Книга Семь смертей - Мила Серебрякова

– А где маэстро?

– А у нас нет никаких маэстро, мы...

Дверь, ведущая в спальню Розалии, с шумом распахнулась, и взору окружающих предстала свекрища. Во всей своей гламурной красе.

Делая вид, что в упор не замечает прибывших гостей, она подошла к зеркалу.

– Ми-ми-ми... – лилось из ее уст. – Ля-си-до!.. До! До! Ре! Фа-си-ля... До-ре-ми-фа-соль-ля-си-до! До-о-о-о...

Затем Розалия резко обернулась и, театрально удивившись, проворковала:

– Боже, у нас посетители?! Прошу прощения, я вас не заметила. Распевалась, знаете ли. Нам, людям искусства, необходимо распеваться, для связок полезно. – До-ре-ми! Фа-фа-ля! Ре-ми-соль!

– Добрый день, Розалия Станиславовна, – поздоровался Антон. – Надеюсь, мы не рано?

– Что вы, что вы, вовремя. Ах, какой прелестный ангелочек. Игорек, я сделаю из тебя Моцарта.

Игорь насупился.

– Но Моцарт...

– Не спорь со мной, котенок, я пятьдесят лет в искусстве, поэтому знаю, что говорю. Прошу вас, Антон, проходите в гостиную. Ой, простите меня, я забыла представить вам Нателлу Голдмайер, – свекрища кивком указала на Натку. – Юная пианистка, так сказать, взращенное мною дарование. Не побоюсь этого слова, деревенский самодурок, что в переводе с нашего профессионального языка означает деревенский самородок. Одна из моих лучших учениц.

Из кухни вышла Катка. Заметив невестку, Розалия возвестила:

– А это Катарина, на нее можно не обращать внимания, она не имеет к интеллектуально-культурной элите ни малейшего отношения.

Когда Антон с Розалией скрылись в гостиной, Ката предложила Игорьку выпить чай с пирожными.

– Благодарю вас, – ответил Сидоров. – От чая не откажусь, но сначала мне необходимо помыть руки. Не подскажете, где у вас ванная комната?

Стоило мальчику скрыться в ванной, как Натка зацокала языком:

– Скажите, пожалуйста, да он настоящий джентльмен.

– И мне делается страшно от одной мысли, что будет, когда его обучением займется Розалия.

Четверть часа спустя Антон Сидоров откланялся, оставив Копейкиным своего отпрыска. Свекрища моментально взяла Игорька в оборот.

– Котик, занятия начнем завтра. Сегодня ты утомился, к тому же я вижу, что у тебя напряжена кисть левой руки. Отдыхай!

– Розалия Станиславовна, а мне можно взглянуть на ваш рояль?

– О чем речь? Конечно, иди, посмотри, он в гостиной стоит.

Стоило Игорьку увидеть рояль, как в его глазах появился блеск.

– Это рояль? – спросил он лукавым голосом.

– Да, котик, он самый.

– Мне можно сыграть на нем?

– Только недолго.

Игорь исполнил собачий вальс и засмеялся.

– Розалия Станиславовна, вам срочно надо вызвать настройщика. Рояль расстроен.

– Ты ошибаешься, зайчонок, настройщик у нас уже был.

– Значит, вызовите хорошего настройщика. Неужели вы сами не слышите, что рояль расстроен?

– Я?! Кхм... Как тебе сказать... Э-э... Конечно же, слышу, но...

– Вы знаете «Вальс вчерашнего дня»? – перебил свекровь Игорь.

– Разумеется, – выпалила Станиславовна.

И вдруг Игорек повел себя довольно-таки странным образом. Заразительно расхохотавшись, он заявил:

– Мы отлично проведем время. У меня давно не было каникул без рояля. Розалия Станиславовна, вы ведь не пианистка, правда?

– Нет, нет, я пианистка. Я лауреат...

– А «Вальса вчерашнего дня» не существует, я его выдумал. И рояль у вас расстроен, и вообще я, в отличие от родителей, умею отличать простых людей от людей, занимающихся музыкой. Вы не музыкант. К тому же Маргарита Савельевна вас выдала.

– Марго? Как выдала?

Игорь сел в кресло и спокойно объяснил:

– Лена давно хотела поехать с папой в Италию, но у него практически нет свободного времени. Папа постоянно занят, а отдыхать в одиночку Лена не хочет. Со мной тоже не отдохнешь, я очень боюсь самолетов, поэтому, когда папа сказал, что у него есть три свободных недели, Лена сразу же заказала билеты и забронировала отель в Италии.

– Подожди, Игорек, я не совсем тебя поняла. Кто такая Лена?

– Папина жена.

– То есть она не твоя мама?

– Нет. Мама нас бросила, когда мне исполнилось пять месяцев. С Леной папа стал жить три года назад. Она добрая, хоть и молодая, мы с ней ладим.

– Ага. Так-так, продолжай.

– Как назло, заболела Анна Яковлевна, она со мной занималась, подготавливала к конкурсу. И папа захотел отменить поездку, чтобы найти мне подходящего учителя. А тут вы вдруг появились.

– А почему меня Марго выдала?

– А она пришла к Лене тем же вечером и сообщила, что вы не пианистка.

– Старая сволочь! – выкрикнула Розалия. – Прости, Игорек, вырвалось.

– Я слышал их разговор. А еще слышал, как Лена просила Маргариту Савельевну ничего не рассказывать отцу, чтобы они смогли благополучно улететь в Италию. Маргарита Савельевна согласилась сохранить все в тайне. Вот такая история.

– А ты почему молчал? – встряла в разговор Катка.

Игорек подавил тяжкий вздох.

– Надоело мне мучиться, – сказал он, заерзав в кресле. – Ненавижу рояль, ненавижу эти бесконечные уроки. Я сто раз говорил отцу, что терпеть не могу сидеть за роялем, а он настаивает, чтобы я продолжал играть. Хочет сделать из меня пианиста. Папа сам хотел стать пианистом, но у него не получилось, теперь он меня заставляет. А раз вы не пианистка, то я в течение трех недель отдохну от занятий.

– А как же конкурс? – спросила Наталья.

– А папа все равно купит мне первое место, он всегда так делает. Считает, что меня это подбадривает и усиливает тягу к занятиям.

– Игорь, ты меня извини, но врать нехорошо, – проговорила Катарина. – Лена ничего не сказала папе, у нее были свои корыстные интересы, но ты должен был признаться.

– Ката! – взревела Розалия. – Как ты смеешь кричать на нашего дорогого Игорька?!

– Я не кричу, я только хотела сказать, что врать, а тем более врать родителям недопустимо.

– Замолчи, тиранка! Мальчика истязали ужасными занятиями, он выдохся, у него нервное истощение, переутомление, шок, стресс и транс. Он обязан отдохнуть! Обязан! А ты читаешь ему нотации. Посмотри в эти небесно-голубые глаза ангела, посмотри и скажи, тебе хочется, чтобы ребенок был лишен детства? Неужели тебе не жалко парнишку?

– Да делайте, что хотите, – отмахнулась Катка. – Но если его отец узнает правду, у вас возникнут проблемы.