Книга Опоздать на казнь - Фридрих Незнанский

— Я уверен, тут дело нечисто. Кто-то пытается направить следствие по ложному следу. Уж поверь моему следовательскому опыту.

— Предположим, водит нас кто-то за нос. Но если я ее отпущу, ясно будет, что от версии ее вины следствие отказалось.

— Тоже верно.

— Значит, в любом случае придется держать в тюрьме…

Помолчали.

— Как ты думаешь, это Фирсов? — нарушила молчание Лена.

— Вряд ли. Не того полета птица — карточный шулер. Он, скорее всего, сам на заказ работал. Вот дождемся его и выясним.

— Ох, — Лена снова поежилась, — не кажется мне, что дождемся… Вот, чувствую, что зря мы тут гуляем по болоту.

И правда, тропинка, по которой они шли, вывела их к небольшому заболоченному озерцу. после безуспешных попыток обойти его по берегу, два раза поскользнувшись и ободрав руку о колючий кустарник, Юрий предложил возвращаться к шоссе — поджидать силовиков.

…Ленины предчувствия оправдались. На встречу никто не явился. Вместе с прибывшей группой они прождали невдалеке от назначенного места более двух часов. Дальнейшее ожидание становилось бессмысленным. Дело заходило в тупик.

Глава 13

«…Российские эксперты полагают, что террористы могут использовать при изготовлении ядерного оружия осмий. Как удалось узнать корреспонденту „Комсомольской правды“, в России есть только одно месторождение, где добывается руда, содержащая изотоп осмия-187. Для выделения чистого металла требуются специальные условия. Поэтому сейчас российские спецслужбы ведут проверку всех НИИ, способных обогатить эту руду.

Обогащенный до чистоты 99,9 %, осьмий-187 — ценнейший металл платиновой группы. Окричская лаборатория (США) производит осмий-187 с максимальной обогащенностью 70,43 %. Стоимость — 159 тысяч долларов за один грамм.

Столь высокая цена объясняется уникальными свойствами этого металла. Он используется при производстве ядерного оружия и в аэрокосмической сфере, а также как катализатор при синтезе некоторых лекарственных препаратов. Изотоп осмия-187 обладает способностью многократно усиливать мощность радиационного излучения.

Осмий-187 является основой для создания твердотельного гамма-лазера. В свое время американцам не удалось реализовать свою грозную программу СОИ именно потому, что они не могли получить осмий-187 в достаточных количествах и необходимой степени обогащенности.

Безгранична палитра использования этого материала в мирных целях. С его помощью можно получить очень дешевые и практически неисчерпаемые источники энергии, не имеющие никакого отношения к достаточно опасной термоядерной реакции и используемые в разных областях…»

Газетная статья, достаточно бестолковая и безграмотная, подкреплялась еще серией документов, в частности и полным досье на Дублинского, и не только касательно его личной жизни:

«…Сергей Владимирович Дублинский является генеральным директором научно-исследовательского центра „Орбита“, профессор, заведующий кафедрой тяжелой ядерной физики в СПбГУ. Тридцать патентов на различные изобретения самого Дублинского оценены свыше двухсот миллиардов долларов.

Мировой сенсацией стало изготовление Дублинским первых восьми граммов осмия-187 в домашней лаборатории. Полученный материал был отправлен на экспертизу в Данию, где ученые его идентифицировали, назвав степень очистки «космической». Следственный эксперимент в присутствии государственных экспертов подтвердил необычный метод получения этого металла — отнюдь не в цехах секретного завода. Далее последовало восемь международных патентов на изобретение, представленных к Нобелевской премии. И мировое признание.

Новый метод позволяет производить дорогостоящий изотоп в килограммовых количествах.

Помимо этого Дублинский нашел применение осмию-187 для создания из него уникальных меток для денежных знаков, банковских карточек и ценных бумаг. Президент Bundesbank просил Дублинского о конфиденциальной встрече. Результатом стал протокол о намерениях по покупке лицензии с одной германской фирмой.

А Institut Fresenius сделал заказ на покупку сорока шести граммов осмия-187. Есть заявки из Греции и других стран.

Сергей Владимирович женат, детей нет. Имеется любовница — аспирантка кафедры тяжелой ядерной физики Ирина Галковская…»

Дублинский просматривал папку с бумагами, которую кто-то предусмотрительно оставил на столе в комнате, которая была предназначена для лаборатории.

Черт! Они действительно знают о нем все. Но почему же они прицепились именно к осмию-187?

…А началось это еще прошлой осенью. В сентябре? Да, пожалуй в сентябре. Новая секретарша перепутала в деканате расписание занятий первого и шестого курса, и вместо целого выводка новобранцев Сергей Владимирович обнаружил в аудитории двух унылых очкариков-зубрил и пяток девиц, неторопливо переговаривающихся о том о сем.

— Сергей Владимирович, у нас снова введение в специальность? — кокетливо спросила Анечка, самая посредственная студентка потока, наделенная, впрочем, отличной памятью, которая ее спасала от неминуемого провала на всех экзаменах. Сердобольные преподаватели обычно, тяжело вздохнув, откладывали в сторону перечеркнутый в десяти местах листок с задачами и переходили к дополнительным вопросам. На все вопросы Анечка отвечала четко и без запинки и уходила из аудитории со своей законной тройкой.

— Это еще что такое? Саботаж? Забастовка? Заговор? — Дублинский поправил галстук.

— Это мы подкупили деканат, чтобы еще раз послушать ваши лекции, — льстиво поведали с «камчатки». — Сергей Владимирович был самым красивым преподавателем, и профессором к тому же, немало девичьих сердец он разбил, сам того, впрочем, не подозревая.

— А на самом деле что произошло? Вас всех понизили? Я что-то не понимаю ничего, — нахмурился Дублинский. По плану у него были первокурсники, которых надлежало как следует запугать, а тут эти наглые переростки галдят.

Ошибку обнаружили, секретаршу наказали, вот только первокурсников найти не удалось. Дублинский отпустил «дембелей» по домам, а сам отправился на кафедру — Ирина на той неделе жаловалась на какого-то дипломника, оставшегося на пересдачу, надо было ей помочь с ним разобраться.

Ирины на кафедре не оказалось. Дублинский поговорил с доцентом Кротовым и хотел было уже ехать в «Орбиту», как вдруг на пороге появился мужчина не совсем академической внешности.

— Вы — Сергей Дублинский? — спросил незнакомец.

— Я, — нахмурился тот.

«Наверное, отец Иркиного лоботряса, пришел взятку сунуть за своего нерадивого сынка».

— Я к вам по научному вопросу. Меня зовут Алекс.

Вновь пришедший стянул с квадратных плеч кожаную куртку. Под курткой обнаружился китайский спортивный костюм.

— Садитесь, — указал на стул Дублинский и с сомнением оглядел Алекса. — Что за научный вопрос?