Книга Рай, ад и мадемуазель - Гарольд Карлтон

— Хорошо, начинаем…

Модели начали проход. На мгновение Кристофер возликовал, позабыв обо всем: его проект воплощен идеально! Британец давал моделям указания: как двигаться по салону, где останавливаться, поворачиваться и идти обратно.

— Не улыбайтесь так широко, — скомандовал он. Девушки укололи его взглядами. Кристофер выбрал спортивных, подвижных манекенщиц не старше двадцати пяти лет, из лучшего агентства. Он немного изменил порядок показа. Послал за двумя главными портными ателье, чтобы они поправляли шов на платье, пиджаке или по краю. Серию моделей показывали группами по четыре. Платья и костюмы — незатейливые, без украшений. Твид, двусторонняя шерсть, даже винил! Яркие цвета, только кое-где — пастельные. Много белого. Чуть золота и серебра для вечера. Несколько черных платьев с перекрестными лямками или отделкой на плече.

Репетиция закончилась в семь вечера.

Обошлись малой кровью: только одна модель упала в обморок, только одна швея разрыдалась. Ассистентки понуро вернули в кладовую подносы с перчатками, шарфами, сумочками и бижутерией. Кристофер не использовал ничего.

Коллекция, от которой зависело так много, была готова к показу.

ГЛАВА 8

Женщина, заказавшая костюм в известном модном доме, ожидает чуда: работники будут суетиться вокруг, и она почувствует себя неповторимой. Но, увы, все знали (хоть это и не обсуждалось), что две «неповторимые» состоятельные парижанки рискуют случайно встретиться в одинаковых нарядах. В обязанности vendeuse входило со всей возможной тактичностью отговорить клиентку от какой-то модели, если ту уже заказала ее подруга или соперница.

Никто не предупреждал Моник, что в городе есть две мадам Вертер и обе — клиентки «Шанель».

В тот день девушка помогла мадам Вертер надеть шерстяной костюм лавандового цвета, который, как ей казалось, уже подгоняла две недели назад. Вот только дама сбросила вес и выглядела несколько иначе. Моник решила, что в тот раз слишком сосредоточилась на костюме и не обратила внимания на лицо клиентки.

— Мадам похудела с прошлого визита… нужно забрать в талии, — подметила девушка.

Женщина недоуменно уставилась на нее.

— Но я в первый раз надеваю это!

— Нет, мадам, — поправила Моник, не обращая внимания, что месье Гай толкает ее ногой, — мы примеряли на вас костюм две недели назад. Помню, я еще подумала, что этот твид замечательно вам…

Клиентка замерла.

— Гай, молодая леди путает меня с кем-то? — спросила она ледяным тоном. — Второй мадам Вертер пошили такой же костюм? Если это так, я отменяю заказ.

Она сняла юбку и с отвращением, будто дохлую крысу, протянула портному.

Назад в мастерскую Моник шла вместе с мрачным, как туча, начальником.

— Забыл тебе сказать, что мы никогда не говорим на примерках клиенткам о заказах других клиенток…

— Но, месье, я не знала… То же имя, тот же костюм…

Он мотнул головой.

— Я должен был предупредить. Прости. Не беспокойся, возьму вину на себя.

Гай несколько мгновений пристально смотрел на швею. У Моник сладко сжалось сердце. Он собирается пострадать из-за ее глупой ошибки. Он защищал ее, и ей нравилось это ощущение.

Вечером Моник робко постучала в незапертую дверь кабинета мадам Антуан. Тот скорее напоминал небольшую гостиную, нежели офис, софа напротив двух покрытых клетчатой тканью кресел, букет свежих цветов, свечи марки «Рига» наполняют комнату навязчивым ароматом духов «Шипр». Мадам Антуан сидела за антикварным письменным столом, заваленным номерами «Вог» и «Уименз веэ дейли». На журнальном столике лежали ежедневные газеты.

Директриса — глаза-сапфиры и пышные светлые волосы резко контрастировали с красной помадой на губах — сурово посмотрела на девушку. Мадам Антуан была слегка приземистой, но потрясающе изящной. Она носила лишь темно-синие наряды, словно других цветов не существовало. Казалась дамой строгих правил.

— Мы потеряли очень важный заказ. — Синие глаза нацелились на девушку, вызывая угрызения совести. — Два метра великолепной шерсти испорчено, ценная клиентка расстроена. Что вы ей сказали?

Моник покраснела.

— Всего лишь сделала комплимент по поводу сброшенного веса.

— Думая, что это первая мадам Вертер? Но это оказалась вторая.

— Мне никогда не приходило в голову, мадам, что у парижанина может быть две жены, — выпалила Моник.

Directrice замерла на несколько секунд, затем раздался серебристый переливчатый смех.

— Месье Гай берет вину на себя, — наконец произнесла она. — Говорит, не может запомнить мелких деталей парижского общества. Я не упрекаю тебя, но во время примерок лучше не открывай рот, пока не спросят.

— Да, мадам.

— Гай тобой доволен. Если возникнут проблемы с клиенткой — я всегда в своем кабинете, и дверь открыта.

— Да, мадам.

— Au revoir.

— Спасибо, мадам.

«И почему я поблагодарила ее за выговор?» — удивленно подумала Моник. Пришлось признать, что мадам Антуан умела манипулировать людьми.

Девушка успела сделать лишь несколько шагов по служебной лестнице, когда ее снова позвали.

— Ах да, Моник! — Мадам Антуан произносила ее имя как-то по-особенному очаровательно.

— Oui, мадам?

Directrice появилась в дверях.

— Я подумала… ты могла бы подружиться с моей младшей дочерью. Может, даже повлиять на нее. Видишь ли, у нее бунтарский характер.

— А чем она занимается?

Мадам Антуан потупила глаза-сапфиры и нахмурилась.

— Софи проходит stage в вашей мастерской. Знаешь ее?

Моник покраснела.

— Софи — ваша дочь? — запинаясь, спросила она.

— Падчерица. Приглядишь за ней? Буду очень признательна.

— Мы почти не общались. Она живет с вами?

Мадам сверкнула глазами.

— Недавно переехала. Хочет независимости, а я места себе найти не могу — волнуюсь. Вот организовала stage. Дочь училась в Сорбонне, но хотела заниматься модой. — Мадам Антуан опустила взгляд на безупречные руки. — Может, мы были не правы, когда настояли на классическом образовании… Даже не знаю.

— Она такая красивая! — проговорила девушка. — И очень усердно работает.

— Да, красивая. — Мадам Антуан смотрела на швею, словно не решаясь ей довериться. — Мне всегда казалось, что я перед ней виновата, — внезапно проговорила дама.

— Виноваты?

В любопытных глазах Моник не было ни капли притворства, и мадам Антуан осмелилась продолжить:

— Я боялась, что Софи достанется меньше любви и внимания, чем моим родным дочерям.