал могилу, устроив на ее месте закрытый киноклуб с помпезным названием вроде «Регал» или «Маджестик». Следующие двадцать три года там крутили мягкое порно для переутомленных банковских служащих, продавая клубные карты по недосягаемым для чумазой бедноты ценам. Потом кинотеатр снова умер; о второй кончине не скорбел никто, так что Никки купил его почти что даром. Возможно, мой друг даже поминал покойного, слушая «Марш смерти» из оратории Генделя «Саул».

Лучшего дома для Никки не придумаешь, особенно учитывая то, что в нашем мире он тоже гостит во второй раз.

Главная дверь накрепко заколочена досками, поэтому я подошел к заднему фасаду здания и по водосточной трубе влез в открытое окно. Вообще-то парадный вход забили по приказу муниципалитета, но Никки забаррикадировался еще тщательнее. В принципе, зная расценки и условия, его услугами воспользоваться можно — только большинству обывателей они совершенно не нужны.

Внутри было темно и холодно: тепло для Никки — очередной недруг, от которого нужно держаться подальше. Когда по широкому пустому коридору я шагал к кинопроекционной кабине, ноги жалил ледяной, явно арктического происхождения воздух. Стоило постучать, как купольная камера слежения повернулась, чтобы получше меня рассмотреть. Вообще-то до этого попались три другие камеры, значит, Никки уже знал, кто пожаловал в гости, но ему нравится напоминать: все мы под колпаком полиции, слежка не прекращается ни на минуту. Дело не только в безопасности (хотя к ней он относится серьезнее, чем Имельда Маркос[21]к покупке обуви), сколько в своеобразной философии.