Книга Мы из Конторы - Андрей Ильин

«Guten Tag, Herr Baumgartman!» — прочитал половник Городец.

Если Herr Baumgartman, то, значит, ему. Он теперь тот самый, язык сломаешь, хер!

Ну и что они ему на этот раз пишут?

Немецкий полковник Городец знал так себе, понимать — понимал и даже с грехом пополам мог объясниться на околобытовые темы, а вот переводил с трудом. Всю свою жизнь — в школе, а после в военном училище и на спецкурсах — углубленно он изучал французский, отчего в прошлом своем ведомстве отвечал все больше за франкоговорящих врагов России. А вышло вон как — жить пришлось в Германии…

«…Искренне надеемся на ваше хорошее здоровье и хотим облегчить вашу жизнь»… — перевел он. Очень примерно.

Хотя в их заверения он не поверил — кабы искренне хотели облегчить, то написали бы не по-немецки, а по-русски! Но боши иных языков, даже международного английского, признавать не желают, рассылая все свои депеши исключительно на родном, на немецком!

Ну и зачем он им на этот раз понадобился?

«Дорогой друг…»

Ага, дорогой — держи карман шире! Не такой уж дорогой, если судить по выплачиваемому ему ежемесячному пособию. Если судить по нему, то от силы — шапочный знакомый…

«Хотим предупредить вас, что к вам прибыл гость»…

Что?.. Гость?..

Полковник перечел последнюю строку. И посуровел.

Да, верно, — гость! Вот почему они сообщаются с ним посредством электронной почты, вместо того чтобы позвонить, — опасаются прослушки! Неужели все так серьезно?

Что там еще?..

«Хотим заверить вас, что нами делается все необходимое для обеспечения вашей безопасности и покоя!..»

Полковник Городец со злостью хлопнул кулаком по столу. Так, что монитор подскочил.

Заверяют!.. Вот ведь идиоты непроходимые… как запор!.. Нет чтобы предупредить предметно, сообщить, откуда исходит угроза! Так нет, они его успокаивают, будто он дите малое, неразумное! Втемную с ним играют, в кошки-мышки!

Рассвирепевший полковник придвинул к себе клавиатуру и, с трудом находя на ней немецкие буквы, стал набивать текст:

«Guten Tag»!..

Я очень рад, что германские власти столь трепетно относятся к моему здоровью и озабочены моей безопасностью, но тем не менее я желал бы знать чуть больше, чем мне соизволили сообщить, так как, хочу напомнить, эта информация касается непосредственно меня и моей жизни и передоверять столь важное, на мой взгляд, дело кому-нибудь другому мне бы не хотелось!..

Примерно так хотел ответить полковник Городец. На что его запаса немецких слов не хватило. Эх… ему бы по-русски да с прибавкой крепких выражений, на которые столь богат родной язык! Тогда бы он им объяснил, тогда бы растолковал, что почем и кто такой есть полковник Городец!

…Пригласили, блин, на рыбалку червяка!.. Нацепили на крючок, подобно живцу, бросили в мутную воду и заставляют трепыхаться, даже не сообщая, на кого устроили рыбалку! Тоже, в бога душу мать, — партнерство называется: одни на берегу за удочку держатся, другие в реке бултыхаются, рискуя в любое мгновенье на чужой зубок попасть!

Счас он им, паразитам, отпишет!..

Но написал Herr Baumgartman коротко и сдержанно. Наверное, из-за неумения строить сложные фразеологизмы на плохо знакомом ему языке.

Поблагодарил своих немецких друзей за проявленную заботу и попросил дать дополнительную информацию, дабы он мог быть им более полезен.

Написал и отправил…

Но долго сидеть в бездействии не смог. Чуял он, что немцы не солгали, что враг где-то рядом, притаился, а он, как последний лох, ничего не может сделать! Совсем ничего!

Ну не умел полковник Городец ждать у моря погоды, потому что по натуре и всем занимаемым должностям был командиром, привыкшим командовать и брать ответственность на себя! Даже на самых первых ступенях военной карьеры, когда командиром разведгруппы в тыл условного противника в рейды ходил — и тогда он облечен был правом принятия решений, которым все безоговорочно подчинялись. Потому что иначе в разведке нельзя! Это лапотная пехота может позволить себе гнить в окопах, ожидая приказа вышестоящего начальника, а разведчик от начальства за тридевять земель, а то и вовсе под землей в глубоком схроне или под водой, по самые уши в болоте, — как ему тот приказ передать? Вот и выходит, что он сам себе голова и вышестоящий командир. Такие его права! Но и спрос с него немалый — по самому высшему пределу: ошибешься, дашь маху — не свои, так противник к стенке прислонит!

А эти его заверяют!.. Хоть сами, может быть, порох не нюхали, а все больше чернила!..

Эх… ему бы теперь в драку, пусть в последнюю, лишь бы не сидеть вот так, истуканом, от которого ни черта не зависит!..

Потомился полковник, да не выдержал — вскочил, забегал по квартире, километры нарезая, а после, в нарушение данных ему инструкций, подошел к окну, притиснулся и сбоку на самую малость отодвинул в сторону жалюзи. Глянул на улицу.

Ну и где он там, черт, притаился?

В той пятиэтажке?

Или в этой?

Или где-нибудь в автомобиле засел?

Или залег, бордюром прикинувшись, высматривает подходы, ищет лазейку в обороне, как на передовой. А ведь и найдет — наши ребята не чета Гансам, если прицепились, так просто не отстанут — пролезут, протиснутся, просочатся сквозь любые кордоны да явятся по его душу!

Насчет армий — кто посильнее будет — вопрос открытый, про то ответ только большая война дать может. За пехоту или танкистов он тоже зарекаться не станет, а вот разведка наша кому угодно сто очков вперед даст! Их «зеленые береты» против наших хлипче будут — день-другой в засаде поторчат и скисают, требуют себе свежей смены белья, горячего кофе, фрау с мамзелями под бочок и страховок с надбавками за антисанитарные условия. А наши в дерьме по самую маковку, не жрамши, не спамши, с одной флягой спирта на троих неделю вылежать могут, не шелохнувшись, собственной слюной питаясь. А после, как встанут, никому мало не покажется!

Если такой сюда пришел, свой пришел, то держись!

А другой и не мог: со своими — свои счеты сводят, дабы искупить вину и смыть пятно с мундира.

Его — смыть!

Не исключено, что это будет кто-то из его бывших однокашников или сослуживцев, или приятель, с которым они вместе на задания ходили, или лучший друг. Вполне вероятно, что — друг… Не потому, что он более виноват, чем остальные, что не разглядел подле себя перебежчика, а потому, что лучший друг знает его лучше других и, значит, сможет прогнозировать его реакции. Ему и карты в руки!..

Кто же это будет?

Может, Игорь…

Или Федор…

Или сосед по лестничной клетке и друг семьи Сашок…

Почему бы и нет — вполне вероятно… Когда он ушел, с них наверняка стружку от загривков до самой задницы спустили, так что на добрую встречу однополчан рассчитывать не приходится.